через десяток секунд перед серафимом осталась лишь одна колонна, в центре которой вспыхнул небольшой огонёк. Валис осторожно коснулся его кончиком правой верхней антенны.
«Есть! Получилось!»
Его торжеству не было предела. Перед взором предстала улыбающаяся Захария, которая поднимала бутылку пива, стукаясь ею с бокалами других девушек. Вся компания, судя по виду, что-то отмечала.
«Это окружение пришельца, но его самого нет», — оценил серафим в тот момент, когда образ стал исчезать, сменяясь новым. — «Где он? Я хочу знать! Покажи».
Но вопреки желанию, Валис вновь стоял в светлом зале, полном белых колонн.
«Зараза! Захария, мразь, я лично убью тебя своими руками и плевать на правила!» — мысленно выругался серафим, судорожно предпринимая попытку, чтобы вернуть образ, но вздрогнул, услышав ровный мужской голос:
— Правда, они замечательные? Взгляни на Зою… — Валис вновь очутился в гостиной: сейчас все сидели и слушали пение блондинки, пальцы которой бегали по струнам гитары. — А Мэйли? Иногда мне кажется, что она сильнее меня. Мальвина… Кроткая, будто пугливая лань, но когда припечёт, то может сделать такое, что даже мне страшно становится.
Перед Валисом начали представать разные картины. В следующем образе была черноволосая красивая девушка, заливающая огнём магии статного мужчину, который строил защитную технику, пытаясь сдержать атаку.
— Мила… Даже сейчас она тренируется, ощущая свой безграничный потенциал. У меня и половины её таланта нет. — До слуха Валиса донёсся сдержанный смешок, а предстающие перед ним картины начали меняться ещё стремительнее. — Елена… Мне бы её бесстрашие и безрассудство. С ней может соперничать лишь Клавдия, которая полная её противоположность. Жанна… Здесь даже комментарии излишни. Вика… Холод которой сравним лишь с её страстью, но в данном случае интересно совсем не это. У нас с Тори есть одна общая черта: мы не задумываясь убьём любого, кто угрожает дорогим нам людям. Даже не так… Сотрём в пыль. Из дерьма пыли не получится, но я попробую.
Айзек вышел из-за колонны рядом, тяжёлым взглядом измеряя оцепеневшего от происходящего Валиса.
— Было забавно смотреть на то, как ты ругаешься на Кристи, виня её во всех своих неудачах. Незаслуженно. Правда в том, что она не имеет отношения к твоим провалам.
— Что ты тут делаешь? Тебя не должно здесь быть. Только слуги Создателей могут пользоваться…
В следующее мгновение серафим потерял дар речи и попятился, уставившись шальными неверящими глазами на происходящее: за спиной Айзека начали поочерёдно проявляться антенны крыльев.
— Двенадцать… — прошептал серафим, судорожно мотая головой. — Нет… Нет! Этого не может быть.
— Может, пернатый. — Айзек усмехнулся, погладив пальцами одну из своих антенн. — То, что ты видишь — последствие моей пингвиньей диеты. От пожирания твоих собратьев моё духовное тело начало меняться. Хех… «Ты то, что ты ешь!». Довольно иронично, не считаешь?
— Ты не слуга Создателей, ты — мерзкий адепт! Сектант проклятого Атминтиса!
— Слуга? — Айзек брезгливо поморщился, глядя на Валиса как на ничтожество. — Разумеется, нет! Да и эти «крылья» больше для красоты. Несмотря на их количество, мне доступно, в лучшем случае, десять процентов от имеющегося функционала. Не приспособлены они под меня. Ваш духовный артефакт «Фрагмент Маяка», кстати, тоже. Но кое-каким фокусам я всё же научился. Прежде чем остатки твоей нелепой жизни будут бесповоротно мной уничтожены, позволь рассказать немного о тех, кого ты называешь «Создателями». Ты сильно удивишься…
— Как у тебя язык повернулся ляпнуть такое? — вызверился серафим. От желания вцепиться в моё горло его удержало только осознание того, где мы находимся. — Бред! Создатели подобны Богам, они — сущности, чей замысел не постичь низшим формам жизни с их скудным разумом.
— Скудный разум здесь только у тебя, пернатый. — Мне даже стало немного жаль серафима. — Всё, что мне довелось узнать, указывает на то, что твои создатели — адепты чистоты. Вернее, их некоторое ответвление, что использовало магию и оргон.
— Хорошая попытка, но недостаточная, чтобы пошатнуть мою веру в Создателей, мерзкий еретик. На твои россказни я не поддамся, даже не старайся, — надменно вздёрнул подбородок Валис, пытаясь изобразить превосходство. — Что ты… Прекрати! Ничего тут не трогай! Убери свои поганые антенны от хранилища мудрости Маяка Создателей!
— Не верещи, мешаешь работать с массивами данных и управлять инфосредой. Мне сейчас очень непросто выдавать антеннами петли в правильном их частотном диапазоне. Печально, что этому нельзя научиться. В таких, как ты, это вдалбливается на подсознательном уровне, а вот мои крылья, можно сказать, для «красоты». — Я наблюдал, как медленно исчезают ненужные колонны информационных массивов. — Хорошо, что мне уже известен номер нужной ячейки. Чтобы его найти, пришлось просидеть здесь несколько часов. Ага, вот он… — Кончик одной из моих антенн коснулся вспыхнувшей на колонне точки. — Учитель… Учитель? Ты меня слышишь?
— Айзек⁈ Да-да, слышу! Что-то ты зачастил, только утром общались, — раздался со всех сторон глубокий басовитый голос. — Или так, поболтать? Кстати, мы со Станиславом экспериментируем с той мантрой для расширения веретена школы Карма Кагью, которой ты поделился.
— Молодцы. Будь с ним построже, учитель. Поболтать мы ещё успеем, а сейчас я по делу. — Взгляд мазнул по Валису, который сверлил меня ненавидящим взором. — Учитель, я тебе символ описывал недавно, помнишь?
— На память пока не жалуюсь. Конечно, Айзек. Правда, нового ничего не вспомню, уже рассказал всё, что знаю.
— Не сомневаюсь, Тонг. Можешь повторить? Это не для меня. Здесь лишняя пара ушей на куриной заднице есть. Ему тоже будет интересно послушать.
— А… То творение отступников, — Тонг сразу понял, о ком речь. — Хорошо… Итак. За два десятка сотен годовых циклов Фагриса до моего рождения культа «Первозданная чистота» не существовало.
— У меня нет желания… — начал было Валис, а мне пришлось раздражённо шикнуть, после чего упёртый пернатый счёл за благо повременить с недовольством.
— Изначально существовал культ «Сияние власти», из которого после раскола образовалась «Первозданная чистота», чьим адептом я являлся на протяжении шести сотен лет. Тот символ, что описал мне Айзек, был их эмблемой.
— Тонг, каковы были причины раскола? — подтолкнул я повествование в правильном направлении.
— Примархи «Сияния власти» разошлись во мнениях и методах. Сама доктрина культа-прародителя носила радикальный характер: они считали, что огны должны править всеми остальными расами в системе двух солнц — Фагрисе. Главную угрозу они видели в людях. Не отдельно взятую группу или планету, а как сам вид. Примархов «Сияния» пугала способность хуманов к быстрому размножению, а главное — их склонность к познанию. Хуманы — короткоживущая раса, по сравнению с огнами их жизненный цикл подобен мигу. Поэтому, зная, что им не так много отмерено, они стараются успеть и познать всё, что успеют охватить. Огны не обладают подобной целеустремлённостью… Кажется, я отклонился от темы. Благодаря обширным познаниям в области технологий, магии и артефакторики «Сияние власти» вело масштабную исследовательскую деятельность не только Фагриса, но и других систем, и к своему ужасу обнаружило, что люди существуют и за пределами системы двух солнц. Из этого страха, помноженного на надменность и тщеславие, родилась навязчивая идея о подавлении хуманов, как вида, любой ценой. Создавались целые институты, заточенные на решение этой задачи. Рассказал бы более подробно, но в книгохранилище моего культа было не так много исторических трактатов.
— Не суть, Тонг, этого не нужно. Скажи, чем всё закончилось?
— Расколом, как уже было упомянуто. Это событие вошло в наши книги, как «Большой исход». Двадцать девять примархов, обвинив радикалов в том, что их умы отравлены эфиром, а сами они безумны, решили вместе со своей паствой отделиться от агрессоров. «Исход» длился почти годовой цикл, сорок миллионов огнов ушли с Эресида на Сварру. Не без крови… Множество знаний было потеряно или оказалось в руках агрессивных фанатиков. Теперь уже нечего горевать… Так вот… Ушедшие основали новый культ «Первозданная чистота», отринув при этом оковы эфира, как затуманивающего разум и угнетающего дух. Ты уже знаешь, что в числе переселенцев, решивших начать всё с нуля, был и мой предок.
— Учитель, ты делаешь большие успехи. — У меня невольно
