я, – спасибо, что остановил.
– Со всеми бывает. Главное, не позволяй эмоциям брать вверх, обычно это привлекает беды.
– Возложите послушницу на алтарь! – прокричал Рольф.
– Как думаешь, Лассе, – Фальк покосился на провидца, – если я ему врежу, он потом сильно обидится?
– Мы можем сказать, что он сам нарвался, – подленько пропихнул идею Хаук.
– А смысл? – Лассе покачал головой. – Эту тварь выкуривать нужно.
– А я смотрю, снизу все уже сдохли, – Хаук взглянул на ритуальный зал под нами. – Ясно, чего оно вылезло… проголодалось.
– Но, чтобы Рольф?.. – Атлин тоже перегнулась через перила. – Он ведь палач. Как он допустил такое?
– Щенок даже не сопротивлялся. Слабак! – лицо провидца неестественно перекривилось.
– Угу, слабак. Истинный палач тумана и… щенок, – усмехнулся Лассе и легонько подтолкнул меня к Светле. – Иди к маме, вишенка моя, кажется, мы скоро поплывём домой. Хаук забери ЭТО у Рольфа и, пойдём-ка, обследуем то, до чего наши руки ещё не дотянулись. Лахлан, конечно, обидится, что без него развлеклись… Но, мы ему компенсируем.
– Он будет злиться на меня, – прохрипела Светла. – Я варду всё рассказала, но он приказал не покидать лагерь и держаться возле него.
– Не переживай, матушка, – Хаук по-доброму улыбнулся. – Я тебя, кормилицу мою, в обиду не дам. Может и Атлин чему научишь. А пока, варвар кулинарный, – он бросил взгляд на хмурую девушку, – следишь за женщинами и ни шагу отсюда. Ясно?
Северянка поморщилась, но кивнула, покосившись на Рольфа.
Наблюдая, как Лассе с братьями спускаются по ступеням, ощущала ужасное волнение.
– Она убила их всех, – шепнула Светла. – Никого не пощадила.
– Да и не жаль, – я пожала плечами.
– Они жестоки, я знаю, доченька, но они тоже люди. Все со сломанной судьбой. Озлобленные. Обманутые и преданные. Я помню, как меня везли сюда. Сказали, что на свадьбу. Выкупили у отца, как того требуют традиции. Свекровь помогла надеть мне белое платье. Шутила, что животик любому виден, но это не беда. Главное, чтобы ребёнок был здоров. Потом была дальняя дорога. Река. Туман. Я так и не поняла, что меня обманули. До конца верила, что ждёт меня жених и новая счастливая жизнь. Что я стану женой и матерью…
– А папа? – этот вопрос дался мне с болью.
– Когда Бьян пришёл, я не вспомнила его, – её голос дрогнул. – Он обнимал, говорил, что я его невеста. Но я видела в нём чужака. Чувства уснули, душа замёрзла. Бьян спрашивал о нашем ребёнке. А я даже не помнила, что рожала. Всё уверяла его, что обознался он. В ответ он просил прощения. Говорил, что не знал, где я. Что проклял свою мать за такое коварство, – Светла тяжело вздохнула и крепче сжала перила. – Твой отец единственный сын в семье. Наследник. Его мать хотела для него княжну и не меньше. А я хоть и дочь богатых родителей, но неровня им. Недотянула по статусу. А я любила. Искренне и всем сердцем. Всё не понимала, почему меня на тот пригорок за храмом вечно тянет. На пепелище это. Пройду мимо, бывало, наклонюсь да щепотку земли возьму. А там мой Бьян…
– Ты видела? – у меня совсем тяжело на душе стало. Я представляла, какую боль она испытывает.
– Нет, – Светла качнула головой. – Нет… Меня не было за храмом в ту ночь. Я проснулась от твоего крика и выскочила в коридор, словно тени гнали. Душа встрепенулась в ужасе. Тебя затащили в храм и кинули мне. Я помнила тебя совсем малышкой. Это ведь я передала тебя ему. Я! Ты плакала и рассказывала, что они сделали с твоим папой. Столько горя, ужаса… Прости меня, Сонья, я не понимала, кто ты. Любила? Да. Всегда. Но только вчера, как озарение, вся прежняя жизнь перед глазами пронеслась. И пепелище это… А я и не понимала, почему так упорно хожу туда, год за годом.
– И ты всё ещё считаешь их людьми? – я указала на мёртвых. – Это они, Светла… Они забрали его у нас.
– Нет, это всё она, – кивнула в сторону карги мама, как легко мне было её так назвать. – Всё Верховная. Она лелеяла в них жестокость. Взращивала ярость и злобу. А они всего лишь женщины, чьи жизни втоптали в грязь. Её игрушки. Марионетки.
Обняв меня, Светла прижала к себе, и это тепло было так привычно.
– Я всегда это чувствовала, – призналась я, – всегда тебя любила. И никого роднее не было.
– А я гордилась тобой, Сонья. Каждый раз, как Верховную перекашивало от ярости, радовалась. Ты сильная, не то, что я.
– Не говори так… мама. Я вся в тебя.
Внизу раздались сдавленные хрипы. Ухватив Верховную, Лассе выдернул старуху из-за алтаря. Рольф истерично забился в руках Хаука.
– Выруби его пока, – рявкнул муж, – только деликатнее, не испорти шкурку нашему Рольфу.
– Легко, – Хаук сжал шею брата.
Атлин дёрнулась, но смолчала.
– Они не причинят ведь ему зло? – в голосе Светлы легко улавливалась тревога.
– Нет, – Атлин покачала головой. – Я не понимаю, как он допустил это? Как позволил взять над собой контроль?
– Этот мужчина странный и непредсказуемый, – прошептала Светла.
– Я бы поспорила, – северянка бросила на нас короткий взгляд, – но Рольф действительно не от мира сего. Зато он добрый и заботливый. А вот об остальных братьях я такого сказать не могу.
Над потолком послышалось громкое карканье.
Воронёнок вёл себя беспокойно, но это легко можно было понять.
– Итак, старуха, меня интересует, где карты. Но об этом мы поговорим потом. А сейчас ты мне расскажешь, где второй алтарь?
– О, ты не найдёшь его, – прошипела сухим голосом она, – сыновья послушниц надёжно его охраняют. Их невинные души скрывают источник…
После этих слов я окончательно убедилась, что знаю, что они ищут.
– На острове, Лассе, – выкрикнула я. – Там, где ты нашёл меня. Наверняка, это то место. Там земля истыкана костями…
– Молчать! – заверещал очнувшийся Рольф.
Старуха же в руках Лассе мелко дрожала.
Что-то во всём этом было не так.
– Хаук, ты должен был его вырубить, – спокойно напомнил Фальк.
Обойдя братьев по кругу, он остановился у тел жриц. Не морщась, осмотрел их лица.
Я внимательно следила за действиями целителя.
– Что с ними? – не выдержала Атлин.
– Выпиты. Но как-то странно, выглядеть должны мумии моложе, – пробормотал Фальк. – А сколько им всем лет? Приблизительно?
– Светла? – Лассе вскинул голову и посмотрел на нас.
Мама как-то неуверенно пожала плечами.
– Говори, – мягко поторопил её Фальк.
– Когда я прибыла в храм, они уже были здесь. Все. И я не помню их молодыми.
– Что ещё, расскажи о
