пускай мир забудет про вашу красу,
Но не сердце усталое, о…
Завопил сигнальный рожок, защитники галеаса, отмахиваясь тесаками и саблями, хлынули к обломку грот-мачты, поспешно перестраиваясь. Тот, кто ими командовал, решил вновь собрать своих в кулак…
– Ну и умница, – заметил подошедший Рангони, отирая пот со лба, и добавил: – То есть дурак!
– В сторону! В сторону, укуси тебя селедка! – взревел Дерра-Пьяве, хватая за плечи зазевавшихся абордажников.
Марсель честно отпрыгнул к борту, продолжая орать про розы и весну.
Давно ждавшие своей минуты стрелки у кормовых фальконетов наконец-то дождались: два заряда картечи хлестанули по сгрудившимся в кучу «дельфинам». И туда же полетели гранаты, которые абордажники с «Двойки» и «Восьмерки» не успели потратить. Прогремела череда взрывов, и наступила нестерпимая тишина. Неужели все? Так скоро…
Вечно алый ручей возле ваших дверей
Будет вечно струиться, о…
Валме опустил глаза и увидел собственное колено, нахально белеющее сквозь изрядную дыру. Создатель, на кого он похож?! На кого они все похожи?..
От поредевшей толпы у мачты отделился коренастый моряк и, чеканя шаг, пошел к корме.
– Сдаются! – шепнул некто щербатый. – Сдаются, заешь их зубан!
Бордон остановился, не дойдя пары шагов до фельпских офицеров.
– Господа! Вверенный мне корабль сдается. Кому я должен вручить шпагу?
Муцио Скварца немного помешкал, глянул на неподвижного Алву и вышел вперед. Молодой адмирал, как и все, был покрыт по́том, копотью и кровью, левая рука безжизненно висела, шлем сменила окровавленная повязка.
– С кем имею честь?
– Капитан Ватрахос. После гибели адмирала Пасадакиса принял командование эскадрой.
– Адмирал Муцио Скварца.
– Я польщен тем, что пленен столь достойным воином и моряком, – Ватрахос церемонно поклонился и протянул победителю шпагу. – Надеюсь, мне и моим людям будет позволено внести выкуп.
– Это решат отцы города Фельпа, – в голосе Скварцы звучало легкое сожаление. – Но поскольку вы являетесь моими пленными, я сделаю все, чтобы к вам отнеслись справедливо. Соизвольте отдать приказ другим кораблям прекратить сопротивление.
– Непременно, но у меня нет уверенности, что меня послушают.
– А у меня нет уверенности, что кто-то еще сопротивляется, – пробормотал Джузеппе Рангони. – Похоже, мы возились дольше всех.
– Ну, оно того стоило, – захохотал Дерра-Пьяве, которому все было нипочем.
Марсель оглянулся: море было усеяно обломками, вдалеке медленно и грустно тонул галеас, а вокруг, оправдывая свое название, крутилась стайка «ызаргов». Было тихо, никто не стрелял, очень хотелось пить и выпить. И еще переодеться. Под бортом плеснула волна, Марсель посмотрел вниз и увидал собственную тень, проваливающуюся в глубину, и солнечные лучики, переливающиеся вокруг нее. Смотреть на их игру можно было долго, и Валме смотрел, пока совсем рядом не завопила здоровенная серая чайка. Очнувшийся виконт утер лицо и на правах лица, состоявшего при особе Первого маршала Талига, присоединился к группе старших офицеров. Муцио, закусив губу, сидел на бочонке, а Рокэ колдовал над окровавленным плечом адмирала. Кэналлиец был сосредоточен, спокоен и больше не напоминал спятившего демона. Человек как человек, только глаза синие.
– Поздравляю с боевым крещением, капитан, – прохрипел Муцио Скварца. – Ой, Рокэ, Леворукий вас побери…
– Всему свое время, – откликнулся Алва, поливая рану касерой из серебряной фляги. – Джузеппе, ваш платок, живо!
Капитан Рангони сорвал шейный платок и протянул Ворону:
– Право, даже жаль, что я целехонек. А вы, сударь, отменный лекарь.
Герцог не ответил, полностью сосредоточившись на ране. Над закопченным изуродованным кораблем пронеслась очумелая птица. Невероятно, неслыханно белая. Уши резанул резкий чаячий крик, и стоящий рядом моряк осенил себя знаком. Ах да, моряки до сих пор считают, что души утонувших и убитых до Последнего Суда вселяются в чаек. Сколько же их сегодня взлетело…
Часть вторая
«Папесса» [32]
Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам ловушку, мы проявляем поистине утонченную хитрость, потому что обмануть человека легче всего, когда он пытается обмануть нас.
ФРАНСУА ДЕ ЛАРОШФУКО
Глава 1
Талиг. Оллария
Фельп. Деормидский залив
399 год К.С. 12-й день Летних Ветров
1
– Дopa Луиса, – черные глаза служанки были встревоженными и любопытными одновременно, – дора Луиса!
– В чем дело, Кончита?
– Приехала мать молодого дора Рикардо. И с ней высокий дор с облезлым пером. Оба важные, как гуси, и такие же злые.
Приехали-таки, причеши их хорек!
Внешне Луиза Арамона осталась невозмутимой. Какими бы гусями ни оказались Окделлы, драться, топать ногами и орать на всю улицу они не станут. Не то что покойный муженек. Хотя и она теперь не сварливая жена, а дуэнья при знатной девице, а дуэньи держат язык за зубами.
– Где гости? Что им сказали?
– Ничьего, дора, – черные глаза задорно блеснули. – Я очьень, очьень плеко понимать талиг, а Антоньо – плохее менья.
– Проводи их в Зимнюю гостиную, – улыбнулась госпожа Арамона. – Я сейчас выйду.
Настроение сразу улучшилось. Умница Антонио! Хотя дурака Рокэ Алва держать не станет. Хорошо, что они еще не перебрались в отдельный дом, там воевать с надорскими кабанами было бы труднее.
Дуэнья поправила строгое черное платье и поднялась к Айрис. Селина сидела у подруги, Луиза сама удивлялась тому, как быстро девчонки сдружились. Госпожа Арамона посмотрела на склоненные друг к другу головки – русую и белокурую… Увы, умиляться и сюсюкать было некогда.
– Айрис, прибыли ваша матушка и граф Ларак.
– Зачем?!
Избави Создатель дожить до дня, когда Жюль или Амалия, узнав о ее приезде, заорут так и такое!
– Скоро узнаем.
– Я с ней не поеду. – Ноздри Айрис раздувались, словно у породистой лошади. – Я все равно останусь… Дождусь эра Рокэ и выйду за него замуж! Они меня не заберут!
Святая Октавия, этого еще не хватало! Луиза Арамона догадывалась, что синеглазый герцог поразил тощую северяночку в самое сердце, но замужество?!
– За Монсеньора? – заморгала Селина. – Вы помолвлены?
– Он мне прислал линарского жеребца, – с готовностью объяснила Айрис, – и я его приняла.
Нет, Окделлов надо убивать в колыбели! И Карлионов тоже. Жеребец… Марианне Лионель Савиньяк преподнес карету с четверной запряжкой, но баронесса как-то не спешит травить своего барона и становиться графиней.
– Айрис, говорить о помолвке до ее оглашения неприлично.
– Это из-за Дикона, – ничтоже сумняшеся объявила «невеста». – Он уехал, и эр Рокэ не мог попросить у него моей руки. Дикон – глава Дома Скал, а эр Рокэ – глава Дома Ветров. Мы поженимся, а в Надор я не поеду. Я так матушке и скажу!
– Айрис, не стоит ссориться с матерью.
– А не надо было убивать моего коня и ругать эра Рокэ… Я все равно за него выйду! Я его люблю…
Тоже мне довод! Мало ли кто его любит, и мало ли
