Примчался молодой паренёк, который поклонился братьям и Жанне, после чего принял из рук Пьера сумку с вещами и побежал к лестнице.
Но они успели только устроиться в номерах, получить ключи и спуститься отобедать, как явился некий парень в средней паршивости одежде.
– Жанна Дарк? – спросил он, подойдя к обеденному столу.
– Да, – кивнула девочка. – Но с кем я говорю?
– Жан де Мец, оруженосец капитана города Робера де Бодрикура, – поклонился парень.
– С чем пожаловали? – спросила Жанна, перемешивая наваристую мясную похлёбку ложкой.
– Господин де Бодрикур просит вас явиться в ратушу, – ответил Жан де Мец. – Для разговора касательно вашей просьбы.
– Присоединяйтесь к обеду, – Жанна дала знак и Жакмен, сидевший с краю, подвинулся, освобождая место.
– Сочту за честь, – не стал отказываться де Мец.
Отведав местной похлёбки, они оплатили заказ и направились в ратушу.
Кабинет де Бодрикура был пуст, де Мец рассадил Жанну с братьями по стульям перед письменным столом и сказал:
– Капитан города сейчас обсуждает какие-то вещи с «лучшими людьми города», – произнёс оруженосец с сарказмом. – Но скоро закончит.
Далее они ждали. В кабинете повисла неловкая тишина, которую попытался прервать де Мец.
– Кто является вашим господином, Жанна? – спросил он.
– Бог, – ответила она.
Оруженосец де Бодрикура не нашёл что сказать.
– Слушай, а ты давно на капитана работаешь? – не выдержал ещё более неловкой паузы Пьер.
– Несколько лет, – пожал плечами де Мец.
– И что, какие уроки даёт? – продолжил опрос любопытный Пьер.
Дверь отворилась, вошёл де Бодрикур, красный от злости. Он молча прошёл к своему столу и уселся за него, шарахнув кулаками по столешнице.
– Итак! – произнёс он громко. – Жанна, да?
– Да, – кивнула Жанна.
– Ты что-то там говорила про то, что хочешь попасть к дофину, чтобы спасти Францию? – нервным движением достав из-под стола глиняную бутылку с абсентом.
Абсент был родом из местности Сент-Катрин-де-Фьербуа, где расположено аббатство Святого Терентия. Его «изобрёл» Арким, целевой аудиторией напитка предполагалась аристократия, но почему-то этот крепчайший напиток снискал популярность в среде горожан.
Маркетинговая компания времён короля Филиппа IV, прозванного Красивым, потерпела жесточайший провал, так как у феодальной знати широко разрекламированный напиток интереса не вызвал, более того, эти тонкие и ранимые натуры злостно раскритиковали это «адское пойло со вкусом полыни», поэтому Аркиму пришлось резко удешевлять производство, что вылилось в более дешёвую посуду и пониженное качество изготовления. Зато получившийся продукт, упав в цене, хорошо распробовали горожане, а также братья Тевтонского ордена, регулярно закупающие крупные партии абсента.
Де Бодрикур налил половину стакана, достал из шкафчика абсентную ложку, поджёг абсент лучиной, поместил на ложку кусок драгоценного сахара, поставляемого в ограниченном количестве в комплекте с бутылкой, обмакнул его в абсенте, налил воды из графина, дождался, пока напиток настоится, после чего выпил его залпом.
Жанна, дождавшаяся, пока капитан города закончит процедуру распития напитка, произнесла:
– Да, говорила.
Капитан скорчил гримасу неудовольствия, продержал её секунд двадцать, а затем расслабился.
– Я могу помочь тебе с твоим делом, – произнёс де Бодрикур. – Но будет условие.
Абсент поначалу не одобрялся Церковью, в основном из-за способов его употребления, поджигания, зеленоватого цвета, а также горького вкуса. Но спустя время острые края сгладились, так как стало ясно, что производят его мало, никаких видимых последствий он не несёт. Ну и «духовного вреда» от него никто так и не увидел, просто алкоголь, к которому Церковь вынуждена относиться терпимо. А ещё его нельзя выпить слишком много, ибо он слишком крепкий. На фоне бормотушного алкоголизма, когда европейские алкаши разных сословий хлещут всякое нечистое дерьмо, употребление абсента выглядит даже в некоторой степени умеренно и прилично.
Но осадочек у священнослужителей всё равно остался, поэтому в Риме абсент легально купить нельзя.
– Какое условие? – спросила Жанна, глядя на то, как капитан наливает дополнительную порцию абсента в стакан.
Арким говорил, что слишком частое употребление этого пойла может привести к расстройствам личности, а также наркотической зависимости. Судя по всему, де Бодрикур уже давно и плотно сидит на абсенте, раз не делает перерывов.
– Мне нужны доказательства того, что ты действительно дева из пророчества, – произнёс де Бодрикур. – Дашь какое-то убедительное свидетельство, с чем я смогу подойти к герцогу Анжуйскому, тогда и будет тебе верительная грамота, приём у короля, а также конь и меч.
– Истинно говорю: Орлеан будет осаждён двенадцатого октября этого года, – начала Жанна. – А двенадцатого февраля следующего года состоится сражение, которое впоследствии прозовут «Селёдочной битвой».
– Селёдочная битва? – скептически хмыкнул капитан.
– Англичане повезут из Парижа обоз, где будет находиться преимущественно селёдка, – объяснила Жанна. – Из-за несогласованности действий нашей армии эта битва, несмотря на наше численное превосходство, будет с треском проиграна.
– Это всё? – уточнил капитан, после чего кхекнул и залпом выпил второй стакан абсента.
– Пока что всё, – кивнула Жанна.
– Октябрь, значит… – произнёс де Бодрикур. – Хорошо… У вас есть средства, чтобы вернуться домой, а потом явиться обратно по первому вызову?
– Да, – подтвердила Жанна.
– Ы-хы-м, – глубокомысленно изрёк де Бодрикур. – Как только эти «пророчества», точнее ЕСЛИ эти «пророчества» исполнятся, я сразу же пошлю за вами своего оруженосца. Не хочу заглядывать слишком далеко, но если всё это правда, то… впрочем, рано говорить об этом. Кстати, ты ведь Пьер, Жаков сын? Из Домреми, ведь так?
– Да, господин, – ответил Пьер.
– Я видел тебя на ярмарке в прошлом году, да-да, – припомнил де Бодрикур. – Ты ещё сватался к Елене, дочери нашего тавернщика…
– Было дело, господин, – ответил Пьер, потупив взор.
– Ну ничего, повезёт в другой раз и с другой, – усмехнулся капитан. – Можете идти, а у меня дела городской важности.
//Королевство Франция, деревня Домреми, 3 апреля 1428 года//
В Вокулере они пробыли ещё два дня, нанимая каменщиков и плотников, покупая съестные припасы и необходимые стройматериалы.
Всё это встало в один турский ливр, что считалось небольшой переплатой за подобный объём услуг, но Жанна платила за срочность.
Помимо бытовых дел, она также отписала письмо дофину Карлу. В нём она описывала свою миссию, а также действия, которые собиралась совершить во благо Франции.
Обратно в родную деревню они прибыли сопровождая три тяжёлых телеги с грузами.
Жанна встретила на улице возле дома проходящего мимо брата Адриана, который кивнул ей в знак приветствия.
– Наконец-то! – отец встретил её во дворе их достойно смотрящегося на фоне остальных домов [22]. – Что выездили? Всё отменяется?
Он колол дрова, но отложил топор сразу же, как увидел дочь с сыновьями.
– Ничего не отменяется, – ответила Жанна, обняв отца. – Просто появилась дополнительная пауза до февраля следующего года.
– Поедешь в монастырь? – недовольно спросил Жак Дарк.
– Мне там пока что делать нечего, – покачала головой Жанна. – К тому же, есть дела здесь.
– А что за грузы? – заинтересовался отец, увидев телеги с наёмными возничими.
– Будем улучшать дом и заготавливать припасы, – сказала Жанна. – Мама разве не говорила?
– Говорила, но я думал, что это случится как-нибудь потом, – произнёс отец обескураженно. – Тем более, что подпол уже сделали…
За это время, в течение трёх месяцев их совместными усилиями был вырыт подпол, который затем усилили каменной кладкой и оборудовали нужной мебелью: деревянными стеллажами для продуктов, а также специальным ледником.
