всё пояснит сам. Уже скоро. Слово.
— А чего ты так завелась? — отстранённо заметил Дмитрий в ответ, глядя в горизонт. — На секс мы так и не поспорили, ты ничего не теряешь.
БАХ! Она таки залепила ему пощечину, правда, без буста:
— Мы договаривались, что ты оставляешь мою жопу в покое! За это.
— Не ври, — хихикнул блондин, ничуть не смутившись и потирая ушибленное место. — Ты просто ревнуешь, когда Шу рядом.
Норимацу тем временем притащила из колодца воды в ведре, разжилась в ближайший избе тряпкой и, намочив последнюю, протирала лицо, шею, руки Дмитрия от крови.
— Портал! — Наджиб взяла себя в руки и на этот раз никого не ударила.
Хотя и очень хотелось.
Старый Хасан, одетый по-домашнему в хлопковый халат, шагнул на траву усадьбы Ржевских. Оглядевшись по сторонам на небоскрёбы, он коротко поклонился:
— Мир вам. Госпожа Наджиб, вы бы не согласились побыть переводчицей? Дело не требует отлагательств и является конфиденциальным. Кстати, Далия в этот момент занимает трон и просила вам передать: в том числе, благодаря вам. Она перед вами в долгу и очень в вас нуждается, просит вернуться домой. У вас же не возникло здесь никаких обязательств, этому препятствующих? Ваше место во дворце Визиря будет восстановлено на два этажа выше. На самом верху.
Сердце бухнуло набатом. Неужели вот так просто? Неужели весь кошмар позади?!
Ваааууу.
— И вам мир, — Ржевский вежливо придержал руку японки с тряпкой, поднимаясь с корточек. — Переводчик не нужен, можем говорить на этом языке.
— Меня зовут Дмитрий Ржевский. Я хозяин здесь и, божьей волей, нынешний попечитель Мадины Наджиб. Соблюдайте правила дома, в который вам позволили войти — и всё будет хорошо.
Какое-то время меряемся с начальником их гвардии взглядами.
Особого ума, чтобы точно оценить происходящее, не требуется. Мадина упоминала: в их обществе к женщине можно обращаться только с разрешения её мужчины-попечителя, не иначе. Это сейчас я.
По моему предыдущему опыту (да и здесь наверняка тоже), разрешение прибывшей на переговоры стороне говорить даёт старший принимающих.
Получается, дед нарушает абсолютно все правила — и свои, и чужие. Хотя, весьма вероятно, делает так по приказу их наметившегося монарха, пробуя меня на изгиб. Монаршки. Монархини. Чёрт, как же правильно.
Далии аль-Футаим.
— Мир вам. — Достаточно крепкий и непростой мужик с седой бородой что-то про себя решает и кланяется персонально мне, складывая руки в ритуальном жесте.
По правилам, с меня ответное воинское приветствие, если я настроен на конструктив. Промолчать или не ответить — демонстрация неуважения либо намёк, что на этой стороне уже всё решили. Обсуждать визитёру нечего.
Но головного убора на мне нет, знаменитая родовая шляпа, как оказалось, вообще валяется где-то в банковской ячейке, да и не вояка мой предшественник ни разу.
Потому отзеркаливаю чужой ритуальный жест — продемонстрировать возможность диалога можно разными способами.
— Меня зовут Хасан аль-Фахиди и я волей Всевышнего командую гвардией нашего Эмирата, страны, из которой происходит госпожа Наджиб. — Глазки деда становятся похожими на прицелы. — Мы могли бы где-нибудь с вами присесть, чтобы нам не мешали? — он ведёт рукой в сторону достаточно изрядного земельного участка Ржевских.
Затем извлекает свёрток из подмышки и, развернув, поднимает его вверх обеими руками:
— Абсолютно случайно у меня с собой артефакт, чтобы нас никто не подслушал или случайно через ментал на любого из нас не повлияли.
Длинная дорожка из какой-то натуральный шерсти имеет скруглённые края, овальную форму и при желании может сойти за ковёр.
— «Верблюжий дом», — поясняет Мадина по-русски. — Хорошая штука. Артефакт из сокровищницы Пророка: сидящих на нём никто не слышит, даже если стоит вплотную. Попутно — защита от менталистов.
— Ты мне можешь очень быстро сказать, что решила? Домой поедешь или здесь останешься?
Говорить на языке, которого не понимает переговорщик другой стороны, моветон. Но первым начал не я, а вопрос этот задать надо по-любому, вот и пользуюсь оказией.
— Не знаю, — безжизненно отвечает Наджиб. — Есть аргументы за, есть и против. Пятьдесят на пятьдесят, не могу решить.
— И как ты предлагаешь мне вести эти переговоры?! — наплевав на приличия, поворачиваюсь к ней. — Если ты не знаешь, кого мне спрашивать?! Кто ЗНАЕТ, хочешь ли ты домой, раз там всё успокоилось? Или категорически нет — поскольку тебе нечего там делать?!
— Дим, я сейчас не в ресурсе, чтобы решать здраво. — Менталистка мимикой и внешним видом убедительно изображает мраморную статую. — Мне очень интересно здесь, тут целый новый мир открылся. Живой, незнакомый, много мне дающий. Я за несколько часов мало не вдвое уровнем как специалист выросла.
— Но?
— Но твой деревянный туалет с дыркой в полу, вода в колодце, купание в корыте или растопка бани, — она вздыхает. — Для чего ещё, по всей видимости, дров надо наколоть? А перед этим их же напилить? Если я хоть что-то понимаю в логике процесса вашей помывки… У себя я просто иду в хамам. Свой, мраморный.
Вижу, что она умолчала о гардеробе, об обуви, без которой осталась в принципе, об одежде и о куче других вещей, которые начинаешь замечать только когда их не станет. Ещё и вдобавок если ты от рождения — двойник принцессы, выросла во дворце и булки с сосисками для тебя росли на деревьях.
Она очень хорошо держится, но автоматически превращается в беженку, если остаётся здесь. Большие перспективы для будущей духовности на фоне полной материальной разрухи — видал я беженцев в других местах, хотя и не в этом мире.
При упомининии деревянного туалета сбоку ехидно фыркает Норимацу. Впрочем, тактичная японка тут же накрывает свой рот ладонями и широко раскрытыми глазами предлагает на неё внимания не обращать.
— Выбирайте место, — киваю Хасану в сторону зарослей на участке. — Ваш ковёр выглядит достаточно прочным, чтобы его можно было бросить на любую жёсткую траву.
— Господин Ржевский, один неотложный вопрос. Я всё жду, когда вы спросите меня о цели моего визита. — Аль-Фахиди забрасывает дорожку на плечо, подходит ко мне вплотную и сверлит меня взглядом сверху.
А он немаленький.
— Я же не дурак, — ухмыляюсь. — В отличие от вас, нарушившего сходу даже собственные правила (молчу о наших), я свято чту Ритуал. Ритуал переговоров, — поясняю в ответ на его напрягшееся лицо. — Отработанный годами, сотнями встреч и практикой успешных и сорвавшихся договоренностей. «Уставы пишутся кровью», слыхали поговорку?
— Конечно.
— Вот Ритуал Переговоров написан кровью как бы не больше, — оглядываюсь по сторонам, думая, где бы нам лучше приземлиться.
С одной стороны, в заросли идти неохота. С другой стороны,
