в стекле старого серванта. Волосы после стрижки лежали, как нарисованные, алая рубашка очерчивала фигуру, так что изгибы появились там, где их никогда не было. Дипломат в руки, и можно прямиком в офис. – Дай мне ключ от машины.
– Я пойду с тобой.
Я развернулась, оказавшись к нему лицом.
– Ты стоял в трех шагах. – Пальцы на левой руке предательски задергались. – И все равно ничего не смог сделать.
Пусть лучше он думает, что я решила прикончить Лешу, чем узнает правду о Тёме. Было у меня смутное предчувствие, что она ему не понравится.
– Ключи, – негромко повторила я. – Пожалуйста.
Антон медлил.
– Ничего со мной не случится. Он связан.
Молчание.
– Я могу тебя заставить. – Ручеек холода внутри радостно взметнулся в ответ на эту мысль, но я подавила его.
Антон нехотя достал брелок в виде маленького красного человечка и, не поднимая глаз, положил рядом с собой на покрывало. Я подцепила металлическое кольцо указательным пальцем.
– Займись Сметаной, – велела я.
Хотя хотела сказать «спасибо».
Антон
«Займись Сметаной». Ага.
Я взболтнул бутылочку и посмотрел на свет. Вроде не мутная. Там и правда осталось на донышке – всего пара капель, не больше. Мася наворачивала вокруг меня круги, подозрительно поглядывая то на бутылочку, то на коробку со Сметаной.
– Погоди ты.
Если у Веры не вышло, варианта три. Первый – Дарина подсунула ей не то, что нужно. Второй – то, что побывало в руках Веры, не оживит уже никого: не зря же Хельгу называли «Ледяной Смертью». И третий, в который я верил меньше всего, – мы что-то сделали неправильно. Не опрыскивать кошку надо было, а влить воду ей в пасть. Или еще как внутрь запихнуть…
Я снова взболтнул бутылек. После заморозки перечить Вере стало почти невозможно. Охранять ее теперь было сложнее. Но именно теперь ей больше всего нужна была защита. Вера была хрупкой, как когда-то Катя. И упрямой, как Ванька в худшие годы.
Ладно. Быстрее начну, быстрее закончу.
Я шикнул на Масю, которая так и норовила сунуть мне мокрый нос под руку, вытащил Сметану из коробки и положил на кровать. По ощущениям – чучело чучелом. Вряд ли она сейчас забегает, у нее же все процессы в организме остановились. Простая биофизика…
Была не была.
Я раздвинул Сметане сомкнутые челюсти и влил остатки из бутылочки. Мася заголосила, как сумасшедшая, и попыталась поставить лапы на покрывало.
– Ты уж определись, подруга, – я отпихнул ее коленом, – чего боишься. Что она оживет или что откинется с концами?
Сметана содрогнулась всем своим окоченевшим тельцем, вздрогнула и ожила. Точнее, открыла остекленевшие глаза и задвигалась, как кукла на шарнирах. Я хотел погладить ее, но в последний момент отдернул руку. Что-то в ней было не так. Мася шипела, не переставая. Ничего удивительного. Вода, может, и живая, да только Осенняя Дева недалеко ушла от Зимы. Она не та, кто способен дать жизнь.
Я отошел к окну, высматривая Веру. Внизу вроде было тихо. Если что, она ведь закричит? Голос вроде на месте. Хорошо бы выяснить, что с ней на самом деле произошло в той усадьбе. Пока есть время.
Я встал посреди комнаты. Прислушался. Вера сказала, этого чудика надо просто позвать. А потом башмачками друг о друга стукнуть, не иначе… Мася все шипела в углу, пока Сметана обнюхивала пространство.
Так. Ладно.
Лестер.
Гхм. Может, лучше вслух?
– Лестер, мать твою.
Ничего. Она же говорила, что он может не отозваться. Или я что-то не так делаю?
Я развернулся к кровати и оторопел – на ней восседал Лестер собственной персоной. Локоны лежат на плечах, как у девушки, на каждом пальце по перстню. Одет не то в платье, не то в пиджак – столько рюш, что не разглядеть толком.
Он оперся на трость со сверкающим набалдашником и улыбнулся своими лягушачьими губами.
– Ругаться совсем необязательно, господин участковый. Я не глухой.
Первая мысль была о пистолете, но Лестер предупреждающе выгнул тонкие бровки.
– Фу, как негостеприимно! Сам позвал, сам стрелять будет.
Он еще и мысли читает?
– Какие вы скучные, – пробурчал он, закатывая глаза. – Что ты, что Вера. Думаете, обязательно копаться у вас в голове, когда все в лице отражается? Бегущей такой строчечкой. – Он сделал пас рукой, и меня что-то пощекотало в районе лба.
Не реагировать. Не реагировать.
– Ну и зачем я тебе понадобился? – лениво протянул Лестер.
Я подтащил стул и сел напротив него.
– Мне нужна твоя помощь.
Он кивнул мне с видом короля, готового внимать народу.
– Слушаю.
– Не знаю, кто ты и что такое, – начал я. – Но вижу, что с Верой вы будто бы из одного теста.
Лестер откинул свои локоны за плечо.
– Что значит «будто бы»? Мы и есть из одного теста, как ты выражаешься. Ну и?
– Вера никуда не исчезала три года назад. И Костика с собой не тащила. Он умер в той усадьбе.
– Это не тайна, – высокомерно перебил Лестер. – Что еще?
– И Эдгара никакого не было, – продолжил я. – Ты его выдумал. А сам убил ее. Там же, в этой усадьбе.
– Я?? – вскричал Лестер и вытаращил на меня свои голубые глазищи. – Да я ее спас!
Чтобы выбить признание, начни с ложного обвинения.
Я поставил локти на колени и подался вперед.
– Спас от чего?
– А ты не так прост, господин участковый, – одобрительная усмешка скривила его губы. – Но я ничего не скажу.
– А если я уже догадался?
Я блефовал. У меня было три версии, и согласно последней Лестер убивал Хельгу. В этой версии жить ему оставалось недолго.
– Но, но, но! – Лестер отодвинул меня своей тросточкой и поднялся с кровати. – Не играй со мной в эти игры. Я по лицу вижу, каких небылиц ты напридумывал! Хельгу твою я и пальцем не тронул. И не знаю, кто ее убил! Зато знаю, что мое волшебство куда-то утекает, и мне не под силу этому противостоять.
Он замер у окна, весь как рисованная картинка, но сквозь красоту проступала реальность – костлявые пальцы, впалые щеки, седые волосы. Камзол его еле держался на плечах, и я уже видел проблески пижамного костюма.
– Я помогу тебе, – пообещал я. – Если ты поможешь мне.
Лестер обернулся. Изображение побежало изломами и полосами, как на экране барахлящего телевизора, и вот уже передо стоял мной ссутулившийся слепец в чересчур свободной рубахе.
– Видишь, что со мной творится? – воскликнул он. – Я должен набирать силу после того, как Вера очнулась, а не терять ее!
– Я помогу тебе, – настойчиво повторил я.
