летучими мышами.
– Достопочтенные, что привело вас в нашу подобную увядшей кувшинке деревню? – спросил он.
Люди из Глубокой Мари часто, сами того не осознавая, разговаривали как поэты. В иных обстоятельствах Келлен счел бы это невероятно забавным.
– Мы заблудились! – быстро ответила Неттл, пока Келлен отупело молчал. – К счастью, на пути нам встретилась ваша деревня. И раз уж мы все равно здесь оказались, то подумали, что нелишним будет поспрашивать, не нужно ли чего привезти вам и вашим соседям, когда нас в следующий раз занесет в эти места.
– Вы забрели глубоко в Марь, – мягко проговорил Дядюшка. – Так глубоко, что здесь можно встретить говорящие деревья и Плакучих дев. Мало кто наведывается сюда без серьезной на то причины… И я сомневаюсь, что деньги, которые вы выручите на торговле с нами, окупят второе путешествие.
Келлен почти слышал повисший в воздухе вопрос. Что эти юные торговцы мелочовкой забыли в Глубокой Мари, да еще и на такой красивой, чудно́й лодке?
– По правде говоря, – наконец подал он голос, – мы должны провернуть кое-какие дела на морском берегу, если вы понимаете, о чем я. Для одного человека из Миззлпорта. И если мы хорошо себя покажем, нас снова сюда пошлют.
Дядюшка впервые посмотрел на них так, словно он им верит. Богатый торговец с изысканным вкусом вполне мог послать пару человек, чтобы закупиться диковинками на Подлунном рынке у народа с Белых лодок. Старик сдвинул брови, вид у него сделался обеспокоенный.
– Я и раньше встречал тех, кто хотел попасть на Подлунный рынок, – сказал он. – Но чтобы детей туда посылали – такого не припомню. Почему бы вам не задержаться на пару дней у нас в деревне, а потом вернуться домой? У ваших матерей сердце разобьется, если вы превратитесь в героев страшных сказок.
* * *
Келлен с Неттл гребли на жемчужной лодке по озеру в форме бабочки, огибая широкие листья кувшинок, спутанные заросли камышей и островки плавучего мусора.
– Как думаешь, это вся деревня? – шепотом спросил Келлен.
У противоположного берега из воды вздымалось несколько деревьев-великанов, на стволах которых темнели потрескавшиеся следы приливов. В ветвях прятались крытые камышом хижины, похожие на растрепанных деревянных птиц.
– Сомневаюсь, – так же тихо ответила Неттл. – В этих местах можно строить только там, где дома не уйдут под воду. На деревьях. На скалах. На мелководье, где можно поставить сваи. Скорее всего, деревня растянулась на многие мили.
Келлен только сейчас заметил, что Неттл выглядит даже более бледной и отстраненной, чем обычно. Под глазами у нее залегли темные круги, словно она плохо спала.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Келлен, ночью я говорила с Галлом, – медленно сказала она. – Сомневаюсь, что нам стоит и дальше вместе путешествовать по Глубокой Мари.
– О чем ты?
– Ну, у каждого есть свой якорь, верно? – Неттл избегала встречаться с Келленом взглядом и слова подбирала очень осторожно. – То, что не дает сорваться и… разбиться о скалы. А когда человек теряет последние якоря…
На миг Келлен посмотрел на Неттл глазами Расплетателя и почти наяву увидел выбившиеся нити, за которые можно было потянуть. Секреты, которые можно вытащить на свет, истории, которые можно размотать. Но Неттл представляла собой такой тугой клубок чувств, что Келлен знал: если он попытается, она не скажет ему спасибо.
– И что, по-твоему, я должен сделать? – спросил он не без раздражения. – У нас есть веская причина здесь находиться. Если мы не найдем Освободителей, то не поможем Канцелярии их схватить. А нам нужно, чтобы они арестовали проклинателей! Тогда у меня будет шанс с ними поговорить, и, возможно, я расплету их проклятия.
«И свое заодно», – подумал он, вспоминая, во что превратился камышовый стул.
Неттл глубоко вздохнула, словно собиралась что-то добавить, но потом с досадой покачала головой.
– Забудь, – пробормотала она и кивнула на хижины. – На нас все смотрят.
Люди выходили на деревянные переходы и пялились на новоприбывших с беззастенчивостью лесных жителей, увидевших что-то новое и, возможно, опасное. На мостках и причалах заливались лаем собаки. Больше всего было черно-белых, но Келлен разглядел парочку бело-бордовых, как у Дядюшки.
Когда лодка Келлена и Неттл подплыла к ближайшей хижине, одна молодая женщина посадила на насест ручного баклана, с которым ловила рыбу, и поспешила вынести им блюдо с крекерами из семечек, жесткими, как подошва. Вскоре после этого четверо мужчин перестали собирать плавник сетями на длинных ручках и пригнали свой плот к причалу, чтобы присоединиться к разговору.
От общения с жителями Глубокой Мари Келлену всегда становилось не по себе. Они разговаривали крайне неторопливо и не обращали ни малейшего внимания на паучков, которые сновали повсюду и ползали у них по лицу и одежде. Келлен думал, что эти люди ведут себя как лунатики, но он ошибался. В каком-то смысле жители Глубокой Мари были куда более бдительны, чем все остальные. Их инстинкты не дремали, ловя каждый подозрительный шорох. Они скорее напоминали оленей или певчих птиц, привыкших к постоянной опасности и неизбывному страху.
Местные обдумывали каждое свое слово, как путники, идущие по болоту, – каждый свой шаг. Не сболтни лишнего, или рыщущий поблизости совиный рыцарь украдет твои глаза, чтобы носить их в качестве украшения. Даже к рутинным делам они относились как к ритуалам и выполняли их со всем тщанием. Мести порог следует только так, и никак иначе, чтобы женщина с лисьим лицом прошла мимо твоей двери и не заглянула в дом. Из-за этого Келлену казалось, будто его со всех сторон подстерегают невидимые ловушки: оступишься – и ты пропал. Его одолевала тоска по верхним землям, где можно было обругать пень, об который ты расшиб палец, бросить ботинки на стол или сорвать яблоко-ранетку, не опасаясь навлечь на себя злой рок.
Но что случится, если я нарушу все эти правила? Келлен почувствовал, как губы сами собой растягиваются в ухмылке.
– Что нужно людям в вашей деревне? – спросила Неттл.
Местные переглянулись.
– Вы тут вряд ли много наторгуете, – сказала женщина с бакланом. – У нас сейчас монеты не в ходу. – Имя свое она называть не спешила, как не спешили и ее друзья.
– Раньше мы закупались у странствующих торговцев, – признал один из собирателей плавника. – Но тогда у нас был ведьмин камень. Не принимайте на свой счет, но без него мы не отличим жемчужину от старого зуба.
– У вас правда был ясновидящий ведьмин камень? – спросила Неттл.
Ведьмиными назывались камни с естественным отверстием, проточенным водой или непогодой. Они пользовались большим спросом, поскольку позволяли разоблачать проделки Мари. В распоряжении Канцелярии имелось несколько крупных камней, через которые
