массам.
Это было чистой воды сумасшествие.
– А почему первое марта? – спросила я.
Руки у меня совсем ослабли, но Бэйл крепко держал меня.
– Это день моей смерти, – произнес он и закатил глаза. – Это звучит очень мелодраматично, я знаю. Но Хоторн все поймет. Я хочу, чтобы он знал, что это был я.
– А что ты против него имеешь? Он же всегда тебя поддерживал, не так ли?
– Можно и так сказать. – Бэйл внимательно посмотрел мне в глаза. – Мне жаль, что я не сказал тебе правду. Но я понимал, что ты никогда не согласилась бы на это.
– Категорически нет, – ответила я.
– Барби… – сказал Бэйл, явно измученный.
– Но это же сумасшествие! Даже если бы я поверила, что люди и мутанты могут жить вместе, ты же не можешь просто так открыть все границы, которые определяли нашу жизнь на протяжении десятков лет, и надеяться на то, что оба народа как-нибудь примирятся друг с другом. Для этого потребуются время, подготовка…
– Этого времени никогда не будет, – возразил Бэйл. – И ты это знаешь.
Когда я не ответила, он притянул меня к себе. Наши лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. У меня было чувство, что его ледяные глаза вот-вот пронзят меня насквозь.
– Иногда нужно что-то сломать, чтобы сделать лучше, – сказал он. – А все может стать лучше, я уверен! Возможно, все дело в человеческой природе – ограничивать свободу других, смотреть на них свысока? Я не говорю, что все станет идеальным. Но эти стены, Элейн, рано или поздно задушат весь мир.
Я смотрела в глаза Бэйла и не знала, что ответить. Казалось, два магнита тянули меня к разным полюсам так сильно, что меня разрывало на части. С одной стороны, были мои убеждения, всё, во что я верила, а с другой – Бэйл с надеждой во взгляде, надеждой на справедливый мир, который мог никогда не наступить…
…но часть меня очень хотела в это верить.
Бэйл еще крепче сжал мои ладони. Я ответила ему тем же.
– Пожалуйста, дай мне шанс хотя бы попробовать.
Я сжала губы. Меня до сих пор мучила мысль о том, что натворил кураториум с мутантами. Перед глазами у меня стояли женщина-вирблер… и Сьюзи, опять Сьюзи.
Это было полнейшим сумасшествием, но я не могла поступить иначе.
– Хорошо, – прошептала я, замерев от страха, но при этом… полная надежды.
Бэйл лукаво улыбнулся:
– Я же знал, что за примерным бегуном скрывается маленькая мятежница.
– Не наглей, дезертир, – ответила я.
Бэйл посмотрел на меня с усмешкой. И вдруг опрокинул меня назад в театрально-танцевальном движении. Я удивленно рассмеялась и позволила ему снова поднять меня.
– А этому тебя тоже научили в пять лет? – подколола я его, но едва наши взгляды встретились, я заметила, что что-то было не так.
Бэйл смотрел на мою шею. Я протянула к ней руку и нащупала свой старый медальон, который из-за резкого движения выпал наружу.
– Что случилось? – спросила я и быстро спрятала подвеску обратно под платье.
Бэйл глубоко вдохнул и отпустил меня. Он выглядел так, словно увидел привидение.
– Бэйл?
– В Нью-Йорке ты присоединишься к бегунам.
Я медленно кивнула, не понимая, что он имел в виду. Бэйл оперся руками на перила. Он больше не смотрел на меня.
– А затем наши дороги разойдутся. Навсегда.
Мои пальцы зарылись в блестки моего платья.
Дело было не в том, что я этого не ожидала. Бэйл ясно дал понять, что покончил с кураториумом. И причем навсегда. И все-таки я только сейчас поняла, что это были последние минуты, которые мы проведем вместе. Последние минуты в Санктуме. Последний раз, когда я разговаривала со Сьюзи.
Но была ли у меня альтернатива? Ведь я не могла оставить в беде свою семью. Даже когда «Красная буря» будет повержена.
Мое будущее – это кураториум. А Бэйлу в нем места не было.
Я уставилась в пол. Мои грубые сапоги выглядывали из-под нежной ткани. Я показалась себе невыносимо смешной – в этом сверкающем платье, которое совсем мне не подходило.
– Я думаю, что так будет лучше, – сказал Бэйл, и я совсем не могла понять его выражение лица.
Что это было – разочарование или облегчение? Или он радовался тому, что наши пути расходились? Я не могла сказать. После того времени, что мы провели вместе, он до сих пор оставался для меня загадкой.
– Ты и я, – продолжил он, – это не совсем… хорошая идея. Я не хочу, чтобы ты лелеяла напрасные надежды.
Мои руки задрожали, и я почувствовала, как мое лицо покраснело от стыда.
– Как ты мог подумать, что я хочу от тебя что-то, не связанное с вихрями?
– Элейн… – начал было Бэйл.
Он положил руку мне на плечо, но я тут же сбросила ее:
– Хватит!
Я отвернулась от него. Мог бы и не называть меня по имени.
Легкий ветерок коснулся моего лица, и меня охватило чувство потери. Я потеряла то, чем никогда по-настоящему не обладала. Затем я решительно отвернулась.
– Пойдем, – сказала я. – Чем раньше мы окажемся в Нью-Йорке, тем лучше.
И чем раньше разойдутся наши пути, тем быстрее моя жизнь вернется в прежнее русло и станет такой, какой была без тебя.
ПАРАГРАФ I, ПУНКТ I ЗАКОНА О ВИХРЯХ
Преамбула
Каждый член кураториума, независимо от своего ранга, обязан в полной мере защищать человечество. Жизнь человека всегда важнее жизни мутанта.
26
Едва рассеялся вихрь, я обнаружила себя стоящей на краю пропасти.
– Ты что, специально это делаешь? – спросила я и быстро отступила назад.
Передо мной открывалась бесконечно глубокая долина с домами, а ледяной ветер хлестал меня прямо в лицо.
– Если ты имеешь в виду, что я абсолютно безопасно вывел нас на смотровую площадку, то да, я делаю это специально, – ответил мне Бэйл.
Я сверкнула в его сторону глазами, но он давно уже повернулся ко мне спиной.
Было ужасно непривычно видеть его таким. На Бэйле была униформа – униформа бегуна. И я, хоть и ненавидела себя за это, то и дело поглядывала в его сторону.
После нашего разговора Бэйл перенес нас с платформы на верхушке дерева собраний обратно к гостинице. Там мы переоделись каждый в своей комнате, а когда снова встретились возле сарая, я потеряла дар речи.
Я не знала, где Бэйл взял эту униформу. Она была новой, неиспользованной и выглядела просто отлично. С большой долей вероятности я могла сказать, что он украл
