еще оставались, потому что, поднявшись на ноги, он побежал, но не обратно в строй, а глубже в джунгли. Через несколько мгновений мы услышали сдавленный крик. Это был конец. Никто из нас не осмелился покинуть отряд, чтобы вернуть его.
В другом случае солдат сошел с ума и совершил жестокое нападение на Дюбоска. Прежде чем его успели схватить, он дважды ударил этого храбреца ножом в грудь.
Теперь, что касается животных, которые напали на нас. Один из них был передо мной около шестидесяти часов кряду, хотя у меня было мало возможностей осмотреть его и вообще не было возможности препарировать. Мои наблюдения, хотя и несколько скудные, приводят меня к выводу, что мы имеем дело с доселе неизвестным представителем семейства больших моллюсков. В это семейство входят осьминог и устрица, ни в одном из которых нет красной крови, и именно почти бесцветная жидкость озадачила меня по поводу принадлежности крови зверя, напавшего на корабль.
Зверь, который был убит в лагере, имел тело крупнее, чем у любого известного члена этого семейства, и щупальца по меньшей мере пятнадцати футов в длину и соответственно мощные. По-видимому, был выработан защитный покров из хитина, и из-за отсутствия какого-либо внутреннего скелета и того факта, что мышцы должны опираться на него, этот защитный покров на его теле имеет толщину и прочность, достаточные для того, чтобы быть совершенно непробиваемыми винтовочной пулей. Тот, кого мы убили, получил пулю прямо в глаз, которая прошла навылет в его мозг.
Именно этот мозг является самой удивительной особенностью этих существ. Краткое исследование показывает мне, что их мозг определенно больше, чем у любых животных, за исключением больших обезьян, и, вероятно, такой же большой, как у низших рас человечества. Это свидетельствует о чрезвычайно высоком интеллекте и делает их невероятно опасными, поскольку они, очевидно, могут планировать действия и выполнять их согласованно.
У них восемь рук-щупалец, покрытых с нижней стороны обычными присосками типа головоногих моллюсков, центр каждой присоски занят, как у некоторых видов осьминогов, маленьким острым когтем. Толщина, а следовательно, и мускульная сила этих рук огромны. Неудивительно, что люди оказались совершенно бессильны против них.
Я не могу ничего сказать ни об их методе размножения, ни о том, какой орган они развили для дыхания воздухом, вероятно, какое-то защитное покрытие сохраняет жаберные перья влажными, как у раков, что иногда требует доступа к воде.
На лице находятся два очень больших глаза, способных хорошо видеть в темноте и расположенных непосредственно перед большим мозгом. Рот состоит из огромного клюва с острыми, как бритва, краями. Зубов нет совсем. Добавьте этот грозный клюв к их необычайным способностям к плаванию, быстрому передвижению по суше, гигантской силе и развитому интеллекту, и станет очевидно, что человеческая раса столкнулась с огромной опасностью.
Нет ничего, что могло бы помешать этим животным переплыть океан или напасть на величайший город. Один из этих зверей может убить сотню человек за час, и вряд ли от большинства из оружия, которым мы располагаем, будет хоть малейшая польза…"
Пока он писал, разум Вейля снова наполнялся ужасом того безумного марша по джунглям, когда "Зонтичные звери" свистели со всех сторон, и его воображение содрогнулось при виде картины Лондона или Нью-Йорка, подвергшихся нашествию из этих мрачных мадагаскарских джунглей – все дела остановлены, все двери заперты, осьминоги, триумфально разгуливающие по улицам, врывающиеся то тут, то там и подавляющие последнее сопротивление семей, забившихся по углам, бессильных перед неуязвимыми и неумолимыми животными. То тут, то там какой-нибудь отряд, вооруженный динамитом или каким-нибудь другим оружием, более мощным, чем винтовки, оказывал непродолжительное сопротивление, но они тоже сдавались через какое-то. Человеческая цивилизация уничтожена, и на ее месте воцарилось ужасное царство животных…
Майор Ларивет был склонен скептически относиться к отчету Вейля. В резкой, но любезной форме он предложил отложить его "…пока у вас не будет времени все хорошенечко обдумать. Возможно, когда эффект от вашего опыта… э-э… пройдет…"
Вейль изумленно уставился на него при этом предложении, но ему пришлось вспомнить об этом сорок дней спустя.
Тем временем ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока сообщение достигнет внешнего мира, и какое-нибудь эхо от него в виде людей, самолетов, ученых с их приборами и смертоносными смесями прибудет, чтобы стереть это ужасное пятно. И во время ожидания даже скептицизм майора Лариве испарился под давлением происходящего.
Осьминоги, как называл их Вейль, ограничивали свои набеги изолированными районами до времени его экспедиции, но теперь, действуя, по-видимому, по хорошо разработанному плану, они осмелели и начали систематическое истребление всех местных жителей в этой части острова.
Через три дня после возвращения экспедиции местный гонец примчался, полубезумный от страха, чтобы сообщить о сумеречном налете на целую деревню, из которой едва ли спаслась хоть одна душа. Шли дни, за этой зловещей новостью последовали такие демонстрации силы и интеллекта осьминогов, которые подтвердили самые мрачные опасения Вейля.
Деревня на побережье подверглась нападению, и туземцы, сев в свои неуклюжие лодки, чтобы спастись от ужаса на суше, оказались не менее беспомощными на воде, единственное известие об этом ужасном событии пришло от какого-то туземца, который отправился туда и нашел только пустые хижины.
Паническая тревога распространилась среди малагасийцев подобно лесному пожару, и ручейками, превратившимися в бурный поток, они хлынули в форт Дофин под его защиту.
Ежедневные сообщения о нападениях показывали, что ужасные оьминоги распространяются и приближаются, и еще майор Ларивет оказался перед проблемой накормить несколько сотен голодных и напуганных туземцев не соответствующе малыми для этого запасами форта.
Кульминация наступила с прибытием четырех людей, или, скорее, теней людей, которые пробормотали, что они последние из великого племени таноси. Бойцы до мозга костей, вместо того чтобы убежать, они выстроились в боевой порядок против своих врагов. Результат был невыразимо ужасен – они видели, как на их глазах их товарищей разрывали на куски, а на женщин и детей просто охотились.
Как раз в то время, когда все было в таком состоянии, прибыло маленькое почтовое суденышко с грузом припасов и европейских газет.
Сердце Вейля воспарило, когда он нетерпеливо зашагал в свою комнату с газетами подмышкой, но оно опустилось, как свинец, когда они с Дюперре открывали журнал за журналом, быстро и разочарованно просматривая их.
По их мнению, ни один из них не отнесся к их сообщению всерьез. Фраза Вейля "Зонтичные звери" была с удовольствием подхвачена юмористами, вертелась у них на языке и срывалась с перьев, чтобы пощекотать ребра читателям. О
