укол вины, когда в голове проносится мысль о том, что им, вероятно, придется отказаться от своей цели, но я отгоняю ее. То, что они перестанут тренироваться в Академии, не значит, что они перестанут тренироваться в принципе. Мы будем работать
вместе, чтобы стать командой и обрести непревзойденные навыки и силу.
Бастьен выкрикивает комбо из джеба, хука и раундхауса, но, должно быть, я двигаюсь чересчур быстро, потому что слишком поздно понимаю, что мой раундхаус вот-вот прилетит ему в грудь, а не в подушку, – он не успевает вовремя ее поднять. Мой неслабый удар приходится Бастьену по ребрам, и он, сдавленно хрипя, падает на пол.
– Твою мать! Бастьен, прости, пожалуйста! Ты в порядке?
Он что-то хрипит в ответ, но я не говорю на пещерном и не понимаю, что означает этот конкретный хрип. Накрываю рукой его бок и призываю Целительную магию, вливая в него. Мне не кажется, чтобы что-то было сломано, но я чувствую, как рассасывается глубокий синяк. Бастьен ложится на маты, и я наблюдаю за тем, как его искаженное болью лицо разглаживается, а дыхание становится все глубже по мере того, как тело свыкается с внезапным исчезновением боли и травм. Подползаю к нему и убираю волосы с его лица.
– Все хорошо? Прости, мне очень жаль: я слишком быстро замахнулась!
Бастьен открывает глаза, и я испытываю облегчение, замечая веселье в ореховых радужках.
– Ты ведь понимаешь, что это значит?
Я в замешательстве смотрю на него.
– Что ты все-таки не справился? – шучу в ответ.
Бастьен издает смешок и вдруг резко набрасывается на меня. Он кричит о возмездии и, опрокинув меня на спину, фыркает мне в шею. Я взвизгиваю и, извиваясь, пробую отползти, щекоча его в попытке одержать верх.
– А с этим ты справишься? – передразнивает он, беспощадно щекоча меня в ответ.
Пытаюсь отпихнуть его, но смеюсь так сильно, что едва могу дышать, и потому у меня не получается вложить достаточно силы в попытки спастись.
– Перемирие! – наполовину задыхаясь, наполовину взвизгивая, кричу я до тех пор, пока Бастьен не уступает и со смехом не откидывается на спину.
Мы оба сдавленно хихикаем, вытянувшись рядом, потом замолкаем.
– Боксерша, почему ты не рассказала о Торрезе?
Вопрос повисает в воздухе, и я поворачиваюсь на бок, чтобы видеть его лицо. На лице написано только любопытство, безо всякой обиды, которую я боялась там увидеть, да и голос звучал ровно.
– Не то чтобы я не хотела говорить. Просто в то утро столько всего произошло. Случай с ним был далеко не в приоритете: важнее были Сорик, новости о доме. А после к нам и вовсе постучался Энох, и началась вся эта драма с ковеном Сурка.
Бастьен понимающе кивает и снова замолкает. Я провожу пальцем по его челюсти, затем рассеянно скольжу по прекрасным линиям лица. Он снова закрывает глаза, и я на мгновение забываю обо всем. Меня влекут его полные губы, и я подаюсь к ним, пробуя их на вкус. Он издает глубокий стон, и этот стон вибрацией проносится по мне, замирая между ног. Углубляю поцелуй, желая большего, и Бастьен отвечает на мое требование, притягивая меня и овладевая моими губами и языком. Потом, нехотя отстранившись от моих губ, он задирает мою футболку, стягивает ее через голову и проводит ладонями по рунам на моих ребрах. От его прикосновений руны начинают гореть, каждое поглаживание отдается покалыванием клитора, и теперь уже я издаю одобрительный стон.
– С Торрезом было так же?
Его вопрос выбивает меня из колеи, и я замираю. Бастьен продолжает поглаживать мои руны и наблюдать за мной.
– Я стояла к нему спиной. Мэйв сидела на коленях у Сурка, и я запереживала, что другим оборотням это может не понравиться. Он провел пальцем по рунам на моем плече… – Делаю паузу, вспоминая свои ощущения. – Да, когда он коснулся меня, было так же. Поэтому я и решила, что это кто-то из вас.
Бастьен меняет положение и теперь вжимает меня в холодные маты.
– Ты хочешь его, Боксерша?
Его твердый член идеально соприкасается с моим клитором.
– Сейчас я совершенно точно думаю не о нем. Зачем ты меня об этом спрашиваешь? – В моих глазах и голосе проскальзывает раздражение, и Бастьен дерзко улыбается.
– Потому что если он прав и ты действительно хочешь его, но слишком переживаешь, чтобы признаться в этом даже самой себе, нам нужно с этим разобраться.
– Я бы предпочла, чтобы ты разобрался с моим лифчиком. Тогда я смогу разобраться с тем, чтобы раздеть тебя, и мы оба разберемся с тем, чтобы ты доставил мне парочку оргазмов, после чего я в ответ сделаю то же самое. Это единственное, с чем мне хочется разобраться в данный конкретный момент.
Бастьен усмехается, но уговаривать его не приходится, так как он сразу же стягивает с меня спортивный лиф. Затем он снимает собственную футболку, и мы оба неторопливо любуемся телами друг друга. Я скольжу глазами, а затем и кончиками пальцев по впадинам на его прессе, а он горячим взглядом по моей груди. Наконец он цепляется пальцами за мои легинсы и, подхватывая нижнее белье, стягивает их на бедра. Ткань скользит по моим ногам, и меня жутко возбуждает одно только то, как он снимает с меня одежду. Я лежу перед ним, раскинув ноги, и с жадностью наблюдаю за тем, как он стягивает штаны. Его затвердевший член вырывается наружу, посылая волну предвкушения к моему лону. Подаюсь вперед и, ни секунды не колеблясь, высовываю язык и слизываю предсемя с головки. Бастьен стонет и, когда я вновь пробую его на вкус, обхватывает член рукой. Вязкая жидкость соленее, чем я думала, и он смеется над выражением моего лица.
Бастьен встает на колени и обхватывает ладонями мое лицо, вовлекая в поцелуй столь глубокий, что больше не остается границы между тем, где начинается он и где кончаюсь я. Потом он вновь прижимает меня к матам, посасывая и покусывая мои губы, устраивается между моими раздвинутыми ногами и снова запускает язык в мой рот. Наши стоны переплетаются, отражая движения языков. Головка его члена неглубоко входит в мое влагалище и тут же выходит. Он дразнит меня, отказываясь проникать глубже.
Впиваюсь ногтями в его поясницу, требуя, чтобы он дал мне желаемое, и приподнимаю бедра.
Бастьен отрывается от моих губ и опускается к груди. Один сосок он ласкает языком, а другой массирует пальцами, щекоча, дразня и сводя меня с ума. Его рот и рука меняются местами, и от этих посасываний и идеального по своей силе
