Дети войны - Влада Медведникова

И нет времени спорить. Я спрашиваю:

– Кто пойдет со мной?

– Я, – говорит Нирани.

Люди расступаются, она подходит ко мне, протягивает лук и стрелы. Нирани. Я знаю ее как себя, она всегда была рядом. Она слышит мои мысли, чувствует мои сны и не боится моих песен. До сих пор каждое утро она вплетает в волосы медвежьи клыки – трофей моей первой охоты.

– Я, – говорит Тирэшта и выходит из толпы.

У нее в руке копье, расписанное яркими красками, перемотанное шнурами, еще не знающее человеческой крови. Тирэшта, моя юная ученица. Посвященный источнику хотел учить ее, из Эраты приходили звать ее, но она выбрала меня своим учителем. Пять лет назад я открыл дверь, а на пороге стояла Тирэшта. Половина волос отрезана в знак ее выбора и бунта, в ладонях черные и алые камни – дар для меня.

Все остальные молчат. Старшие звезды поворачиваются и уходят, остальные тянутся следом. Я знаю, куда они идут, – к сердцу деревни, к источнику звездного света и нашей силы. Они станут просить у него защиты.

Но этого мало, мы должны сражаться.

Я смотрю на Нирани, смотрю на Тирэшту. Без слов я говорю им: Я люблю вас.

Нирани берет меня за руку. У Тирэшты в глазах блестят слезы.

Нам нужно торопиться.

Ветер бьет в лицо. В нем соль и сотни незнакомых запахов – они душат меня, стремятся пробраться к сердцу, наполнить его пеплом вместо крови. Я бросаю взгляд на запад: там горы смыкаются с морем, солнце уже стало алым, почти коснулось вершин. Я хочу предупредить тех, кто поет сейчас в горах, хочу предупредить весь мир, но это невозможно.

Тропа поворачивает – я натягиваю лук на бегу, тетива полна песен, стрела может пробить скалы, – и нам открывается берег.

Лодки уже здесь.

Они огромны. Так огромны, что не могут приблизиться, пройти меж острых прибрежных скал. Словно скорлупа гигантских орехов, качаются на волнах. Крылья, алые в лучах заката, раздуваются над ними, заслоняют небо. С бортов течет вода, свисают водоросли, ракушки облепили деревянные планки.

Чудовища из снов, воплощение кошмаров моря.

Они не могут причалить, но среди волн мелькают маленькие лодки – они обходят черные зубья скал, движутся сквозь пену и брызги. Их так много – они заслоняют воду, закрывают отблески солнца. И в каждой лодке множество весел, они взлетают и падают дружно.

Сколько людей плывут к нам и сколько еще таятся внутри чудовищ?

– Где их оружие? – спрашивает Нирани. – Я не вижу.

На мгновенье я надеюсь вместе с ней: я ошибся, это не буря.

Но новый порыв ветра обдает нас горьким дымом, слова гаснут в горле, песни кричат в сердце.

С чудовищных лодок взлетают птицы. Их сотни, их тысячи, их не сосчитать. Серые крылья затмевают небо, воздух полнится сажей и вкусом пепла, чужая сила рвется к нам, хочет, чтобы звезды погасли и смолкли песни.

И я вижу – это не птицы, это люди, надевшие крылья, захватившие небо. И я не могу ошибиться, я знаю – это воины, и в руках у них оружие.

– Учитель, мы справимся? – спрашивает Тирэшта. – Их так много.

Это буря.

– Убей всех, кого сможешь, Тирэшта. – Я говорю так и знаю – это мое последнее наставление. – Останови всех, кого сможешь.

Она кивает.

Стрела срывается с тетивы, рассекает крыло чужака. Копье падает в лодку, пьет первую кровь. Песня взлетает, огнем течет по земле.

Гром раскатывается по небу множеством ударов, далеких и близких. Молнии вспыхивают, падают вокруг меня: белый огонь, душащий дым, оружие врагов.

Я выхватываю из воздуха песню – первую, что могу вспомнить. Она становится клинком в моей руке, обжигающим и ледяным. Швыряю клинок вверх, он летит, калеча крылья и души врагов.

Я убью всех, кого смогу. Остановлю всех, кого смогу.

Я лежу на камнях, и мир гаснет, теряет краски. Флейта рядом – в двух шагах от меня, но далеко – за краем мира. Она плачет чуть слышно, ее песня течет ко мне, но не может помочь. Я умираю.

Ночь опускается на меня, внутри и снаружи. Мое тело стало болью, она колотится и рвет меня, не хочет отпустить. Вокруг меня голоса врагов. Ненависть горит жарче боли, я не хочу слышать эти голоса – пытаюсь дотянуться до родных душ, до света, который я знал всю жизнь, до людей мне близких.

Я слышу песню.

Множество голосов поют ее, она легка и прозрачна, она бесплотна. Это песня тех, кто уже не может пошевелиться и заговорить, песня последнего вдоха. Песня стоящих на дороге смерти – они поют ее, чтобы уйти легко, без боли.

Я должен петь с ними.

Я различаю голоса Нирани и Тирэшты – они уже там, но еще не поют, зовут меня. Я хочу быть с ними, петь с ними.

Но я не могу.

Ненависть сжигает меня, она сильнее всех песен, сильнее дороги смерти.

Нирани, Тирэшта, говорю я без слов, пойте! Я догоню вас.

Их голоса сплетаются с другими, растворяются в звездном свете. Только ненависть остается со мной.

Сквозь закрытые веки я вижу свет своей звезды: сияющая, багровая, она раскалывает небеса, вонзается в меня с последним вдохом, последним биением крови, последней мыслью: Я вернусь. Я уничтожу их.

«Силой добродетели и оружия мы стерли темный народ с лица земли, уничтожили следы их магии, распахали поля и построили города, как подобает людям. Но полностью сокрушить зло нам не удалось: немногие выжившие прячутся теперь среди нас. Притворяются людьми, ничем не выдают себя, выгадывают время.

И потому помните: наши дома, устои и жизнь всегда под угрозой. Враги лишь выжидают, чтобы нанести удар».