на заднюю стенку моего горла, когда я сглотнула и наконец сумела принять его. Но дышать при этом у меня никак не получалось. Я чувствовала, как он скользит, проникая настолько глубоко внутрь, насколько ему позволял угол изгиба члена. Он уставился на меня сверху вниз, как будто я подвесила луну в небе, касаясь когтистым пальцем моей щеки и вытирая слезу, которая по ней катилась, пока он делал медленные, мелкие толчки внутри меня.
Затем он высвободился, дав мне время, чтобы набрать полные легкие воздуха, сделал несколько поверхностных толчков, скользя головкой по моему языку.
– Еще раз, – сказал он, продвигаясь вперед.
Я сглотнула, расслабившись, когда он снова скользнул внутрь меня.
И хотя это было ужасно неудобно, я наблюдала за его лицом. Смотрела, как он кончил, находясь у меня в горле, и мысль о том, что я могу дать ему это, приносила мне удовлетворение. Когда он снова толкнулся внутрь, его рука прижалась к моей шее спереди, ощущая, как двигается его член внутри, погружаясь в гортань.
Наконец он отстранился, взревев, держа меня за горло, пока его член дергался у меня во рту. Густая, теплая жидкость покрыла мой язык, заливая его оргазмом. Рука Калдриса напряглась, глаза закрылись, тело расслабилось. Мне хотелось, чтобы он побыстрее убрался у меня изо рта, хотелось выплюнуть доказательство его наслаждения. Не могу сказать, что мне понравился вкус спермы.
– Покажи, – приказал он, когда снова открыл глаза.
Я открыла рот, высунув язык так, чтобы было видно: он весь покрыт его семенем.
– Умница моя, – сказал он, наконец отпустив мое горло.
Я закрыла рот, сглотнув, и его темные глаза засияли одобрением.
Слова ободрения не должны были так много значить для меня, и все же мое тело загудело от тепла. Слишком далеко я последовала за самцом-фейром, который заявил, что владеет моей душой, и это был грех.
Он обхватил мою челюсть ладонью, провел большим пальцем по коже с нежностью, от которой у меня перехватило дыхание.
– Спасибо, – пробормотал он, и его взгляд заметно смягчился.
– За что? – спросила я сорвавшимся голосом с придыханием.
– За то, что приняла самые темные части меня – уродливые, – даже если ты пока еще не можешь сказать мне те слова, которые я хочу услышать, – сказал он, и то, как Калдрис нахмурил брови, чуть не разбило мне сердце.
Я знала, что значит терять контроль. Чувствовать себя чудовищем, ожидающим шанса вернуть собственное тело.
Я бы сделала все возможное, только бы помочь ему уйти с края этой пропасти.
– Всегда рада.
17
В ту ночь я никак не могла заснуть. Меня преследовало воспоминание о распростертом на земле теле Холта, истекающем кровью на снегу в ожидании возвращения к жизни к тому времени, когда мы с Калдрисом вернемся с любовного свидания на заснеженных равнинах.
Не то чтобы я сильно переживала из-за Холта. Я была ему признательна за книгу, которую он дал мне почитать. Но в глубине души я все еще считала его своим врагом, хоть и пыталась бороться с этой мыслью. Он был частью опасности и нес в себе угрозу, которая сильно напугала меня, когда я бежала по лесу вместе с братом. Хотя сбежать от жизни, которой я жила, от воспитания, от веры и заповедей, которые мне внушали с рождения, было невозможно. Я не могла измениться за одну ночь, но чувствовала, что перемены все же происходят – медленно, постепенно.
Если уж я нашла в себе силы простить Калдриса за то, что он сделал, разве у меня могли быть какие-то реальные причины, чтобы не простить мужчин, которые ничего мне не должны в принципе? Тех, кто никогда не лгал и не скрывал, кто они есть на самом деле.
Но нет, уснуть я не могла совсем не из-за этого. В голове у меня без конца всплывало воспоминание о резне, которую устроил Калдрис, ослепленный яростью. Он растерзал нескольких членов Дикой Охоты, залив их кровью землю так, что меченые застыли от ужаса.
Он оставил их только потому, что бросился в погоню за мной. Но грубое напоминание о том, кто он такой, и об увечьях, которые он может нанести, заставило меня сглотнуть комок в горле. В лесу меня нашел дикий зверь. Я впустила его в себя, позволила погрузиться в свое тело и заявить, что принадлежу ему, и только ему, чтобы вернуть его с края бездны, где он стоял и жаждал крови.
Признание Арамиса о том, что Маб сделала с отцом Калдриса, тоже беспокоило меня, оставляя больше вопросов, чем ответов. Сейчас Калдрис мирно спал, обняв меня в нашей палатке, где мы скрылись на ночь. Мне хотелось расспросить его о прошлом, больше узнать о нем. Но если только одно воспоминание о смерти отца было настолько травмирующим, что спровоцировало всплеск такой ярости, то лучше отложить расспросы на некоторое время.
Аккуратно высвободившись из его рук, я сунула ноги в ботинки и направилась к выходу из палатки. Медленно развязала тесемки, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не потревожить Калдриса. Учитывая утомительные события дня, у меня было чувство, что даже богу нужен отдых.
Мои переживания погнали меня за книгой, которую дал мне Холт и которая была надежно припрятана в седельных сумках рядом с Азрой. Мне хотелось уйти и немного почитать у костра, пока я не устану настолько, чтобы вернуться в постель.
– Знаешь, довольно невежливо вылезать из кровати любовника, пока он спит, – сказал Калдрис, заставив меня вздохнуть, когда я повернулась к нему лицом.
Изогнув бровь, он открыл только один глаз, который теперь внимательно изучал меня.
– У нас нет кровати, – ответила я, игриво улыбаясь ему.
Он продолжал пристально смотреть в ожидании подробного отчета о том, что заставило меня встать и уйти посреди ночи, не сказав ни слова.
– Никак не могу заснуть, – призналась я, пожимая плечами и следя за тем, чтобы моя поза оставалась непринужденной.
Учитывая историю наших взаимоотношений, если бы я дала ему хотя бы малейший повод полагать, что говорю неправду, он мог бы подумать, что я снова пытаюсь сбежать, пока он спит.
Этого мне не хотелось. Во всяком случае, сейчас, когда мы достигли некоторого пусть небольшого, но согласия. Мне хотелось вцепиться в это согласие, подчинить его себе и считать победой, завоеванной с большим трудом, как, собственно, и было.
– Что-то не так? – спросил он, садясь, натянул ботинки и встал, чтобы последовать за мной.
– Просто бессонница, никак не могу успокоиться, – призналась я. – Не могу отключить свои мысли. Я хотела пойти почитать у костра.
– У меня есть идея получше, – сказал он, встав рядом и развязывая тесемки палатки.
Калдрис откинул полог, вышел в ночь и подождал, пока я выйду за ним.
– Не обязательно бодрствовать только потому, что бодрствую я.
