— Во-первых, я никого за собой на аркане не тащу. Во-вторых, ты, Асгерд, преувеличиваешь опасность. Если я верно рассчитал, Врата будут открыты до начала осени, пока солнце не начнет убывать. В-третьих, вам, часом, не напомнить некоторые законы нашей гильдии? Если Ночные стражи видят нечто, угрожающее спокойствию нашего мира, любую угрозу извне, мы обязаны вмешаться. Денег, само собой, нам никто не заплатит, но по-моему сейчас никто из нас не бедствует и не голодает. Если уж Конан решился купить зубастое чудо за шестьсот золотых, значит на хлеб и пиво ему пока хватает.
— Сколько можно повторять: я купил не чудо, а лошадь! — разъярился варвар. — И ты совершенно зря не позволил начистить рыло проклятому торгашу! Навсегда бы запомнил, как торговать монстрами! Что прикажешь теперь делать с этим… как его?.. сартаком? Не убивать же?
— Зачем убивать? — изумился Гвай. — Зверь приручен, если ты будешь хорошо к нему относиться, то он превратится в верного друга и союзника. Сартаки гораздо сообразительнее обычных лошадей, а некоторые знатоки утверждают, будто они владеют зачатками настоящего разума.… Вдобавок, сартак сможет помочь нам избежать некоторых серьезных опасностей за Гранью.
— Я в портал не полезу, — твердо заявил Конан. — Ни за какие деньги. Ну… если только за очень большие. — Действительно, на практичный взгляд киммерийца, бравый командир ватаги задумал сущую глупость — Гвай решил пройти через Бритунийские Врата и раз и навсегда отбить у любителей необычной контрабанды желание привозить на материк Заката необычных и, частенько, весьма опасных тварей, обитающих вне человеческого мира. Конан, после обстоятельных расспросов выяснил, что по большому счету в деятельности торговцев странными животными нет ничего противозаконного — никакие королевские указы или постановления городских магистратов не запрещали людям ходить через Врата и привозить оттуда необычных тварей или магические предметы. Кроме того, Гвай не учел, что контрабандой занимаются люди отчаянные, смелые и никак не желающие расставаться с таким серьезным источником дохода.
Варвар, отлично знавший, что с отлично организованными шайками контрабандистов лучше не связываться, немедленно высказал свои сомнения — каким это, любопытно, образом, досточтимый месьор Гвайнард предполагает перекрыть канал сбыта всяко-разных сартаков и прочих иномировых чуд, располагая лишь тремя соратниками, собственной головой и нордхеймским мечом? Неужто означенный Гвайнард не понимает, что в этом (абсолютно безнадежном!) деле ему придется столкнуться с многочисленной и решительной компанией дельцов, которые скорее бросят в колодец собственную мать, чем откажутся от баснословных прибылей. Если следовать логике Гвая, то получается, что крохотная ватага Ночных Стражей таким же образом может объявить войну королю Бритунии или вчетвером отправиться завоевывать Стигию.
— Ты пойми, — напряженно втолковывал киммериец, — никому и никогда не удавалось обставить большую, сплоченную и наверняка поддерживаемую властями или местными магнатами банду! Полагаю, что барон, на землях которого стоят Врата, получает свою десятину с прибылей этих странных контрабандистов! Вот помню, лет несколько тому, я хаживал в отряде Карелы Ястреба, так эта изумительная стерва сумела окрутить даже одного немедийского графа — ихняя светлость брал с наших доходов пятнадцатую часть за то, что его дружина закрывала глаза на наши проделки и беспрепятственно пропускала обозы с запрещенными товарами через перевалы, в Аквилонию.
— Карела? — нахмурился Гвай, будто припоминая. — Рыжая такая? Отлично ее помню! Милая, хотя несколько взбалмошная девушка. Она помогала моей ватаге шесть годков назад, мы тогда ловили дракона-амфинтерна на границе Бритунии и Немедии. Вот не думал, что у нас обнаружатся общие знакомые!
— Не переводи разговор в другое русло, — огрызнулся Конан, хотя его слегка ошеломило сообщение о том, что столь самовлюбленная особа как Карела Ястреб могла помогать Ночным Стражам. Впрочем, рыжая разбойница всегда была непоследовательной в своих действиях и пристрастиях. — Гвай, ты считать умеешь? Нас четверо! Четверо. Что нам сообщил торгаш? Только то, что Врата стоят в предгорьях Граскааля, а сартака ему продал какой-то Четырехпалый Ларн, скорее всего, просто перекупщик. Теперь представь: мы вчетвером объявляем войну многочисленной шайке оторвиголов, которым плевать на свою жизнь и безопасность, ибо никакой разумный человек не станет соваться за колдовские Врата! У нас нет никаких шансов. Да и зачем нам ввязываться? Ты сам говорил, будто сартак приручен и безопасен, надо полагать и прочие звери, доставляемые в Хайборию через порталы не представляют большой угрозы нашему миру.
— Много ты понимаешь, — внезапно озлился Гвайнард, хотя обычно, для того, чтобы вызвать его гнев требовались поистине титанические усилия. — В прошлом году из портала к нам была доставлена статуя. Обычная статуя получеловека-полульва, очень похожая на офирских или стигийских сфинксов. Купил редкостное произведение искусства эрл Альдоя — это маленькое княжество на Полудне. А спустя месяц статуя ожила, подчинила себе и самого эрла и его семейство вкупе с дружиной, превратив обычных мирных провинциалов в отряд смертников, жаждущих завоевать для своего нового божества новые земли и новые народы.… С этим «сфинксом» едва управились три самых знающих мага Бритунии и Заморы вкупе с пятью тысячами гвардейцев короля Эльдарана. Причем двое из трех магов погибли, а от гвардейского отряда уцелела едва ли половина. Ясно? Из-за Грани привезли чужого бога! Магическое существо, наделенное огромной разрушительной мощью, не понимающее и не признающее законы и традиции нашего мира. Если хочешь, могу привести еще несколько примеров, причем куда менее безобидных. Врата не благо — это бедствие. И мы обязаны с этим бедствием управиться.
— Кто обязан, а кто и не очень, — проворчал Конан.
— Еще раз говорю, тебя никто не заставляет. Не хочешь идти с нами — все дороги перед тобой, — Гвай подумал и добавил уже куда более спокойным голосом. — Хотя, мне будет жаль, если ты уйдешь.
— А кто тебе сказал, будто я ухожу? — вздернул брови киммериец. — Клянусь своей жизнью и всеми богами, ты просто опасный сумасшедший.… Так что ты собираешься делать с этими проклятыми Вратами?
в которой киммериец, попадает в чужую Сферу, оказавшуюся не столь уж и удаленной от Хайбории
Спустя два дня
Сей мир собственного названия не имеет, контрабандисты же именуют его «Ауруо», что по-аквилонски значит «Золотой». Вероятно, это связано как с доходами, которые приносят шайке ограбление Ауруса, так и с некоторыми природными особенностями — трава и листья тамошних деревьев в большинстве своем имеют ослепительно-золотой цвет осени…
