далеки от правды. Реальное положение было, мягко выражаясь, откровенным дерьмом. Заметив недоумение, отразившееся на лицах друзей, Айси, видимо, с трудом сохраняя самообладание, поделилась своими злоключениями на Веремее. Конечно, как Феликс подозревал по минутной паузе в рассказе, она опустила подробности встречи с Нэметом. При его упоминании она крепко сжала ободок паутинки. Айси закончила на том, что Гитер Домитор – ее дедушка.
– Вер-Шитель помилуй! – Лиар ошарашенно осела на диван и подперла кулаком щеку. – Вот это горонья срань! Ой!
Она прикрыла рот ладонью.
– И не говори, – обескураженно согласился Феликс, растерев рукой шею под волосами, но тут же отдернул ее, вспомнив подобный жест у Нарины, и испугался, что перенял старческие привычки. – Есть идея, как меня поскорее вымотать?
– Есть, – Айси вытащила из принесенной Лунасом сумки фотоаппарат Эльвии. – А мы с Лиар в это время проявим фотографии.
Он пожалел о своем вопросе, когда в десятый раз бегом преодолевал лестницу из архивного зала. Пот срывался с него уже даже не каплями, а просто тек ручьями и щипал глаза. Одежда прилипла к телу неприятным мокрым слизняком, а легкие горели, словно изнутри их обстреливали пламенными катапультами. Воздух свистя вырывался из горла, когда он дополз до верхнего этажа Шамадора в двенадцатый раз. Ноги горели, икры разрывались от напряжения. Но Айсин не сжалилась. Пока Фел носился по лестницам, они с Лиар пробовали проявить изображения с фотоаппарата Виктора. Но их действия Феликс видел лишь урывками, когда забегал обратно в офис «ЗолСума». А один раз едва не споткнулся, когда Айси и Лиар погасили весь свет и стали ждать в темноте. Фел решил, что это знак, завалился на диван и прикрыл глаза в надежде, что на погружение в царство Морфея не уйдет много времени. Засыпая, он успел в красках представить, как приглашает Айси на свидание, а где-то в его дреме над ними расцвела белоснежная горящая лилия.
* * *
В обоих мирах не сыскать хуже занятия, чем ожидание. Особенно если оно проведено в тяжелом молчании и оглушительных мыслях, похожих на перезвон колоколов по окончании реквиемной мессы. Людям дана удивительная способность по-разному воспринимать течение времени, которое бывает и своеобразным проклятием, и снисходящим благом. Когда о нем забываешь, оно бежит бурно, подобно самой опасной и дикой реке, и грозится утопить тебя под очередной волной, а иногда тянется, точно вязкий мед, цепляет тебя, будто муху за лапки, и обездвиживает. Айсин не знала, почему так происходит, но предполагала, что, если бы время всегда воспринималось одинаково, жизнь казалась бы куда короче. А срок человека и так недолог. Но даже с таким философским подходом Айси была раздражена.
Они с Лиар перерыли почти весь хлам в архивном зале в поисках чего-то наподобие щипцов и емкости, в которой теперь проявлялись фотографии. Лиар придумала хитрое сплетение рун для преобразования обычной воды в специальный раствор и поддержания нужной температуры.
Сидя в сумраке и погружаясь в думы, Айси несколько раз ловила себя на мысли, что с куда большим удовольствием продолжила бы разбор вещей. Скрестив руки на столе, она положила на них голову и попыталась задремать, взяв пример с храпящего на диване Феликса, но расслабиться не получилось. Она глубоко вздохнула, сменила позу и посмотрела на Фела, чувствуя глубокую благодарность, что он не бросил ее даже после всего случившегося. Его поддержка много для нее значила.
Чуть погодя она нетерпеливо встала, бесцельно прошлась взад-вперед, без интереса порылась на стеллажах с книгами, провела пальцем по деревянным полкам, проверяя, не осела ли на них пыль. Кожа осталась чистой в тревожном красноватом свете лампирид – маленьких механических светлячков. Этот цвет лихорадочно напоминал Айси о Нейране. Любая мысленная дорога, вымощенная в ее разуме, точно продавленная колея, приводила к нему, сколь она ни старалась круто развернуться или сойти с пути в другую сторону. Упругий ободок паутинки упрямо обдавал жаром ее пальцы, когда она засовывала руку в карман дублета. Чувствуя одновременно тягу окунуться в воспоминание и отрезвляющую боль из-за предательства Нейрана, Айси затолкала паутинку поглубже в карман. Его слова, гудящие в голове, больно царапали. Что может быть общего между двумя людьми из разных миров? Она рьяно искала ответ. В конце концов, думала Айси, не такая уж она и инопланетянка, если верить Лагару. Ведь, как оказалось, оба ее родителя – неерцы. Впрочем, она догадывалась, что вопрос Нейрана – всего лишь предлог, обманный маневр, чтобы утешить ее и заставить смириться с его уходом. Реальная же причина была совсем другой.
«Мы не должны совершать эту ошибку. Я уже допустил одну, когда поцеловал тебя, хотя мне не стоило этого делать. На этом следует остановиться».
Стоило Ноктурнусу насытиться эмоциями и затихнуть в их венах, как Нейран сбежал. Он действиями доказал правдивость присказки, которую повторяли в Сунтлеоне: «Все, что происходит в Лесном Королевстве, там и остается». Изгой в царстве алебастровых людей, Нейран тем не менее оставался истинным сунтлеоновцем по нутру. «Не важно, как ты выглядишь, суть свою не изменить», – заключила Айси с безнадежностью. Теперь она знала на собственном печальном опыте, что народ белых львов – те еще подонки, начиная с королевы, заканчивая злейшим врагом Короны.
Айси, с сомнением глядя на свои руки, задумалась, а было ли вообще реальным то, что она испытывала. Или это просто уловка Ноктурнуса? Что, если, пробравшись Айси в голову, Нейран оставил в ней часть своего проклятия? И оно заставляло их тянуться друг к другу.
Совершенно внезапно она осознала простую истину: даже это сильное и острое чувство могло оказаться ложью. Обыкновенной грубой выдумкой. Однако сомнения тут же зашевелились в ее сердце. Неужели все действительно так? И ее влюбленность – плод стараний проклятия? И он сгниет, если из его глубин вырвать обсидианового червя?
Айси все глубже тонула в своих переживаниях, точно в зыбучих песках. С другой стороны подступали утренние воспоминания о рассказе Лагара про жизнь отца. Как могло статься, что она столько лет игнорировала подсказки? И если о назначении аквамаринового кольца она не могла знать, то ее обязана была насторожить феноменальная способность отца раскрывать даже невероятно запутанные дела многолетней давности. Разве она могла серьезно считаться взрослым человеком, который несет за себя ответственность, если даже элементарные вещи оставались вне поля ее зрения?
Она очень надеялась, что Сирнеус, завладев сознанием Фела, все-таки сможет помочь связаться с Землей. Ей срочно нужно было найти карабин, чтобы зацепить воображаемый трос страховки. И эта спасительная страховка – ее отец.
Грызя губы, Айсин медленно направилась
