в цветах у дворца Мудрости, ожидая, пока все уснут. Человеку пробраться внутрь было невозможно, но Киоко и не собиралась превращаться в человека. Пока.
Сидеть пришлось очень долго: внутри то и дело раздавались то шорохи, то приглушённые голоса слуг. Они бы вряд ли помешали, но всё же не хотелось обращать на себя лишнее внимание.
В конце концов дом затих. Бодрствовали только стражники, но с ними не возникнет затруднений.
Норико кивнула, и Киоко снова преобразила свою ки. Было странно. Мир стал огромным, трава обратилась деревьями, а разум словно усох. Чувства были непривычны. До этого она обращалась в разумных существ, и превращение в кого-то столь маленького и движимого инстинктами оказалось совсем иным опытом.
Она перебирала тонкими длинными лапками, взбираясь по стене. Огибала все выбоины и неровности, переступала трещинки и наконец добралась до окна. Вползла внутрь и хотела уже спуститься, но всё её нутро воспротивилось этому, и она поползла вверх, а затем под потолком в сторону – и забилась в угол. Прекрасное место, чтобы сплести паутину.
Нет. Нет, какая паутина? Ей нужно идти дальше.
Куда дальше?
Дальше, в другую комнату. Искать другое место. Это не то.
Не до конца понимая, чем плох именно этот угол, она всё же направилась к выходу.
Коридор за коридором, комната за комнатой она ползла под потолком и пыталась понять, где то самое место, которое ей было так нужно.
Некоторые комнаты были закрыты наглухо, тогда ей приходилось искать щели в полу, стенах, дырочки в бумаге васи – только чтобы убедиться, что это тоже не то.
Забравшись в очередную комнату, она вдруг почувствовала, что это здесь. Комната была пуста, но в ней было много тряпок. Очень много тряпок. И металла. Металл ей не нравился, а вот тряпки – это неплохо, по ним удобно ползать, а ещё в них иногда можно найти вкусную моль.
Но тут она увидела нечто, напомнившее ей, почему именно эта комната была так важна. Нет, не из-за моли. Совсем не из-за моли. Она увидела наряд из двенадцати слоёв и вспомнила, зачем пришла. Мысль поселилась в её маленьком ограниченном сознании всего на мгновение, но его хватило, чтобы превращение началось.
Через половину коку посреди огромного количества мужской одежды стоял Иоши в своём императорском кимоно. Точнее, стояла Киоко, которая выглядела как Иоши. Она удовлетворённо осмотрела руки, ноги и тело, насколько хватало глаз. Зеркала здесь не было, но, тщательно проверив потоки ки, она убедилась, что выглядит в точности как он.
Взяв один из тётинов, стоявших у выхода, Киоко зажгла свечу и открыла дверь. Коридор пустовал. Зажигать свечу было опасно, но идти в темноте – слишком подозрительно. Если её заметят – не поймут, почему император бродит среди ночи без света. С фонарём ещё можно будет как-то оправдаться.
Вопреки опасениям Киоко спокойно добралась до архивного зала.
Присев у низкого столика на пол – подушками здесь, по всей видимости, не пользовались, – она взяла чернильницу, кисть и свиток чистой бумаги. Она знала почерк Иоши: хотя он и не писал ей стихов, всё же иногда прилагал к цветам записки. Это был чёткий красивый почерк, который Киоко с лёгкостью смогла подделать. Как и его подпись. Не зря Аими-сан уделяла так много внимания её искусству каллиграфии.
Мысленно поблагодарив наставницу и помянув добрым словом Кацу-сэнсэя, который научил её, что «война – это путь обмана», Киоко свернула бумагу с подсохшими чернилами, спрятала свиток в рукав и, взяв фонарь, направилась к выходу.
Из зала она вышла беспрепятственно, но от стражников у входа было уже не отделаться.
– Первейший, куда вас сопроводить? – раздалось сзади, не успела она и двух шагов сделать от порога. Ну конечно, император никуда не ходит без стражи.
Она кашлянула, убеждаясь, что голос у неё тоже Иоши, и как можно увереннее сказала:
– К гонцам, – она хотела уточнить, что нужно отправить послание сёгуну, но решила, что император не отчитывается перед стражниками. И лучше бы им не знать раньше времени, кому и какой приказ она посылает, чтобы завтра ненароком не обмолвиться об этом. Она не знала, насколько близкие у Иоши отношения с этими мужчинами. Но если хотя бы вполовину такие же тёплые, как у неё с Каей, её обман быстро раскроют.
Стражник молча пошёл следом. Вот и славно. Осталось только переговорить с гонцом и тихо вернуться, чтобы положить одежду обратно.
У ворот она зашла в небольшое здание, в котором жили хияку – самые быстрые гонцы империи. У входа дремал щуплый паренёк, но при виде императора он тут же проснулся, встал и поклонился.
– Первейший! Никак не ожидал… – он запнулся. – Чем могу служить?
Не ожидал, ну точно. Киоко скрипнула зубами от досады. Когда это император сам ходил по дворцу, чтобы отправить послание? Никогда. Ни разу за все годы правления Миямото Мару не ходил сам к хияку. Но она поспешила себя успокоить – ничего, ничего. Иоши стал императором совсем недавно, а прежде был самураем. Он тоже мог сделать глупость.
– Отправляйся по следу сёгуна, – она извлекла свиток из рукава и протянула ему. – Они должны были закончить в Иноси. Знаешь их дальнейший путь, найдёшь? – Киоко изо всех сил старалась держаться прямо, спокойно и уверенно.
– Да, господин, – щуплый паренёк принял свиток и поклонился. – Они отправились на юг несколько страж назад.
– Нужно доставить как можно скорее.
– Я самый быстрый из гонцов, можете не сомневаться во мне.
Киоко сомневалась. Парень не выглядел быстрым. Он не выглядел даже способным удержать поводья, не то что скакать галопом.
– По моим подсчётам, я нагоню их за три стражи. Нет, три и ещё половину. Поскачу сразу в третий город назначения.
И ещё шесть страж, чтобы они вернулись. Значит, придут после заката.
– Хорошо, отправляйся сейчас же и нигде не задерживайся. Через четыре стражи послание должно быть у них. Здесь приказ о возвращении.
– Да, Первейший.
– И ещё. Сёгун должен тут же повернуть отряд. Если не сделает этого – доложи мне, как только вернёшься.
– Как скажете, Первейший, – парень развернулся на пятках и вылетел наружу. Киоко вышла за ним, но тот уже скрылся в конюшне.
Киоко вернулась во дворец Мудрости, оставила одежду и выскользнула так же, как попала внутрь. Снаружи её ждала Норико, при виде которой паучьему сознанию удалось вспомнить, что нужно превратиться в бакэнэко.
Всё готово. Теперь у них есть почти сутки, чтобы придумать, как поступить дальше. Но только в том случае, если сёгун не решит оставить приказ без внимания или отправить ответное письмо, с уточнениями…
* * *
Ещё до рассвета Хотэку незаметно влетел в город над северо-восточными воротами – подальше от дворца и поближе к дому.
Его родители не знали, кто он. Так уж вышло, что в восемь лет и после жизни в лесу он был достаточно самостоятельным и немного диковатым – и ему позволяли мыться и переодеваться без помощи, как он и хотел.
Сейчас он пробирался переулками морского квартала и только надеялся, что родители не пострадали. Наверняка им доложили. Наверняка их даже обыскали. Хоть бы не выгнали и не обвинили в заговоре против императора. Он не знал, что станет делать, если окажется, что по его вине Мика и Шикудо Фукуи пострадали. Это были самые добрые люди из всех, кого он знал. Самые отзывчивые. Лёгкая мишень для обвинения в измене.
Он пересёк четвёртую улицу и вошёл в торговый квартал. Чем ближе подходил, тем сильнее волновался. Дойдя до нужного дома, он заметил, что в окнах дрожит свет тётинов. Значит, внутри кто-то есть. В это время Шикудо обычно уже носил товар к прилавкам, а Мика проверяла, всего ли хватает.
Дверь отъехала в сторону с глухим шелестящим звуком. Он ступал осторожно, но слух Мики был почти такой же острый, как у Хоки. Ему никогда не удавалось проскочить мимо хотя бы одной из матерей.
– Что ты крадёшься мышью? Входи, я как раз ячменный мугиття заварила. Будешь? – она суетилась у столика, разливая напиток в пиалы. – Отец твой сегодня спит как убитый, мы так совсем опоздаем на рынок. Шикудо-о-о! – закричала она в сторону коридора. – А ну вставай! Столько работы,
