воды.
– Что затем на тебя напали убийцы, жестоко избили, ударили отравленным клинком и едва не убили, когда ты, измученный и раненый, бежал по улицам.
– Припоминаю что-то такое.
– Мне так тебя жаль. Ты потерял сознание, мой друг. Тело порой само отключается, если злоупотреблять его способностями, – с легкой улыбкой сказал Дурьодхана. – И ведь ты постоянно это делаешь.
– Но ведь тебе это нравится, мой царевич?
– По большей части.
– Люди ведь не верят, что я невиновен в убийстве Пракара Мардина?
– Боюсь, что нет. Но это наименьшая из забот. Кажется, твой корабль нес чуму. По крайней мере, так утверждают охранники дока. Они сожгли его.
– Сожгли? Чума! Но это невозможно. Я бы не…
– Знаю. В этом есть что-то подозрительное.
Убийство. Кала. От воспоминаний закружилась голова.
– Там была девушка, царевич. – Карна безуспешно пытался сесть. – Она… она – ключ ко всему этому. Она…
– Ему следует отдохнуть, любимый, – раздался голос из темноты, и от этого звука у него запылала кровь в венах. Женщина неторопливо и в то же время смело вышла на свет. На ее штанах были алые полосы, а на лацканах жакета – золотые кружева, перехваченные латунными пряжками. Обута она была в кремовые кожаные сапоги до колен с широкими голенищами, застегнутыми на лазуритовые пуговицы с тиснеными латунными лебедями. И пусть ее огненно-рыжие волосы исчезли, сменившись коротко остриженными черными, он где угодно узнал бы ее полные губы, высокие скулы и темную обветренную кожу. Но это была женщина высокого происхождения, а не уборщица, которая его соблазнила.
– Посмотри на его бедное израненное тело. – Она встала рядом с Дурьодханой, собственнически положив руку ему на плечо, а затем прикоснулась двумя пальцами ко лбу. – Пусть волны несут тебя.
Дурьодхана улыбнулся:
– Пусть течение вернет тебя обратно.
Краска отхлынула от лица Карны. Мир потемнел, а ледяное замешательство затопило его разум. Он не знал, что больше его поразило: то, как эта девка собственнически положила руку на плечо Дурьодхане, или то, что Дурьодхана покраснел как мальчишка.
– Я… я не понимаю.
– Ну… – Дурьодхана прочистил горло.
– Позволь, я все объясню, милый мой. – Женщина мягко приложила палец к его губам – тот самый палец, который Карна так жадно облизывал несколько дней назад. – Я рассказала царевичу, как я со своими девочками была на прогулке возле руин Нефритовой гавани, собираясь купить моему царевичу свадебный подарок. И тут Богиня Океана замыслила привести тебя, окровавленного и израненного, в мой лагерь. Пусть я тебя и не знала, очевидно, моим долгом было привести к тебе целителя. Поэтому я отвезла тебя во дворец.
– Хорошо, что Мати нашла тебя, Карна. Конечно, я бы хотел, чтобы моя суженая и мой друг познакомились при других обстоятельствах.
Суженая. К счастью, они не услышали, как Карна судорожно сглотнул.
Кала – это Мати! Царевна Калинги! Невеста Дурьодханы.
Откровение пронзило его, как нож, боль была сильнее, чем от отравленного арбалетного болта.
Мати любовно толкнула Дурьодхану локтем.
– По крайней мере, мне не придется стесняться, что я буду рассказывать эту историю за ужином! Могучий, доблестный Карна, спасенный от верной гибели хрупкой девицей! Трудно будет найти барда, который в это поверит! – Она глянула на Карну, и ее глаза были полны яростной ненависти. – Очень жаль, что ты не назвал своего настоящего имени, когда мы встретились, господин Карна. Это могло бы избавить вас от многих неприятностей. А теперь, если ты расскажешь эту историю, весь мир узнает о твоем позоре!
Карна ничего не сказал. Он просто не мог.
– Не позволяй ей задирать тебя, друг мой. Никто в здравом уме не осмелился бы назвать Черного Лебедя хрупкой девицей, – усмехнулся Дурьодхана.
Карна чувствовал себя получившим травму головы и давно сдавшимся бойцом, которого Судьба заставляла возвращаться на ринг снова и снова, пока не опустеют водяные часы.
– Ты Черный Лебедь? – наконец смог выдохнуть он.
Именно о ней говорил Пракар Мардин.
Мати поклонилась:
– Воочию. Но сейчас вы должны отдохнуть. Нам с царевичем нужно многое обсудить. Он не покидал вас с тех пор, как вас привезли. – Ее глаза сузились. – Если бы я знала, что вы – Карна, я бы оставила вас там, где нашла. – Она засмеялась, но в глазах ее не было веселья.
– Отдыхай, Карна. Отец призвал нас обратно в Хастину. Завтра мы уезжаем, а со всем здесь происходящим разберемся, когда тебе станет лучше. А пока, – Дурьодхана сжал ему плечо, – я рад, что ты в безопасности.
– Давайте не будем считать наши корабли до того, как они войдут в гавань, – нравоучительно протянула Мати. – Позвольте ему восстановить силы и бодрость духа. А вслед за ними последует и мудрость. – И она потащила царевича из комнаты.
– Клянусь бородой Вайю, Мати! Ему же не пробили стрелой череп! Он просто нуждается в отдыхе… – голос Дурьодханы затих.
Карна чувствовал, как комната вращается. Он рухнул обратно на кровать и с болью в сердце, столь же сильной, как и болью в теле, повернулся, уставившись на слова, написанные чернилами на его запястье.
Абхимаан.
Гордость и честь.
Две вещи, которые он только что потерял.
Довольная и расслабленная Масха лежала на постели из травы. На обнаженные плечи ее любовника опустилась огромная бабочка с мерцающими в мягком солнечном свете темно-синими крыльями с черной каймой.
Масха наблюдала, как нежное создание вытянуло скрученный черный язычок, присосавшись к крови ее возлюбленного. Девушка лениво подняла руку, чтобы прогнать бабочку, не желая, чтобы что-то омрачало его совершенство. Бабочка мягко вспорхнула и, подобно блестящему украшению, опустилась на волосы Масхи.
Она посмотрела в глаза своего возлюбленного. Обсидиан и золото.
Он улыбнулся ей, проведя холодным пальцем по шрамам на ее лице.
– Прости, я должна была тебя убить, – сказала она.
– Я знаю. – В его глазах смешивались грусть и доброта. В голосе не было горечи. – Знаешь, я бы вернул в мир магию. Но я все понимаю. Ты сделала то, что должна была.
Масха отстранилась от него.
Его внутренности вывалились из сотни порезов и сейчас валялись на мху между ними. Из его тела полезли черви, начавшие взбираться вверх по бедрам Масхи, стремясь заползти в нее. Она попыталась закричать, но не смогла. Она изо всех сил попыталась оттолкнуть его, но он просто продолжал смотреть на нее.
– Масха!
Она проснулась
