Следуя вдоль горного хребта с правой стороны от него, к ночи дромадерская кавалерия добралась до моря. На ночь они остановились у небольшого скопления валунов, чтобы с раннего утра продолжить путь. Из прошлой экспедиции Бер вынес необходимые знания, вслушиваясь в разговоры между Нел и Тиландером. Он знал, точнее, предполагал, что, если Макс Са жив, в чем Бер не сомневался после своего наркотического видения, то он будет возвращаться домой вдоль Соленой Воды. Значит, и искать его следовало тоже вдоль Соленой Воды.
Едва стало светать, как верблюжий спецназ уже тронулся в путь. Молодым горячим подросткам, привыкшим жить в знойной Африке рядом с хищниками, не требовалось время на раскачку. Дожевывая на ходу сушеное мясо, парни скакали рысью, пока не наткнулись на остатки трех костров, расположенных треугольником. Спешившись, Бер исследовал угли и пришел к выводу, что костры горели много дней назад. Наличие костров говорило о том, что рядом есть люди, а любой человек это враг. Его следовало убить раньше, чем он убьет тебя. Дальше следовало продвигаться осторожнее, поэтому Бер послал двоих парней, чтобы они шли впереди примерно на полчаса хода. В случае обнаружения врага, им следовало вернуться назад, не вступая в бой.
Но до вечера никто не встретился на пути черного спецназа. Ночь они провели в распадке между двумя холмами, удалившись в степь на полтора километра, чтобы костер не был виден. Второй день прошел без изменений, и Бер начал подумывать, что костры могли гореть намного раньше, и он просто ошибся. Но на третий день он убедился, что всё-таки был прав, потому что им снова попались следы от трех костров и даже сохранились отпечатки ног на полоске песка, куда не доходили волны. Отпечатков было много, но большинство было детских. Здесь угли были свежие, костры жгли примерно два дня назад. Немного поразмыслив, Бер пришел к выводу, что это племя, идущее вслед за Огненным Зверем. Каждые два дня племя останавливается на длительный отдых.
С учетом их скорости передвижения на инках, они могли нагнать племя уже завтра. Поднявшись на самое высокое дерево, Бер долго всматривался в ночь, но нигде не увидел отблеска костров. Либо люди ушли далеко, либо в эту ночь они просто не разводили костров.
Утром разведчики, скакавшие впереди, вернулись с известием о том, что впереди находится племя, которое расположилось на отдых у скопления больших камней. Оставив одного воина сторожить инков, Бер с остальными двинулся вперед, ориентируясь по следам. Племя дикарей не выставило никакого дозора, ветер дул от них в сторону Бера, поэтому они смогли подкрасться вплотную со стороны степи, прячась в кустарниках. Племя было небольшое, взрослых мужчин насчитывалось всего семеро, около десятка женщин и пятеро ребятишек, которые бегали по полоске пляжа, подпрыгивая, когда их ног достигала волна. Мужчины полулежали и что-то жевали, а женщины просто отдыхали, привалившись спинами к камням.
От притаившихся подростков до черных внизу было не более сорока метров. Утомленные длительным переходом, не встречая людей на своем пути, дикари расслабились и отдыхали, пренебрегая опасностью.
Бер уже поднял руку, чтобы дать сигнал к атаке из луков, когда очередной порыв ветра донес до него новый едва уловимый запах. Секунду спустя из-за нескольких огромных камней, которые закрывали одну сторону пляжа, появилось двое мужчин. Первый был высокий, с густой копной волос и с бородой. Второй был пониже, но таких широких плеч Бер в своей жизни не видел.
Лежавшие на песке дикари вскочили. Секунд пять оба противника смотрели друг на друга. Внезапно высокий белый мужчина с непонятным криком, подняв копье, рванул вперед.
Бер узнал его по голосу. Задыхаясь от волнения, он прошептал:
— Это Великий Дух Макс Са…
Словно подброшенный пружиной, он вскочил и заорал:
— Великий Дух Макс Са! — одновременно выпуская стрелу из натянутого лука.
По его крику все восемь спецназовцев выскочили на пляж, словно черти из табакерки, сея смерть на своем пути.
* * *
«Так близко к дому и так глупо попасться», — эта мысль была единственной, которая пришла мне в голову за те доли секунды, пока я успел оценить силы противника. Взрослых мужчин было всего шесть или семь. Я успел заметить их изможденные лица и не лучшую физическую форму. Если убить парочку с ходу, шансы выбраться из передряги сохраняются. Я успел пробежать около десяти метров, пока дикари поняли, что их атакуют. Их ступор можно было объяснить моим и Санчо видом: вряд ли они видели таких бородатых людей и неандертальцев с плечами шириной в метр.
Двое дикарей, сжимая дубинки в руках, вяло побежали нам навстречу. За семь метров до меня дикарь споткнулся и упал с торчащей стрелой, ушедшей наполовину под левую лопатку.
— Это великий Дух Макс Са! — донесся до меня крик.
В следующий момент на пляже появились фигурки невероятно быстрых черных, которые буквально за секунды уложили оставшихся дикарей. Санчо всё же успел разбить голову одному из дикарей своим каменным топором.
— Макс Са!
На меня молнией метнулась фигура худого воина, которого чуть не убил Санчо, не успей я отвести его руку. Еще при первом крике показалось, что этот голос мне знаком. И я не ошибся. Это был мой чертенок Бер! Радость его была столь велика, что он чуть не поплатился за это жизнью.
— Ха (это свои, не трогай их), — успел я предупредить Санчо и сразу заорал спецназу: — Не трогать, это мой друг!
Луки опустились, и черный спецназ начал убивать убегающих женщин и детей.
Бер снова рыдал от счастья встречи. Этот парень, хладнокровно убивший дикарей одного с ним цвета кожи, теперь плакал как ребенок. Сквозь слезы прорывалась его счастливое:
— Макс Са, Макс Са!
— Все, Бер, успокойся, ты же воин, — я попытался прекратить эти телячьи нежности. Подействовало: мальчик сразу посерьезнел и важно заявил:
— Я воин и я твой сын, Макс Са!
— Бер, что ты здесь делаешь? Как Нел и Миа? Как Плаж, там все спокойно? — у меня было тысяча вопросов.
Бер уже неплохо говорил на русском, лишь изредка задумываясь при подборе необходимого слова. Спецназовцы собрались возле нас, опасливо поглядывая на Санчо. Только в сравнении с ними можно было видеть разницу: неандерталец был вдвое шире в плечах, его руки были толще и мускулистее ног моих черных кроманьонцев. Но и он не чувствовал себя спокойно. Его напряженное лицо и побелевшие костяшки пальцев свидетельствовали о буре эмоций у него в душе.
— Санчо, это мои люди, мое племя! — я обвел рукой сгрудившихся подростков и добавил на неандертальском: — Ха (это мои люди, их нельзя трогать).
Специально для моих Русов я четко проговорил два раза:
— Санчо мой человек, кто его обидит, будет убит!
Теперь можно было спокойно выслушать рассказ Бера. Санчо расслабился и присел рядом, моих слов ему было достаточно, он даже положил свой каменный топор на песок. Спецназовцы тоже вздохнули с облегчением и, убрав оружие, жадно разглядывали вернувшегося к ним Великого Духа, с которым им пришлось видеться до его исчезновения.
Бер рассказывал долго. Как вернулся Тиландер, как Нел бросалась в воду и хотела казнить всех, кто был в экспедиции, включая родного брата. Как Миа чуть не убила себя. При рассказе о поступках моих жен, у меня защипало в глазах, пришлось даже сделать усилие, чтобы сдержать эмоции. Рассказал Бер и про покушение на Нел, когда Тиландер прикрыл ее своим телом от стрелы. У меня были сомнения насчет американцев, но после такого поступка, какие к черту могли оставаться сомнения в верности? Когда мальчик рассказывал про казнь устрашения, которую ему пришлось исполнить, чтобы снова восстановить послушание, я нахмурился.
Бер заметил это и спросил, волнуясь:
— Макс Са, я неправильно сделал?
— Нет, Бер, к сожалению иного выхода не было. Ты поступил правильно, я злюсь потому, что это должен был сделать не ты, а Ара и Лар. Это их работа, выявлять недовольных и пресекать возможные бунты. А что касается тебя и твоих спецназовцев, я рад, что не ошибся в вас, вы оказались самыми умными и верными.
