— Они — рабыни, — ответил я.
— А я? — спросила она.
— Тоже рабыня, — ответил я.
Она закрыла глаза.
В течение пяти дней, потребовавшихся нам из-за медлительности передвижения круглых кораблей, чтобы добраться до Порт-Кара после стычки с везущей сокровища флотилией, я, конечно, не держал Вивину и ее девушек связанными на носу кораблей и поставил их так только дважды — после одержанной мной победы и при вхождении в Порт-Кар.
Я вспомнил, как в первый вечер, довольно поздно, при свете факелов, Вивине приказали спуститься с носа флагманского корабля и привели ее ко мне.
Я принял ее в адмиральской каюте.
— Если не ошибаюсь, — заметил я, перекладывая лежащие на адмиральском столе бумаги, — в тронном зале убара Коса ты говорила, что тебе не приходилось бывать в гребных трюмах круглых судов.
Она посмотрела на меня с недоумением. Находившиеся в каюте мужчины рассмеялись. Женщины столь высокого положения плавают на кораблях — будь то боевые или круглые суда — не иначе, как в надежно защищенных, уютно обставленных каютах, и у нее, конечно, было самое роскошное помещение на флагманском корабле этой поистине бесценной флотилии — на этом самом корабле.
— Если память мне не изменяет, я спросил тебя тогда, приходилось ли тебе когда-нибудь бывать в трюме круглого корабля?
Она продолжала молчать.
— Ты, насколько я припоминаю, ответила, что нет, и тогда я сказал, что, вполне вероятно, однажды у тебя появится такая возможность.
— Нет, — пробормотала она, — пожалуйста, не надо!
Я обернулся к стоящим рядом со мной мужчинам.
— Спустите на воду лодку, — сказал я им, — и отвезите эту женщину на самый большой из круглых кораблей, на тот, где сидят на веслах захваченные офицеры с золотой флотилии. И посадите ее в трюме на цепь рядом с драгоценностями.
— Пожалуйста, — взмолилась она. — Прошу вас!
— Надеюсь, — заметил я, — условия плавания не покажутся тебе неподобающими.
Она собралась с духом и гордо выпрямилась.
— Я в этом уверена, — ответила она.
— Можете отвести Вивину в ее апартаменты, — сказал я охранявшим ее матросам.
— Пойдем, — бросил ей один из них.
Она повернулась и с достоинством, как подобает убаре, последовала за ним.
Однако перед тем, как оставить каюту, она снова обернулась.
— Насколько я понимаю, — сказала она, — закованными в цепи на нижних палубах круглых судов держат только рабынь?
— Совершенно верно, — ответил я.
Она гневно отвернулась и вышла из каюты.
И вот теперь, совершая триумфальный почетный проход вдоль центральных улиц Порт-Кара, стоя на носу флагманского корабля, я снова видел ее перед собой.
Я заметил, что она открыла глаза.
Она медленно проплывала мимо столпившихся на берегу, наблюдавших с крыш домов мужчин, женщин и детей, показывающих на нее пальцами, глумящихся и насмехающихся.
Я поднял две упавших к моим ногам талены и продел их под веревки у нее на шее.
Это вызвало у зрителей взрыв восторга.
— Нет, — взмолилась она, — только не талены.
Талена — это цветок, ассоциируемый горианцами со страстью и красотой. Гирлянды тален обычно надеваются победителям соревнований. Иногда девушки-рабыни, пылающие страстью к своему хозяину, но боящиеся об этом сказать вслух, вплетают в волосы талены, чтобы их повелитель знал, что они испытывают к нему не предполагающую взаимности любовь. Помещение тален под веревки на шее Вивины, было, конечно, только насмешкой, намекающей на ее вероятное предназначение — стать рабыней наслаждения.
— Как ты собираешься со мной поступить? — спросила она.
— Когда сокровища будут подсчитаны и оценены, что займет, вероятно, около четырех-пяти недель, — ответил я, — ты со своими девушками, в кандалах, вместе с полным перечнем драгоценностей и некоторыми их образцами предстанешь перед Советом капитанов.
— Мы являемся добычей? — спросила она.
— Да, — ответил я.
— Значит, капитан, — холодно заметила она, — впереди вас ждет, наверное, целый месяц триумфа.
— Да, — ответил я, снова приветственно помахивал рукой собравшимся на улицах горожанам.
— А что с нами будет после Совета капитанов? — спросила она.
— Это ты сможешь узнать после его окончания, — ответил я.
— Отлично, — сказала она и отвернулась.
Цветы сыпались на палубу нескончаемым дождем, сопровождаемым потоком насмешек над связанной женщиной.
Был ли еще когда-нибудь в истории Порт-Кара подобный триумф, снова спросил я себя и радостно рассмеялся: нет, не было! И ведь это только начало, кульминационный момент наступит через четыре-пять недель на моем официальном представлении в Совете капитанов и принятии высочайшего звания заслуженного капитана Порт-Кара.
— Да здравствует Порт-Kap! — крикнул я бурлящей от возбуждения толпе.
— Да здравствует Порт-Кар! — единодушно откликнулись ликующие горожане. — И да здравствует Боcк, адмирал Порт-Кара!
— Слава Боску! — кричали мои приверженцы, — Слава адмиралу Порт-Кара!
Минуло пять недель со дня моего триумфального вступления в Порт-Кар.
Наконец в зале заседаний Совета капитанов состоялось мое официальное представление и подведение итогов нашей победы.
Я встал и высоко поднял кубок с пагой, принимая поздравления моих приверженцев.
Зазвенели заздравные кубки, и мы осушили их до дна.
Это были пять недель нескончаемых, следовавших один за другим званых приемов и праздничных пиров. Даже по самым скромным подсчетам учетчиков, богатство захваченных нами сокровищ превзошло самые дикие, самые необузданные ожидания. И вот сейчас, в этот вечер настал кульминационный момент сияния моей славы, когда после моей официальной презентации на заседании Совета капитанов и объявления результатов подсчета награбленной нами добычи верхушка Совета за проявленное мной мастерство и героические деяния присудила мне высочайшее, страстно желаемое мной звание заслуженного капитана Порт-Кара.
Сейчас, несколько часов спустя после окончания заседания Совета, в самый разгар празднества у меня на шее пылала широкая алая лента с золотой медалью, на лицевой стороне которой был отчеканен силуэт боевого корабля с поднятыми треугольными парусами, по абрису его обегала сделанная курсивом надпись «Совет капитанов Порт-Кара».
Я выплеснул на пол остатки паги из кубка.
Да, я действительно заслуженный капитан Порт-Кара.
Гордость распирала мою грудь. Когда содержимое трюмов круглых кораблей было извлечено, подробно описано и оценено, ко мне потянулись сотни людей с выражением готовности стать моим доверенным лицом или клиентом. Я получил десятки предложений о сотрудничестве и участии в спекулятивных и коммерческих предприятиях. Бесчисленные толпы людей приходили ко мне, чтобы поделиться своими планами и идеями. Мои охранники ежедневно спроваживали полусумасшедших изобретателей и судостроителей с их абсурдными проектами модернизации кораблей, как будто столь быстрые, маневренные, изумительной красоты корабли можно еще больше усовершенствовать.
