Тебе нужно немного поспать, – сказала я, кивнув в сторону палатки.
Я вполне могла почитать посреди хорошо защищенного лагеря, полного мертвых существ, которым не нужен сон.
– Ты – моя половина. Если тебе что-то нужно, я готов это дать, – сказал он, начиная шагать по снегу.
Я плотнее закуталась в плащ, обернув его вокруг плеч, уже скучая по теплу его объятий. Мне не следовало уходить из палатки, но меня соблазнило только тепло огня. А Калдрис тем временем прокладывал путь, пересекая внешние границы лагеря, чтобы увести меня в сторону, как можно дальше от других меченых. Члены Дикой Охоты с любопытством наблюдали за нами, и вид у них был такой же потерянный, как и у меня.
Когда я остановилась в нескольких шагах от него, пытаясь не обращать внимания на чувство тяжести в животе, он повернулся ко мне лицом. Его суровый взгляд вернул всадников Дикой Охоты к делам, которыми они занимались до нашего выхода, и мы на несколько мгновений остались в иллюзорном уединении.
Он сократил расстояние между нами и, подняв руку, протянул ее вперед. Повернув ладонь к небу, он выдержал мой взгляд, когда из его руки поднялся порыв ветра. Над кожей затанцевали снежинки, зависая в воздухе маленькой метелью, и вся эта картина находилась в границах его ладони.
Другой рукой он взял меня за руку и поднял ее ладонью вверх, как у него, а потом перевернул свою тыльной стороной вверх. Помахал снежной бурей над моей рукой, и я почувствовала дыхание холода, коснувшееся обнаженной кожи. Метель замерла у меня над ладонью, паря в воздухе и следуя за моими движениями, когда я двигала рукой из стороны в сторону. Калдрис убрал руку, оставив меня с крошечным снегопадом в ладони.
– Я знаю, тебя воспитывали по-другому, внушали, что магии нужно бояться, и иногда так оно и есть, – сказал он, подставив свою руку под мою, чтобы перехватить магию к себе в ладонь, пока я смотрела на летящий к небу снег.
Я чувствовала магию так же, как тогда, когда убила Лориса. Я ощущала опасность, исходившую от чего-то всепоглощающего, когда белые линии моей метки фейри засветились в знак признания магии моей половины.
– Но магия также может быть прекрасной.
– Это твоя, – сказала я, чувствуя, что магия, поддерживающая миниатюрную метель, исходит не от меня.
Моя метка признала ее, но не управляла ею.
– Да, – согласился он, и между нами повисло знание, что, даже если мне удастся вытянуть силу из моего Виникулума, эта магия всегда будет принадлежать ему. – Сейчас мы сосредоточимся на возможностях двора Зимы. Кажется, ты отдаешь предпочтение именно им, они далеки от той магии, которая прячется внутри тебя.
Я кивнула, наблюдая, как исчезает магия бури.
– А как мне сделать это специально?
Он сжал мои запястья в своих руках, коснувшись метки фейри и таким образом предоставив дополнительную связь.
– Найди связь. Представь, что дергаешь за эту золотую нить и тянешь ее к себе.
Я закрыла глаза, представляя мерцающее золото нашей парной связи, и дернула за нее.
– Хорошо. Теперь подумай о холоде. Подумай о снеге, о зимних ветрах. О запахе свежего снега и льда, наполняющих твои легкие. Вложи это чувство в свои руки, как искру, которая принесет зиму.
Я так и сделала. Представила снег, который он создал в своих руках, и как ощущаю его на собственных. Прикосновение холода к коже и прохладный воздух вокруг. Руки у меня, звеня, наполнились теплом, заставив открыть глаза.
Взгляд мой упал на пустые руки: ни одна снежинка не парила в воздухе надо мной. Вздохнув, я нахмурилась, пытаясь направить мысли в сторону зимы.
– Не все дается легко, детка, – со смешком сказал Калдрис, проводя большим пальцем по чувствительной коже моего запястья. – Овладению магией можно посвятить целую жизнь. К тому же большинство людей-половинок не учатся, пока не будет закольцована связь.
– А это вообще возможно? Учиться до того, как она закольцуется? Кто-то может подтвердить, что ты не обрек меня на провал заранее? – спросила я, все равно продолжая смотреть на свои руки, представляя заснеженные деревья рядом со мной.
– Возможно все, что существует, а магия уже существует внутри тебя. – Его большой палец погладил Виникулум в том месте, где тот обвивался вокруг моего запястья. – Вам просто нужно научиться общаться друг с другом.
– Ты так говоришь и действуешь, будто она живая, – сказала я, фыркнув.
– Конечно, живая. – Он взглянул на меня, склонив голову набок. – Ты присоединяешься к магии мира и используешь окружающую тебя природу, чтобы она выполняла то, о чем ты просишь. Если природа не жизнь, то не знаю, что тогда можно назвать жизнью.
Что-то сдвинулось в моем понимании магии, и я, закрыв глаза, впервые погрузилась в созерцание красоты снега. Постоянно он осложнял мне жизнь, мешал. Олицетворял собой трудности и проблемы. Зимой было невозможно работать в саду и, как следствие, нечего было есть.
Что-то во мне всколыхнулось. Не думаю, что это была именно магия, но я почувствовала, как истощаюсь, как успокаивается в голове суета, а за успокоением последовала зевота.
– Думаю, наша цель на ночь достигнута, – сказал Калдрис, высвобождая мои запястья из своей хватки.
Я сонно кивнула, слегка качнувшись, когда он повернул меня и повел обратно к палатке, к нашей кровати – спальнику, одному на двоих, чтобы он мог заключить меня в свои теплые объятия.
Я слишком устала, чтобы чувствовать себя побежденной и ни на что не способной из-за того, что не смогла управлять магией, которая теперь должна была принадлежать и мне. Все это навалится на меня утром. А пока…
Спать.
* * *
На следующее утро я очень сильно и искренне сожалела о своей бессоннице. Даже если не думать о том, что я ощущала себя обессиленной и ехала, откинувшись на тело Калдриса, чувство неудачи, сопровождавшее нас весь день, забыть было невозможно. И в будущем оно может послужить препятствием, выскочившим из нашего спальника.
В моей жизни было много бессонных ночей, например когда я бродила в лесу. Но никогда я не чувствовала такого изнеможения, как после урока Калдриса. Тем не менее я вытянула руку ладонью вверх, согнув в локте, и снова попыталась вызвать зиму и холод у себя на ладони, пока мы едем.
– Тебе следует сделать перерыв, – сказал он, и тепло от его присутствия у меня за спиной одновременно успокаивало и сдерживало меня.
Он обучал меня основам, показав кусочек настоящей зимы, который я смогла самостоятельно удержать, но в то же время Калдрис во многих смыслах вел себя по отношению ко мне как защитный кокон.
Он всегда был рядом, делился со мной силой, в которой я так отчаянно нуждалась. Так зачем мне учиться вызывать магию самостоятельно? Если меня подстерегала какая-либо опасность, то я всегда
