Он знал это, ощущал свою способность к разрушению и глубокую, почти экстатическую потребность принять собственное разрушение, и видел, как водоворот кровопролития и грома закручивается в самой его сердцевине. Его сила ужаснула его, и он заставил себя глубоко дышать, борясь за контроль.
Он выиграл - с трудом. Его пульс замедлился, и стук в висках вернулся к норме. Он по очереди убрал руки с лука и тщательно вытер ладони о штаны, и жажда крови, бурлящая в его мозгу, была прикована к его цели. Она мерцало, как огонь, окруженный льдом, беспокойная, не желающее уступать, но теперь она принадлежала ему, а он больше не принадлежал ей. Он все еще чувствовал ползущую потребность убить или быть убитым, но он снова приказал себе.
И как раз вовремя.
Его губы растянулись в рычании, когда корсары приблизились. В длину чуть больше половины "Повелительницы волн", они были низкими, стройными и порочными, и брызги взлетали над их изогнутыми форштевнями зеленого и кремового цветов, когда они склонялись к дыханию своей личной бури. Несмотря на меньшие размеры, на каждом из них находилось почти столько же людей, сколько на "Повелительнице волн", даже считая братьев Топора Форстана, поскольку их экипажи значительно превосходили экипаж любого честного судна такого размера, и Кенходэн изучал их изящные линии - линии, которые безжалостно подчиняли грузовое пространство скорости. В конце концов, мрачно подумал он, пираты искали небольшие по объему и ценные трофеи; они могли позволить себе острую свирепость своих жадных до скорости корпусов.
- Приготовьте свои луки! - Селдвин вырвал слова и поднял руку, широко расставив ноги для равновесия, в то время как его глаза измеряли дальность, высоту корпусов и приоритет, который он должен назначить каждой цели.
- Головной корабль! - Он резко крикнул. - Выпотрошите мне этих лучников!
Кенходэн почувствовал поцелуй солнца, далекий в холодном воздухе, когда его лук поднялся вместе с остальными. В ноздрях у него стоял запах соли, смолы и конопли. Один корсар опередил на четыре полных корпуса своих спутников, что сделало его первой мишенью для гнева "Повелительницы волн".
- Огонь!
Кенходэн прицелился, оттянул и отпустил. Тетива ударила по кожаному нарукавнику, и его лук приподнялся, когда туча стрел с воем взвилась вверх и зашипела над морем. Они накинулись на переднего корсара, зазубренные наконечники жаждали крови, и Кенходэн свирепо ухмыльнулся, ярость клокотала в его мозгу, когда он следил за их смертоносным полетом. Затем черные фигуры отскочили в сторону под ударами урагана стрел, и его нервы восторженно затрепетали при виде этого.
Ответный огонь был запоздалым и коротким, поскольку их острые наконечники вонзились в лица корсаров. Десятки дальнобойных стрел вонзились в море белыми вспышками, далеко не долетев до палубы "Повелительницы волн". Чтобы стать лучником под командованием Брандарка Брандарксона, лучник должен быть искусен в обращении с длинным луком, а не с коротким луком или арбалетом, которые предпочитали большинство моряков, и его лейтенанты были выбраны не столько за боевые навыки, сколько за морское ремесло. Острый глаз Селдвина оценил дальность стрельбы точнее, чем у его коллеги-корсара, и его лучники вошли в смертоносный ритм вондерландского лучника: двенадцать нацеленных стрел в минуту. Стрелы хлестали по корсару, как пена, сметая битком набитую палубу, заваливая ее мертвыми и корчащимися телами и забрызгивая кровью.
Лучники корсара не могли противостоять этому огню. Они были убиты прежде, чем смогли эффективно ответить, но им на помощь поспешили другие корабли. Они начали подходить на дальность стрельбы, и стрелы заскулили и лизнули экипаж. Кенходэн слышал, как они визжали в бессильной ярости от доспехов братьев Топора, но слишком многие погружались в плоть с глухими, мясистыми ударами, и раздавались вздохи и крики, когда люди падали вокруг него. Он видел и слышал это сквозь ярость в своем мозгу, но это было далеко-далеко и происходило где-то в другом месте, когда он сосредоточился на силе своей руки, остроте своего глаза и гибкой силе своего великолепного, убивающего вондерландского лука.
Два корсара устремились прямо к правому борту. Третий сделал круг, приближаясь к левому борту, в то время как четвертый - корпус, украшенный пиратами, размахивающими пиками, - бросился прямо на корму, точно как и предсказывал Брандарк.
- Сейчас, Хорнос! Сейчас же!
Рев Брандарка разделил рычание его команды, когда они увидели обнаженную сталь корсаров. Руки рулевого-халфлинга взметнулись, и пружинные движители глухо загудели. Их длинные, тонкие снаряды с воем пронзали как защиту, так и пиратов, и оставшиеся лучники Селдвина развернулись, посылая свои стрелы через поручни в зубы идущим на абордаж пиратам.
Но именно Хорнос нанес самый сокрушительный удар. Корсарские стрелы свистели среди его людей, как кормящиеся акулы, но они мрачно ждали, когда Хорнос и боцман поднесли факелы к бэйнфайру и отпрыгнули в сторону. Огонь бил гейзером, и артиллерия грохотала гораздо громче, чем метатели дротиков. Длинные ракеты взлетели, оставляя за собой вонючий дым и пламя в виде размытой линии над морем, и артиллеристы схватили мечи и абордажные пики и выстроились позади Хорноса, когда их ракеты устремились к их врагам.
Выстрел боцмана попал в фальшборт пирата по левому борту. Он пробил толстую обшивку, осыпав ее градом осколков, и разлетелся по палубе, но головка не разлетелась вдребезги. Из нее потек жидкий огонь, но воющий корсар - обезумевший от жажды битвы или в высшей степени отважный - перевалил его через борт. Ужасная субстанция воспламенила его одежду, цепляясь за нее, как смерть, и его пылающая фигура вылетела за борт вслед за пожаром, даже когда его корабль преодолел последние несколько десятков ярдов, чтобы прижаться к "Повелительнице волн". Его кричащее тело было раздавлено между скрежещущими корпусами, но его жертва спасла корабль, и его товарищи полезли на борт, наконечники копий блестели в дыму.
И там был дым, потому что выстрел Хорноса попал в палубу головного корабля по правому борту, и члены команды дико разбежались, когда снаряд разлетелся на огненные осколки. Вода была почти бесполезна против огня, начиненного негашеной известью, и он распространялся слишком быстро, чтобы его можно было тушить ведрами с песком. Клубился дым, и огонь лизал мачты. Паруса и просмоленный такелаж превратились в башни пламени, и крики рассказали свою историю, когда пиратский корабль вышел из-под контроля, осыпая море обугленными кусками холста и горящей краской.
Корсар унесся прочь, окутанный разрушением, и волшебный ветер превратился в обоюдоострое оружие, унося его навстречу гибели. Ветер наполнял нетронутые паруса и раздувал пламя до неистовства. Сильная жара согнала рулевых со своих постов, они не могли управлять своим мчащимся судном, и отчаявшиеся люди бросались за борт только для того, чтобы быть отброшенными назад к корпусу и затертыми волнами из-за скорости их корабля.
Отвратительное приветствие раздалось от команды Брандарка, когда трое оставшихся отправились к ним. Крючья взметнулись вверх, чтобы вонзить железные зубья в бревна "Повелительницы волн". Корпуса протестующе застонали, соединившись в грохоте дубовых досок, и корсары вскочили на низ фальшборта, нанося удары защитникам. Пики ударились о броню, когда пираты правого борта неожиданно встретили вооруженных топорами людей, но два других корабля извергли орды воющих воинов, которые вспенились слишком густо и быстро, чтобы их можно было остановить.
Волна абордажников ворвалась в каюты через кормовые окна и перекатилась через кормовой поручень. Они были слишком близко для стрельбы из лука, и Кенходэн выпустил свою последнюю стрелу в рот офицера, прежде чем выхватить свой клинок. Он быстро попятился к Венситу, отчаянно пытаясь защитить волшебника от стальных клыков, сжимающих толпу сражающихся людей, и голос волшебника раздался позади него. Его слова были неразборчивы, но сила, потрескивающая в их сердцевине, покалывала затылок Кенходэна.
