Ознакомительная версия.
Олег спросил, переводя разговор на другое:
— Гелон, мы не перестаем дивиться изобилию в твоей стране. Как тебе это удалось?
Гелон развел руками:
— Сам удивляюсь. Нет, правда, не прикидываюсь! Понимаешь, я никогда не любил сражений. Агафирс и Скиф вечно дрались либо друг с другом, либо вместе нападали на кого-то посильнее, пропадали на охоте, а я... гм, домики из песочка строил, раненых зайчиков подбирал, лечил, а потом выпускал, пробовал муравьев убедить жить дружно... У нас во дворе жили мелкие черненькие и крупные красные, так вот они постоянно воевали, а мое детское сердце кровью обливалось, я ведь любил и тех, и других... Словом, когда мы со Скифом ушли, то со мной ушло немало народа. Меня назвали тцаром, хотя какой я тцар? Мы построили этот город, а потом заморились каждый год переносить городскую стену дальше.
— Что, так быстро плодитесь?
Гелон вяло отмахнулся:
— Плодимся — да, но к тому же к нам едут отовсюду. Ну, те, кто воевать не любит. Не поверишь, но таких набралось очень много!
— Поверю, — сказал Олег.
Скиф сердито сверкнул глазами. Мужчины, которым не нравится воевать, — трусы. Жалкие трусы.
— Но все равно, — сказал Гелон, — я велел ставить стены крепкие, а стражей назначил из самых чутких. Те кто не любит воевать, — лакомая добыча.Потому у нас почти нет хорошей конницы, ибо не собираемся никуда в походы, зато у нас самые крепкие стены, а на стенах достаточно камней, смолы и всякого оружия, чтобы внизу полегло огромное войско!.. А наши колдуны неустанно укрепляют мощь стен, выявляют лазутчиков...
— Попадаются?
— Чересчур много, — вздохнул Гелон. — Поверишь ли, даже из таких стран бывают, что и слыхом о них не слыхивал! Чтобы напасть на нас, им надо пройти десятки земель, где их перебьют раньше. Но рыщут, выведывают, таятся... Явились бы открыто, я бы сам все показал! Такими стенами любой правитель бы хвастался. А так приходится их всех на кол. Прямо на городской площади, чтобы все видели...
Скиф сказал ехидно:
— А я слышал, что в твоей стране вот уже лет десять никого даже не пороли! Так и знал, что брехня.
Гелон задержал цыплячью ножку у рта, в глазах были изумление и обида.
— Почему брехня?.. Последний раз подданного казнили в самом деле лет пять тому. А это чужаки...
— Их не жалко?
— Да нет, просто они уверены, что лучше украсть, чем попросить. И чтобы мои подданные убедились, что это не так, все лазутчики умирают на городской площади долго, очень долго... Правда, я велел на ночь их добивать, чтобы не мешали спать криками.
Олег спросил деловито:
— А казнь свершаешь утром?
— Не слишком рано, — ответил Гелон рассудительно — Чтобы народ выспался после трудового дня, позавтракал, пришел на площадь в хорошем настроении. Вот тогда и начнётся это... даже не казнь, как считают некоторые! Наглядный урок всем, кто смотрит, что законы лучше выполнять. Лучше и безопаснее. А если жизнь чем-то трудна, то приди и скажи управителю, а если тот не сможет помочь, то мне. Разве не понятно что я кровно заинтересован, чтобы все жили богато и счастливо? Счастливые не бунтуют, не разбойничают. А с богатых больше идет денег в казну. К тому же, наслышавшись, что у нас тут чуть ли не вирий, сюда едут и едут переселенцы... Страна Гелония растет!
Скиф все это время ёрзал, словно из сиденья торчал острый шип. Ел то очень быстро, то вообще замирал, а взгляд устремлялся поверх голов в тревожную и грохочущую копытами даль, в глазах мелькали отблески пожаров, там проносились призрачные фигуры всадников, падали люди, рушились стены.
Гелон говорил все тише, сбивался, он тоже видел глаза брата, и лицо правителя Гелонии становилось все несчастнее.I
Скиф со стуком отодвинул тарелку. Гелон тут же замолчал, напрягся. Олег опустил глаза, стало неловко за то, что сейчас произойдет.
— Брат, — проговорил Скиф. — Три дня тому мы встретили старого воина, тот ехал, задумавшись, потом услышал наших коней, вскинул голову, увидел нас. Никогда не забуду, с какой радостью и счастьем он воскликнул: «Колоксай!..» А потом помрачнел, сказал недружелюбно: кто бы ты ни был, незнакомец, ты не имеешь права быть настолько похожим на лучшего из людей — его тцара Колоксая!.. Понимаешь, чужой человек назвал его лучшим из людей!..
Гелон кивнул, он соглашался, что их отец — лучший из людей. И пусть каждый простолюдин, каждый человек на свете считает именно своего отца лучшим из людей, но все равно, лучший из лучших — Колоксай, отец Гелона, Скифа, Агафирса...
— А Миш была тогда лучшей из женщин, — добавилон — Всё-таки отец был не совсем прав, что взял её обманом... Нет-нет, я не оправдываю её! Я ведь тоже ушёл, разве ты забыл?.. Она и сейчас, говорят, самая красивая из женщин на всем белом свете. Недаром отец сходил по ней с ума, недаром пошёл на такую хитрость...
Скиф, вскипев, ударил кулаком по столу, вскочил:
Ты осуждаешь отца? Отца?
Гелон сказал мягко:
— Скиф, я тоже ушёл. Помни, я не простил её и тоже ушёл...
Скиф некоторое время испепелял его взглядом, нехотя опустился. Олег молчал, рассматривал карту.
— Мы должны отомстить, — сказал Скиф мертвым голосом. — Убийство нашего отца не должно остаться безнаказанным!
Гелон сказал тихо:
— Но как?
— У тебя же тцарство! Не думаю, что оно уже сейчас уступает владениям Миш.
Гелон повторил настойчивее:
— Как? Как ты мыслишь мстить?
Скиф огрызнулся:
— Как? Как все мстят. Месть — святое дело, угодное богам и сердцу человека.
— Но кому? — спросил Гелон. — Ты понимаешь, что говоришь? Если бы речь шла о соседе — другое дело. Но на той стороне — мать! Это она убила. И ты... ты говоришь, что надо убить мать? Нашу мать? Даже — нашу маму?
Скиф скривился, кулаки на столе сжались так, что заскрипела кожа. Сквозь стиснутые зубы процедил люто:
— А что предлагаешь ты? Оставить зло безнаказанным?
Гелон покачал головой:
— Нет. Я не даю злу свободу. Я борюсь со злом... На моих землях нет зла... по крайней мере, большого и безобразного. Я уменьшаю зло! Если бы и другие так же уменьшали его в своих землях, мы бы очистили землю
Скиф вскрикнул:
— Но там... за перевалом! Там убийца нашего отца резвится безнаказанно! Где ее сынок Агафирс правит могучим государством лишь потому, что согласился с ее преступлением? Это разве справедливо?
Гелон посмотрел на Олега, словно искал поддержки, но Олег молчал. Гелон сказал убеждающе:
— Агафирс самый старший сын. Он и должен был наследовать трон...
— Нет! — воскликнул Скиф. — Ты же знаешь, что мы оба были лучше! Мы побивали его в детстве, хоть в драках, хоть в знаниях... великих битв, управлении людьми, сборе налогов. Мы все умели лучше!.. Даже ты, хоть и не любил драться, побивал его! Забыл? Трон занял бы я... либо ты. Но теперь он сидит там лишь потому, что согласился с подлостью. А кто допускает подлость, тот сам подл.
Ознакомительная версия.
