считались самыми грозными на всей земле. Ваш народ поистине величественен…
– И вы же нас изгнали, как последних шавок, – гневно рыкнул Сигурд.
– Не я вас изгонял, но я хочу исправить то, что было сделано моими предками. Я не прошу вас поверить мне безоговорочно и вернуться. Я все понимаю. И поэтому предлагаю вам мир, который станет началом новой эпохи!
Король не на шутку распалился, от его спокойствия не осталось и следа. Глаза Бардоулфа блестели, пальцы сжимали край столешницы, а сам он всем телом подался вперед. Я видел, что он верил в то, что говорил, и мне как никогда захотелось его поддержать.
– Уважаемый Сигурд, наверное, мои слова вам покажутся полнейшим бредом, но… Вы вправе считать себя оскорбленными, вы вправе злиться и добиваться всего с помощью силы и оружия. Я также знаю, что вы не верите в наши предания. Но Мать-Земля – одна на всех. И я слышал ее стоны. Как она страдает от оставленных пепелищ. Вы верите в великих духов, одним из которых является Земля. Так, может, вместо того чтобы выжимать из нее последние соки, мы попробуем возродить ее силу вместе?
Сигурд снисходительно на меня посмотрел и покачал головой.
– Я бы прислушался к тебе, мальчик, если бы ничего не знал. – Он повернулся к королю: – Мне нужно подумать над твоим предложением. Сегодня вы будете гостями на моей земле, и никто вас не тронет, клянусь честью вождя Танмора. Утром я дам тебе свой ответ. Сейчас отдохните, а вечером присоединяйтесь к ужину – мы все едим возле костра. Ингар, Ливар, Тинар, отведите наших гостей в дом.
– Хорошо, мы благодарим тебя за твое гостеприимство и с радостью его принимаем.
С этими словами Бардоулф взял свиток и, убрав его обратно, последовал за тремя танморовцами.
На меня опять накатило гадкое чувство. Желание помочь не обернулось ничем хорошим. И снова я не послушался Его Величества и встрял, когда меня не просили, так ничему и не научившись.
Нас привели в небольшую хижину, похожую на ту, где жил Сигурд. Только вместо стола там были две лежанки, покрытые шкурами животных. Разделяла их печка. В ней потрескивали дрова, от них исходило приятное тепло.
– Хоть вы и гости, но ходить по округе вам нельзя. За дверью будут наши люди. Когда придет время, мы вас позовем.
Они ушли, оставив нас одних. Король потянулся всем телом и стал снимать доспехи и складывать их в кучу.
От стыда я не смел поднять глаза.
– Я опять все испортил, Ваше Величество, простите. – Я опустился перед ним на колени, все так же пряча взгляд.
В тишине послышался тяжелый вздох.
– Боюсь, Этан, здесь совсем нет твоей вины. Признаюсь, даже я, зная правду, поверил каждому твоему слову. И сказал ты все правильно. Просто они очень непростой народ. Гордый и обиженный. Здесь уже ничего не поделаешь, не вини себя.
– Вы всегда так говорите, Ваше Величество, а в итоге я все порчу. Если Совет узнает…
– А он не узнает. И пока ты ничего не испортил. Перестань пол взглядом прожигать, лучше нам отдохнуть.
Я увидел протянутую руку и, уцепившись за нее, встал на ноги. Сейчас, смотря на Бардоулфа, я видел, как он устал. Глаза его покраснели, а под ними залегли тени. Но он все это время ни разу не пожаловался и не показывал, как изможден, а я только и делал, что ныл, словно маленький мальчик. Мне стало очень стыдно.
Вскоре нас пригласили к костру. Северяне уже расположились кучками на бревнах возле огня. Кто-то громко рассказывал какие-то истории. В отдалении же звучала музыка, и я с удивлением обнаружил здесь женщин, которые наравне с мужчинами что-то обсуждали, а некоторые спорили и доказывали, что правы. Одна девушка затачивала лезвие топора и делала это с таким спокойным видом, как будто это было ее ежедневным занятием.
Наше появление не осталось незамеченным, и на мгновение шум голосов стих, но потом все опять вернулись к своим делам. Никто не шептался и не пялился. Мы с Бардоулфом нашли свободное место с краю, чтобы не бросаться остальным в глаза. К нам тут же подошли девушка с мужчиной и с улыбкой предложили отведать суп. Поблагодарив их, Бардоулф взял миски и одну протянул мне.
Король спокойно ел, с некоторым любопытством оглядывая местных жителей. К этому моменту некоторые танморовцы затянули песню, а другие под нее причудливо танцевали. В толпе я увидел Сигурда. Он сидел выше всех и притоптывал в такт песне. Волчица и несколько щенков крутились возле его ног.
Все происходящее выглядело настолько по-домашнему, что я ощутил себя чужаком, вторгшимся в теплую и дружную семью. В горле образовался ком, а есть совсем не хотелось.
Король же, спокойно разобравшись со своей порцией, поблагодарил за еду пробегавшую мимо девушку, которая принесла нам миски, и отправился обратно в хижину.
Я поспешил за ним.
– Ты ничего толком не съел, – заметил Бардоулф.
– Я не мог. Это все слишком.
– Понимаю, – кивнул король. – Несмотря на сложную обстановку, они все равно держатся вместе. Вместе едят, вместе веселятся. Ты заметил, что там присутствовало много женщин? И они ощущали себя в безопасности. Они были наравне с мужчинами.
Король сел возле печи и палкой поправил дрова.
– Скажу тебе, Этан, поскольку мы здесь только вдвоем, – мне немного завидно.
Я присел рядом. Насколько же отличались наши с ним взгляды на мир!
– В Дартелии вас тоже все любят и возлагают на вас надежду.
– Да, там и правда возлагают надежду… на короля Бардоулфа. И я очень надеюсь, что он их оправдает. – Его слова отдавали горечью и безысходностью.
Не зная, как на это ответить, я просто вытянул руки, чтобы погреть у печки. От этого движения рукава рубашки задрались.
– Что это за пятно? – голос короля показался испуганным.
Я посмотрел на руку. Там красовалась размытая темная клякса.
– Это просто синяк, Ваше Величество.
Я не стал уточнять, что получил его в ту ночь, когда на нас напали и Бардоулф оттолкнул меня, чтобы спасти.
Король притянул мою руку ближе к себе и потер пальцами кожу.
– Действительно синяк. И больше никаких пятен нет?
– От чернил были, но уже сошли, а так нет.
– И никогда не появлялись?
– Если не считать синяки и ушибы, то нет.
Я не понимал интереса короля к каким-то пятнам. Может, он думал, что я чем-то болею? Точно!
– Ваше Величество, если до вас дошли слухи о том, что я… как бы сказать… – такое сложно произнести вслух,
