предупреждаю, что никакого слияния наших сознаний больше не будет.
— Я об этом и не прошу, просто хочу кое-что уточнить, — Медина прикинулся оскорблённым в лучших чувствах, но поскольку старался явно недостаточно, вышло у него довольно кондово, и его потуги вызвали у Семёна лишь горькую усмешку. — У тебя ведь сейчас есть время, чтобы поговорить?
— Времени завались, — подтвердил Семён, — но я не понимаю, зачем тебе нужен кто-то посторонний, чтобы разобраться в себе. Ты ведь теперь знаешь, как увидеть машину.
— Сэм, а ты можешь заглянуть себе в глаза без зеркала? — снисходительно поинтересовался Медина. — Ты и есть моё зеркало, только с твоей помощью я могу себя разглядеть. Кстати, ты ведь видел то же самое, что и я. Не поделишься своими впечатлениями?
— Это было похоже на сеть, — Семён не стал капризничать, тем более, что ему и самому хотелось разобраться в своих видениях, — сложную такую сеть, неоднородную, с какими-то узелками и звёздочками. Нет, не сеть, — прервал он сам себя. — Я понял, на что это было похоже — на грибницу. Кстати, там и гриб имелся, правда, всего один.
— Гриб? — Медина, казалось, всерьёз удивился. — Прямо гриб на ножке с шляпкой?
— Нет, он был какой-то корявый, неопределённой формы, — поправил его Семён, — что-то вроде сморчка. Знаешь, такие грибы вырастают в самом начале лета?
— Да, я видел сморчки, — подтвердил Медина, — очень забавно. А как ты видел меня?
— А ты — паук, копошащийся в паутине, которой опутан весь наш мир, — Семён зло скрежетнул зубами. — Кстати, твоя паутина связана с грибом толстым канатом, как будто подвешена на гвоздике. Если честно, эта натуралистическая аллегория не особо подходит для описания твоей машины, — признался рассказчик, — она, скорее, просто механизм, состоящий из непонятного вида деталей.
— А мне твоя грибная версия понравилась, — прокомментировал фантазии бессмертного Медина, — снук действительно чем-то напоминает сморчок.
— Что такое снук? — заинтересовался Семён.
— Это и есть та биомеханическая структура, которая поглощает энергию попадающих в него сознаний, — спокойный и даже отстранённый тон Медины совершенно не соответствовал тем кошмарным вещам, о которых он вещал будто с кафедры. — А грибница — это нейронная сеть, она распространяется на все реальности этого мира. Ты очень образно описал эту структуру, мне многое стало более понятным.
— А ты разве увидел что-то другое? — удивился Семён.
— Разумеется, другое, — Медина снисходительно фыркнул. — То, что уловил твой ум — это всего лишь проекция конструкции, которая связывает мой пятимерный мир с твоим, трёхмерным.
— Так ты у нас, оказывается, пятимерное сознание, — Семёну даже сделалось не по себе от подобных откровений.
— Понятие мерности к сознанию неприменимо, — нравоучительный тон Медины уже начал всерьёз раздражать его собеседника, но тот стерпел, поскольку предмет обсуждения был уж больно занимательным, — мерностью обладает ум и реальность, которую этот ум проявляет. Мой ум пятимерный, поэтому я воспринимаю картинку иначе, чем ты.
— Как же такое возможно? — Семён нахмурился, пытаясь вообразить себе эту пятимерную картинку. — Ведь ты смотришь как бы моими глазами.
— Сэм, ты же тоже воспринимаешь своё отражение в зеркале трёхмерным, хотя зеркало на самом деле плоское. Это ум достраивает картинку до требуемой мерности, — Медина перешёл уже на откровенно снисходительный тон, и Семён не преминул обломать зарвавшегося подселенца.
— Спасибо, что развлёк меня во время вынужденного ожидания, — небрежно бросил он, — а теперь сваливай, мне нужно подготовиться к разговору с бессмертными.
— Мне кажется, что ты не просчитал последствий планируемого разоблачения, — Медина и не подумал удалиться.
— Очень даже просчитал, — Семён мрачно усмехнулся. — Три сотни бессмертных оставят от твоей ставки мокрое место.
— По-моему, ты кое-что забыл, — в голосе Медины теперь явно слышалась угроза. — В отличие от тебя, эти парни подчиняются приказам, и приказ на самоуничтожение будет им отдан сразу, как только кто-то из них сделает хотя бы один подозрительный жест в сторону братьев Ордена. Их даже не нужно будет принуждать, бессмертные сами перестреляют друг друга. Ты этого хочешь?
Семён от злости так сжал кулаки, что костяшки побелели. И как он мог забыть об этой удавке на горле бессмертных, от которой сам избавился только по воле случая? Увы, принимать решения дано лишь свободному человеку, а пленника за непослушание ждёт смерть. Пока бессмертные закованы в кандалы установок подчинения, правда им противопоказана, она их тупо убьёт.
— Я помогу тебе отсюда выбраться, Сэм, — вкрадчивый голос Медины просочился сладким ядом в невесёлые умозаключения фальшивого Магистра, — в конце концов, я же обещал.
— Ты правда считаешь меня таким наивным? — горько усмехнулся Семён. — Да ты врёшь как дышишь. Чего тебе от меня на самом деле нужно?
— Мне нужно, чтобы ты не сдох в ближайшие несколько дней, — не стал отпираться Медина.
— Что-то мне не нравится твой альтруизм, — скептический настрой Семёна вовсе не был капризом, у него имелись веские основания не доверять этой пятимерной шестерёнке. — Колись, махинатор, чего задумал.
— Возможно, мне ещё раз потребуется твоя помощь, чтобы увидеть снука, — признался наконец тот, — но не сейчас, я пока не готов.
— Даже знать не хочу, к чему ты там готовишься, — прокомментировал Семён, — но задаром в этом мире ничего не бывает, ты ведь знаешь.
— Я предлагаю тебе жизнь, — Медина возмутился вполне искренне, — чего же ещё?
— Освободи бессмертных, — отрезал Семён.
— Что?! — наверное, если б Медина в этот момент управлял телом носителя, то его вопль услышали бы даже в приёмной Магистра. — Да ты совсем спятил, это же разрушит Орден. — Поскольку Семён никак не прореагировал на истерику подселенца, тот мгновенно успокоился. — Именно этого ты и хочешь, — догадался Медина, — не терпится отыграться на ни в чём не повинных братьях. Что ж, уважаю, мстительность — это очень по-человечески.
— Плевать мне на Орден, — огрызнулся Семён, — просто ни один человек не заслуживает того, чтобы его посадили на ментальный поводок, как вы сделали с бессмертными.
— Тогда забудь о бегстве, — Медина уже начал откровенно злиться. — От бессмертных тебе не скрыться, хоть ты и сам из их числа.
— Думаешь, они меня порвут как бобик грелку? — угрюмо поинтересовался Семён.
— Думаю, ты даже не успеешь добежать до своего кабинета, — голос Медины сделался резким, — до публичной казни дело не дойдёт.
— Тебе же лучше, — Семён решил прекратить этот ненужный спор, — сможешь завести себе нового носителя.
Некоторое время Медина о чём-то напряжённо думал, Семёну даже показалось, что он слышит, как ворочаются шестерёнки в механических мозгах этой пятимерной машины. Ультиматум, который он так нахально выставил могущественному пришельцу, даже ему самому казался ребячеством, а уж Медина точно должен был воспринять его как оскорбление. Но отчего-то пришелец сходу не отверг требование наглеца, и
