— Конечно, — согласился я, — ещё пара дней — и всё, меня можно было бы списывать.
— Это потому что пить надо меньше, — съязвила Соня.
— Если не пить — то не так весело… — вздохнул я.
— Тоже верно, — неожиданно согласилась напарница, — но видел вот — моя маман завязала, оказывается. И ты сможешь. Я в тебя верю! — Да ну тебя!
Мы прошли ещё метров десять. Тут начиналось уже настоящее болото. Под ногами не просто хлюпало; я чувствовал, как движется внизу пласт торфа, будто дышит.
— Всё, стопэ! — твёрдо скомандовал я, — дальше нельзя. Не пройдем.
— Глянь туда, — Соня выпрямилась и указала рукой на запад, туда, где солнце касалось леса.
Я пригляделся. И впрямь — за небольшой то ли прогалиной, то ли поляной виднелась печная труба. Можно было разглядеть даже остатки каменного сооружения вокруг.
— Не очень впечатляет, — я пожал плечами.
— Чую, там что-то ещё есть, — ответила Соня, — надо понять, как попасть туда.
— Давай вернёмся утром, — предложил я, — дорогу я запомнил.
— А что, если это оно? — тихо, почти шёпотом, произнесла Соня.
В ответ я рассмеялся.
Напарница обижено надула губы.
— Ну, серьёзно, — сказал я примирительным тоном, — не тянет оно на Блуждающую Церковь. Да и место не то. Мы уже не в Подмосковье даже.
— Уверен? — Соня удивлённо подняла бровь, — вроде только что Егорьевск проехали.
— Это только что было больше сотни километров назад, — хмыкнул я, — да, уверен. После Егорьевска были Спас-Клепики. А это уже Рязанщина.
— Ясно, — кивнула Соня, и вздохнула, оглядывая лежащую перед нами топь.
— Кажется, вон там пройти можно, — сдался я; слева от предполагаемой заброшки я увидел полосу леса, которая почти доходила до тропы, по которой мы вышли к урочищу.
— Точно! — обрадовалась Соня. И тут же двинулась вперёд.
— Стемнеет же! — заметил я.
— И когда это нас останавливало? — возразила напарница.
Я не нашёлся, чем на это ответить.
Когда мы добрались до бывшего посёлка, на небе уже высыпали первые звёзды. Уже на подходе я почуял неладное. А когда включил фонарик окончательно уверился в своих подозрениях.
— Валим отсюда, — сказал я.
— Это могила, да? — сообразила Соня.
Могилами у нас называются особые разновидности заброшек, которые возникли после катастроф с человеческими жертвами. Нормальные поисковики по таким местам не лазят — это чревато очень крупными неприятностями.
— Ага, — кивнул я, — и большая, судя по всему.
— Насколько большая? — спросила Соня, и добавила, имея в виду число погибших, — десятки? Или под сотню?
— Сложно сказать, — я обвёл фонариком видимые строения бывшего посёлка, — как бы не больше… мне кажется, под тысячу!
— Да ну камон… — неуверенно возразила Соня, — тысяча. Про такую катастрофу было бы известно! Это бы в учебники попало! Помнишь, в том поезде, который в газовое облако заехал? Там вроде меньше людей погибло — а помнят до сих пор.
— Ты сама-то что чувствуешь?
Соня остановилась. Прикрыла глаза. Через секунду широко распахнула их и спряталась за мою спину. Бася на её плечах напружинилась и распушила хвост.
— Валим отсюда, — Соня повторила мои слова.
Я развернулся и пошёл обратно, стараясь ступать по уже проторенному пути. И тогда, когда уже казалось, что опасность позади, луч моего фонарика вдруг упёрся в обугленную кирпичную стену, всего метрах в пяти от нас.
— Блин… — вырвалось у меня.
— Я не помню, чтобы мы это проходили, — сказала Соня, переходя на шёпот.
— Я тоже, — ответил я.
— Ну слушай, не у всех же таких мест есть стражи, да? Бывает и такое, что они просто… ну, скрываются… зарастают…
— Я бы хотел тебя успокоить, — ответил я, — но нечем. Говорят как раз обратное. В таких местах стражи есть всегда. Другое дело, что не всех они трогают.
— Мы вроде даже войти не успели…
— Мы — поисковики, — спокойно, но твёрдо возразил я, — стражи таких не пропускают.
— Ох… Арти, я такая дура… — прошептала Соня.
— Выберемся — подумаем над своим поведением… — ответил я, — так, закат ещё видно. Думаю, шанс есть. По моей команде готовься бежать изо всех сил. След в след. Понимаешь?
— Да, — кивнула Соня.
— Басю возьми на руки. Иначе темп держать не сможешь.
Создание на её плечах издало звук, напоминающий одновременно и "мяу!" и "фр-р-р!"
— Кажется, она сама хочет бежать. Думаю, у неё это быстрее получится.
Я подумал секунду. Прислушался к интуиции. На первый взгляд предложение выглядело рациональным. Но что-то мне не нравилось.
— Нет, — я покачал головой, — нельзя. Мы не знаем, кто она. И как может взаимодействовать со стражем. Или стражами.
В этот момент краем глаза я увидел отблески зеленоватого свечения. Подтянуло холодом; в воздухе вдруг появился отчётливый запах гари.
— Сейчас! — крикнул я.
И мы понеслись по узкой тропке, ведущей в обход обгоревшей стене здания. Свечение за нашими спинами становилось более отчётливо; оно дрожало и трепетало, будто там горело зелёное пламя на ветру. Я знал, что оглядываться — плохая идея. Но не удержался.
Они наступали полукольцом. Размытые вертикальные тени, мерцающие будто болотные огни. Только в этих огнях можно было разглядеть очертания человеческих фигур.
Они быстро приближались, паря над жухлой травой. А тропинка, будто назло, начала петлять между остатками столбов и стволами обгоревших деревьев.
Я посмотрел на небо. Так и есть: нас уводили. Запутывали мороком.
Про стражей было известно очень мало, потому что немногие из нашего брата пережили встречу с ними. Но я слышал, что нужно смотреть на небо. Морок не может обмануть Солнце; даже намёка на зарю было достаточно, чтобы сориентироваться.
Я резко затормозил. И рванул с тропы направо, на запад. Настоящая тропа, по которой мы пришли, должна быть там.
— Арти, стой! — крикнула Соня, и замерла, — там трясина! Я вижу воду!
Пришлось остановиться, теряя драгоценные секунды.
— Это морок! — крикнул я, — не тормози!
Соня поколебалась секунду. Потом плотнее прижала к себе Басю, и двинулась вслед за мной. Я облегчённо вздохнул готов был снова рвануть вперёд.
Но было поздно.
Прямо перед нами возникла одна из призрачных фигур. Подул ледяной ветер — настолько холодный, что мне показалось, будто я врезался в снежную стену.
— Что?.. — Соня врезалась в мою спину, — ох…
Я глянул направо. Тропа вела туда. Хорошая, утоптанная и достаточно широкая. Ведёт на юг — как раз туда, где настоящая топь. В ловушку.
Слева подбирались ещё две фигуры. Попробовать рвануть назад?
Времени на размышления не оставалось; мир вокруг нас вдруг перестал быть твёрдым, всё подёрнулось зыбким дрожанием и зеленоватым маревом. Свет фонарика померк.
И в этот момент Бася спрыгнула с Сониных рук.
— Нет! — крикнула она и рванулась за своей питомицей.
Бася что-то крикнула по-боевому.
Призрачная фигура перед нами вдруг пошла тёмными полосами. Будто её разодрала чья-то огромная когтистая лапа. Послышался вой, от которого волосы зашевелились на затылке. А в следующее мгновение остатки фигуры втянулись в землю.
Мир вокруг снова стал твёрдым и привычным.
— Бежим! — крикнул я.
Бася, будто поняв мою команду, рванула вперёд. Соня вслед за ней. И я остался замыкающим.
Ощущение времени пропало. Я не могу сказать, сколько длился этот безумный бег по невидимой тропе. Но остановились мы только тогда, когда давящее ощущение холода исчезло.
— Вырвались? — спросила Соня, чуть отдышавшись. Она стояла, уперев ладони в колени; было видно, что напарница выложилась полностью.
— Да, кажись, — неуверенно ответил я, оглянувшись. Никаких светящихся фигур и обгоревших остатков селения не просматривалось, даже на предельной дальности фонарика.
— Останавливаться нельзя, — добавила она, снова выпрямляясь и делая шаг вперёд.
