но я должен был прояснить ситуацию, – меня называли нездоровым.
– Нездоровым? – Бардоулф недоверчиво прищурился. – По тебе не скажешь.
– Это не касается моего физического здоровья… то есть…
– Этан, – король сжал мое запястье, – соберись с духом и расскажи, кроме меня здесь никого нет.
– Ущербный. Меня так называли с детства, – выдохнул я.
Глаза короля непонимающе округлились, но он ничего не сказал.
– Дело в моей голове. После смерти отца это примерно и началось. Помню, что взял его книгу и стал читать. Очнулся от того, что мама сильно трясла меня за плечи. До сих пор помню ее заплаканное лицо. Я думал, что просто зачитался. Ведь и раньше такое случалось, когда я вместе с отцом как будто переносился в мир книг. Все оживало, становясь ослепительно ярким. Отец улыбался и говорил, что это благодаря нашему сильному желанию и воображению. И в тот раз я думал, что было так же. На самом же деле я не приходил в себя сутки. После этого мама сожгла все книги, и мы спешно переехали ближе к ее родне. Изредка такие приступы повторялись, и тогда мама сказала, что это из-за моей болезни, которой не видно, но она сидит во мне, поэтому нужно быть предельно осторожным. С годами я научился контролировать приступы.
– Как?
– Когда земля начинала плыть под ногами, а все цвета становились ярче, я концентрировался на дыхании, не допуская, чтобы меня засосало в этот омут. И так мне удавалось их сдерживать.
– Во дворце они тоже случались?
Я дернулся, но его рука продолжала мягко сжимать мое запястье.
– Три раза. Два, когда советник дал мне книги, чтобы я переписал их для Совета, и третий, когда я взял в руки тот странный камень.
О своих снах я предпочел пока умолчать. Приступы – дело одно, а слышать настойчивые голоса в голове и видеть реки крови – совсем другое.
– Почему ты раньше ничего не говорил?
Я пожал плечами.
– Разве в таком можно вот так легко признаться? Мне было страшно, что это может что-нибудь изменить или вы станете смотреть на меня, как на…
– Я не могу иметь детей. – Его рука на мгновение крепче сжала запястье. – Ты же знаешь, что я принимаю яд. Он укоротил не только мою жизнь, но и лишил способности оставить потомство. Скажи, Этан, после этого ты стал хуже относиться ко мне?
– Нет, Ваше Величество! – потрясенно воскликнул я.
– Вот и я не стал по-другому на тебя смотреть. У каждого из нас есть то, чего не хотелось бы произносить вслух. В этом нет ничего страшного и постыдного.
Опять от его слов и мягких прикосновений выстроенные мною границы готовы были рухнуть в одно мгновение. Я ощущал кожей его холодные пальцы, которые постепенно согревались от тепла моего тела. Как бы мне хотелось отогреть его полностью и заверить, что все сомнения, испытываемые им, изъяны и шрамы для меня ничего не значат. Я не мог справиться с собой, но он делал меня лучше, давал силы, чтобы стать достойным.
Наваждение длилось недолго, ровно до того момента, как Бардоулф разжал свои пальцы и отпустил меня, сказав:
– Ложись спать, Этан, утро будет тяжелым.
– Ваше Величество, а вы?
– Я еще посижу так.
Ночью мне не удалось уснуть. Я просто лежал, повернувшись к стене, и слышал, как король время от времени ворошит угли в печи. Сегодня он был безумно близко и одновременно раздражающе далеко от меня.
– Я обдумал твое предложение, юный король. – По глазам Сигурда было заметно, что ночью он точно не спал. – Признаюсь, оно очень заманчиво для нас, поэтому мы принимаем его.
Я едва слышно выдохнул, но вот Бардоулф не спешил радоваться:
– У вас есть какие-то условия?
– А ты смекалистый.
Волчица, как и вчера, развалилась возле ног хозяина и мирно посапывала.
– Вы убили много наших людей…
– Как и вы наших. Сигурд, мы с вами оба потеряли наших людей, которые были замечательными мужьями, отцами, братьями. Если вы хотите воззвать к моему состраданию, то я в ответ попрошу о том же. Поэтому давайте без подобных уловок. Чего вы хотите?
– Я хочу нашего сотрудничества, а не просто мира, поэтому выдвигаю встречное требование – мы составим свои предложения и условия. Через неделю к вам приедут мои доверенные люди, и мы заключим с Триединством соглашение.
Король побарабанил пальцами по столешнице, раздумывая.
– Что же, так тому и быть. Только я хотел бы напомнить вам, Сигурд, что этот мир нужен вам так же, как и мне. На границе я оставлю для вас сопровождающих.
Сигурд встал и протянул руку, которая напоминала большую лапу. Король ответил на рукопожатие.
– С вами приятно иметь дело, король Бардоулф.
Северянин растянул губы в самой жуткой улыбке. Он первый раз назвал его по имени.
– Как и с вами.
– Вас проводят обратно, и еще… мелочь на прощание. Считай это подарком. – Сигурд вложил в руку короля небольшую баночку.
Бардоулф покрутил ее в руках, хмурясь, но, словно что-то поняв для себя, крепко сжал баночку.
– Благодарю.
На заснеженной равнине нас уже дожидались, и когда мы подошли ближе, на лицах солдат читалось облегчение. Запрыгнув на лошадей, мы вернулись в лагерь. Там король пересказал все Гарету и Дарелу. Посовещавшись, они решили оставить здесь капитана и десять солдат, с которыми мы прибыли, остальным же было решено выдвигаться сегодня же двумя группами. В первую вошли мы с королем и пять воинов. Второй группе вместе с ранеными следовало двигаться за нами.
Перед этим Бардоулф утянул меня в нашу палатку и вручил ту самую баночку.
– Пока есть время, нужно сменить повязку, и нанеси вот эту мазь.
Я аккуратно вынул пробку, и в нос ударил приторно-сладкий запах. Там точно не было трав, которые я знал, а возможно, в эту жижу вообще не добавляли ничего растительного.
– Ваше Величество, вы уверены, что нам стоит доверять им? Выглядит эта мазь подозрительно.
Я перевел взгляд на короля, который за это время уже успел размотать повязку. Рана воспалилась и выглядела ужасно – от нее расползалась жуткая синяя паутина, а края, кажется, начали гнить. Но ведь вчера она была в лучшем состоянии.
– Я не понимаю, почему она снова… Я сделал что-то не так?
Это было вполне возможно, я же не учился на лекаря и мог плохо обработать рану.
– Этан, брось паниковать! Лучше поторопись.
Я промыл рану и осторожно нанес эту мерзко пахнущую мазь, распределив ее по всей пострадавшей поверхности кожи.
