и сладкие ягоды, которые принес Чан И, и довольно улыбалась.
– Не думаю, что кому-то доводилось отведать на морском дне жареной рыбы. Все-таки хорошо здесь: тихо, никто не тревожит, да к тому же еще и кормят.
– Оставайся здесь навсегда, – предложил Чан И.
– Не выйдет. Тогда это место превратится в тюрьму, – выпалила Цзи Юньхэ не задумываясь, и они оба невольно вспомнили прошлое.
Чан И замолчал, и девушка поспешно замахала руками:
– Я не виню тебя, большехвостая рыба.
– Знаю, – сообщил Чан И.
На губах Цзи Юньхэ блеснула капля ягодного сока, и тритон как бы между делом вытер пятнышко рукавом. Девушка от неожиданности закашлялась. Притворившись голодной, она откусила кусочек жареной рыбы.
Чан И не заметил ее смущения:
– Когда поправишься, сможешь отправиться куда захочешь: на север, в Южную долину или в любой уголок этого мира.
Удивленная Цзи Юньхэ всмотрелась в сосредоточенное лицо тритона, подсвеченное голубоватым сиянием грибов линчжи, и вслушалась в его задумчивый голос.
– Ты всю жизнь мечтала о свободе и даже умудрилась сбежать в Загробное царство. – Чан И запнулся. – Теперь ты вольна идти куда угодно. Я больше не буду держать тебя взаперти.
Цзи Юньхэ внимательно наблюдала за его лицом.
– А как же ты?
– Я вернусь на север, – ответил Чан И. – Эти земли не игрушка и не инструмент, которым можно распоряжаться как вздумается. Мой долг – оберегать плоскогорье и город.
– Например, сдерживать лаву, если произойдет новое извержение?
Чан И молча кивнул.
Цзи Юньхэ посмотрела на точеный профиль тритона и улыбнулась.
– Ты изменился, Чан И.
– Возможно.
Тритон опустил голову и взглянул на свои руки. Он заранее предвидел ответ: «Отлично, я подлечусь – и наши пути разойдутся».
– Можешь взять с собой Цюй Сяосина. Он очень предан тебе. И Ло Цзиньсан, разумеется… – Чан И постарался все предусмотреть.
Цзи Юньхэ с улыбкой слушала, как Чан И обстоятельно рассуждает о будущем, и качала головой. Тритон непонимающе уставился на девушку.
– Ты изменился. Я тоже, – просто сказала она.
Чан И был застигнут врасплох.
– Я с детства томилась в долине Покорителей Демонов, а потом угодила в темницу. Мне известно, что значит сидеть под замком без права самой принимать решения. Меня постоянно что-то связывало, поэтому я возненавидела любые узы. Я стремилась к недостижимой свободе и считала, что обрести ее, пусть даже ценой собственной жизни, – вот моя конечная цель.
Чан И молча слушал. В обращенных к тритону черных глазах отчетливо отразился его силуэт.
– Я побывала на грани жизни и смерти, с грехом пополам вкусила свободы и поняла, что беспечно разгуливать по миру не значит быть свободной. Свобода – это право выбирать собственный путь. Если можешь строить жизнь по своему усмотрению, значит, ты свободен.
Цзи Юньхэ накрыла рукой ладонь Чан И. Тритон стиснул в кулак свободную руку, и девушка положила на кулак вторую ладонь. Бережно касаясь ссадин и шрамов, она осторожно гладила их.
– Я выбираю узы и хочу связать свою жизнь с другим человеком. – Цзи Юньхэ с улыбкой посмотрела на Чан И. – С тобой.
Внезапно голубоватое сияние линчжи вспыхнуло с новой силой, осветив глаза Чан И.
– Ты хочешь последовать за мной на север?
– На север, на юг, в долину Покорителей Демонов, – продолжила Цзи Юньхэ за тритоном. – Куда угодно. В любое место, куда ты захочешь отправиться.
Чан И разжал кулак, взял девушку за руку, стиснул ее пальцы и долгое время молчал. Уголки его губ медленно приподнялись.
– Хоть на край света. Или в морскую пучину. – Голос Цзи Юньхэ снова нарушил ледяное безмолвие бескрайних глубин. – Я последую за тобой.
– Хорошо.
– Эй, погоди. Это и есть морская пучина. Выходит, в ней мы уже побывали?
– В запасе остался край света.
А еще длинные горные цепи, озера, моря и реки. Когда север одержит победу, Чан И оставит престол и объедет весь мир рука об руку с Цзи Юньхэ. Ни он, ни она не вспоминали о былом. Прошлое развеял ветер и унесло с собой море. Оно навсегда забыто. Воистину обрести то, чего лишился, – редкий подарок судьбы.
Принцесса Шуньдэ с мрачным видом сидела в опочивальне, убранной красными занавесями, и разглядывала тыльную сторону зеркала. Она провела пальцем по бронзовой гравировке в форме цветка, но так и не повернула зеркало к себе.
Сзади послышались шаги, медленные и спокойные. Шуньдэ знала, что входить без доклада в ее покои может только один человек. Наставник государства встал за спиной у принцессы, однако та даже не повернула головы, продолжая осторожно водить пальцем по бронзовому цветку.
– Пора пить лекарство, Жулин.
Наставник государства поставил справа от ученицы чашу с микстурой. Он редко делал что-нибудь лично, но лечение принцессы не доверял никому: сам составлял рецептуру, готовил отвар и поил им больную.
Шуньдэ бросила взгляд на черную жидкость. Неизвестно, какие муки ей предстоят на этот раз.
– Выпью позже, – лениво протянула она. – Пока не хочу.
– Если выпить сейчас, лекарство подействует лучше.
– Сейчас не могу.
Оставив уговоры, Наставник государства взял чашу, схватил принцессу за подбородок, притянул к себе и заставил открыть рот. Обычно Шуньдэ не удавалось воспротивиться его воле, поэтому старик решительно собрался влить микстуру в рот принцессы. Однако та стиснула зубы и вырвалась. Быстро вскочив на ноги, она толкнула учителя, но тот не сдвинулся с места. Тогда принцесса опрокинула круглый табурет, сделала два шага назад и уставилась на своего мучителя красными от злости глазами.
– Я не могу это пить! Не могу! И не буду!
Глаза Наставника государства подернулись холодом, вид властного старика внушал неподдельный ужас. Принцесса ощутила озноб во всем теле, по ее спине пробежали мурашки, и все же пламя непримиримой ненависти, вспыхнувшее в ее груди, затмило прочие чувства. Тяжело дыша, Шуньдэ сверлила Наставника государства недобрым взглядом, однако тот не стал дожидаться очередного отказа. Старик еле заметно пошевелил свободной рукой, мощная невидимая сила сдавила принцессе горло, потянула и повалила на письменный стол. Шуньдэ отчаянно сопротивлялась, но тщетно. С громким щелчком сила разомкнула принцессе рот, едва не сломав суставы. Шуньдэ поняла, что ее нижняя челюсть вывихнута. Воспользовавшись тем, что принцесса больше не может плотно стиснуть зубы, Наставник государства бесстрастно влил ей в горло микстуру, а перед тем, как убрать руку, легким движением вправил ученице челюсть.
Старик отпустил свою жертву и стал наблюдать. Его не занимали чувства принцессы, он внимательно следил за тем, что происходит с ее лицом.
Сердце женщины пронзила острая боль, которая, казалось, вот-вот разорвет ее тело на части.
