внизу, а иногда вообще в стороне, да на приличном расстоянии. Выходит, коридор закручивался спиралью и рыскал туда-сюда, точно змея, ползущая по ветвям дерева?
Аспирант крепко зажмурился, потом звонко похлопал себя по щекам. Не помогло, только очертания коридора раздвоились и пошли легкими волнами. Так, будто Дик видел их в отражении на неспокойной и слегка мутноватой воде.
— Кажется, я задумался и свернул не туда, — с нервным смешком произнес он. Чисто для себя, чтобы звуком голоса отогнать мелькавшие на краю поля зрения тени. — Хотя… у нас не такая большая станция. Не помню подобных закоулков.
Глубоко вдохнув, он повернулся на сто восемьдесят градусов, и тут сердце сперва провалилось в пятки, а потом пустилось в галоп. В обратной стороне дела обстояли еще хуже! Не далее, чем в пяти ярдах коридор разделялся на целых шесть рукавов. И каждый из них убегал в свою сторону: круто вверх, столь же резко вниз, влево и вправо, под углом. Цепочки огней, отмечавших работающие плафоны, выписывали зигзаги и петли, а то и сложные завитки. Черт, да сроду здесь такого не водилось! Лайонхарт только что прошел этим путем, и коридор был один, прямой, как стрела.
Громко вскрикнув, аспирант подбежал к стене. Обливаясь холодным потом, зашарил по ней — такой ровной, прочной, надежной. Хоть какая-то опора в этом причудливом кошмаре наяву! Вдруг кусок обшивки пошел волнами, а потом исчез, открыв черный провал. Ричард попытался ухватиться за его края, но пальцы ловили только пустоту, и он нырнул в кромешную тьму…
Чтобы секундой спустя очутиться на полу в небольшой комнате. Совершенно безумными глазами аспирант обвел ряд зеркал и раковин, несколько кабинок и душевые с другой стороны. Похоже, он все же добрался в туалет. После таких приключений дела свои Дик справил на редкость быстро, а потом сунул голову под мощную струю ледяной воды. Кое-как отжав волосы, поглядел на свое отражение в зеркале. Оттуда пялился какой-то леший или оживший мертвец: взлохмаченный, давно небритый, с отчетливыми мешками под налитыми кровью глазами.
— Фух, ну и дурдом, — тяжко выдохнул аспирант. — Точно сплю на ходу. Ладно, сейчас вернусь в комнату и завалюсь дрыхнуть!
Он еще несколько раз промыл глаза. Пока стекала вода, ничего, кроме размытых пятен видно не было, но вроде бы, еще мелькало что-то темное. Наконец, Ричард проморгался и… остолбенел. Того, что сейчас маячило перед глазами, аспирант не видал и во время учебы в университете, когда баловался галлюциногенами. За спиной Лайонхарта из зазеркалья возвышалось некое существо. Комплекцией оно походило на медведя: у него было такое же грузное, покрытое густой буроватой шерстью туловище и мощные лапы, украшенные острыми когтями. Но вот голова… она чем-то напоминала лосиную — вытянутую, с ветвистыми рогами. Однако круглые, отливавшие разными цветами, как масляная пленка на воде, глаза были наподобие мушиных. Оттуда, где должен был находиться рот, свисал пучок длинных, почти до пола, щупалец, с которых сочилась вязкая слюна. Дьявол, что это за дрянь?! Неужели и правда князь тьмы явился сюда, чтобы покарать глупых людишек, возомнивших себя богами?
Охнув, Ричард резко обернулся, хотя и понятия не имел, что будет делать с этим монстром. Но… кроме него в туалете никого не оказалось! Дик, растеряно хлопая глазами, разглядывал идеально чистый пол и пустые душевые. Тогда аспирант еще раз опасливо поглядел в зеркало — ничего постороннего там не отражалось. Выходит, он сейчас храпел в своей комнате и видел во сне разную чушь? А может, так на мозг влияло пребывание на орбите, да еще рядом с оборудованием, генерировавшим мощные электромагнитные поля? Ладно, в любом случае пора было на боковую!
Дверь туалета Дик открывал так, будто за ней располагалась клетка с голодными львами. Все не решался подойти на то расстояние, на котором срабатывал датчик замка, а когда створка все-таки отъехала в сторону, мышцы ног будто мигом обледенели. Заставить их работать было не проще, чем согнуть вынутую из морозилки рыбину. Но вот Ричард, наконец, оказался в коридоре. Опасливый взгляд налево и направо — но нет, все было на удивление спокойно. Коридор был прям и неплохо освещен, а всего в десяти ярдах виднелась дверь комнаты Лайонхарта. Торопливо добравшись до нее, аспирант заколебался. Как-то не хотелось лезть в эту душную нору, ведь может из-за недостатка кислорода мозг начал выкидывать разные шутки? Пойти, что ли, в комнату отдыха, и, включив там проекцию гавайского пляжа, попытаться расслабиться?
— Что, Лайонхарт, неспится? Estne gravis sensus superabit? ["тяжкие думы одолели" — лат.] Неужели так сегодняшний, ой, то есть, уже вчерашний эксперимент взволновал? — неожиданно прозвучал чуть надтреснутый голос, заставив аспиранта вздрогнуть. — Лучше отдыхайте, а то впереди работы уйма. Столько данных анализировать…
Обернувшись, Ричард увидел профессора Химмелькнакера. Тот, что-то насвистывая, пританцовывал на месте. Честно говоря, сейчас он, грузный, одутловатый, напоминал большой мяч, который упустил баскетболист-титан.
«Ишь, веселый какой, — подумал аспирант. Когти страха, терзавшие сердце, разжались, дав простор недовольству. — Никогда его таким не видел. Даже непривычно как-то, так и ждешь гадости!»
— Да, меня просто распирает от счастья, — доверительно сообщил Курт. — Хотя в данных еще предстоит долго разбираться, но я уверен в успехе. Мы проникли в тайны пространства и времени, доказали наши теории, — он горячо сжал ладонь Дика. — И в этом есть ваша заслуга, Лайонхарт. Можете уже обдумывать, что говорить с нобелевской трибуны и журналистам! А пока идите ко мне, выпьем, за одно праздник отметим. Нам есть за что благодарить и себя, и судьбу. Ей-богу, скоро все человечество будет нам благодарно! Да и я уже не засну сегодня.
Не дожидаясь ответа, Химмелькнакер зашагал прочь, по-прежнему напевая. Ричард, пожав плечами, двинулся следом. Как оказалось, профессор жил не так и плохо. Ему, как руководителю проекта, выделили вполне приличные апартаменты, похожие хоть и на небольшую, но уютную квартиру. Пара комнат, меблировка, картины на стенах. Усадив гостя за стол, Курт открыл бар.
— Вот, попробуйте, настоящий Токай трехлетней выдержки! — самодовольно заявил он, ставя бутылку на стол. — Не какая-нибудь синтетическая дрянь!
Налив себе и гостю, Химмелькнакер уселся в кресло.
— Pro nobis successu ["за наш успех" — лат.], за будущее науки и человечества!
Лайонхарт пронаблюдал за тем, как он пьет, а потом глянул на свой бокал. Странно… обычно аспирант был не дурак выпить, но сейчас вид ароматной жидкости будил в нем отвращение. Казалось, что это — змеиный яд или гадкая слизь, капля которой прожжет тебя насквозь. Даже не понятно, с чего бы это? Видать, нервы шалили, и он переутомился.
— Ну же,
