— Верно, — поднял вверх палец монах, внимательно слушавший разговор нобилей, — но следует поторопиться. Кроме нас, и другие могут заметить неладное. Но я не уверен, что Ивар согласится поехать в Бельверус. все-таки в его семье две смерти за день…
— Подумаешь, какие нежности, он, в конце концов, он мальчик, должен привыкать, что дело — превыше всего, — поморщившись, отмахнулся Арнстейн Фронденбергский. — Мы расскажем ему о наших подозрениях. А ты, — он ткнул пальцем в монаха, — напишешь от меня письмо королю Нимеду.
Послали за Иваром. Он не очень удивился тому, что ему поведали вельможи, и, не ломаясь, согласился выполнить поручение. Скоро юноша в сопровождении двух человек из свиты Астриса уже скакал по дороге в столицу.
Этим утром ничто не могло испортить настроение киммерийца. С первыми лучами солнца он поспешил оказаться в седле и, выбравшись из своего логова, погонял коня по лесной дороге, ведущей в Сюндбю.
«Ну и девчонка! — вспоминал он подробности прошедшей ночи. — Если не в монастыре, где же ее всему этому научили? Пожалуй, я начинаю склоняться к тому, чтобы полностью принять заветы Эпимитреуса… — усмехался про себя варвар. — Аргосцу не придется скучать остаток жизни с такой подругой!»
К полудню, выехав из леса на обширное поле, он увидел вдали купол храма и черепичные крыши домов Сюндбю. Конан свернул с дороги и дальше поехал, скрываясь за деревьями, здраво рассудив, что лучше подобраться к селению незамеченным. Вряд ли Краутвурст обрадуется, если увидит его гарцующим на коне посредине деревенской улицы. К тому же он не знал, где находится дом старосты деревни, коим являлся этот ублюдок. Конан рассчитывал встретить кого-нибудь из местных крестьян, работающих в поле, и разузнать у того все, что можно. Он подобрался почти к самому селу, до которого оставалось шагов пятьсот по открытому лугу, но навстречу так никто и не попался.
«Укроюсь за этим кустарником и подожду», — решил варвар, спрыгивая на землю.
Он отпустил коня попастись на лесной лужайке, а сам прилег у большой сосны, высматривая сквозь прореху в густых кустах, не появится ли кто в поле. Трава на лугу радовала глаз сочным ярким цветом молодой зелени. Ждать пришлось недолго. Сперва киммериец слышал позвякивание колокольчика, а потом и звук женского голоса, напевавшего незамысловатую песенку. Конан осторожно раздвинул ветки и попытался рассмотреть, что творится на лугу. Звуки приближались, к ним прибавилось блеяние, и скоро прямо перед варваром показалось небольшое стадо коз, которое погоняла хворостиной молодая женщина, одетая в простую крестьянскую одежду: просторную белую рубаху с низким вырезом, схваченным на шее шнурком, и длинную широкую юбку. Голова крестьянки была покрыта белым платком, концы которого завязывались на затылке, оставляя открытыми уши.
Женщина присела в тени раскидистого дуба, посматривая на коз и лениво отмахиваясь веткой от редких в это время мух.
«Главное — не дать ей опомниться, — подумал киммериец, — иначе завопит на весь лес, и все мои предосторожности пойдут прахом».
Он бесшумно, прячась за стволами деревьев, начал подкрадываться к женщине. Селянка, беспечно расположившаяся на опушке, прислонясь спиной к старому дубу, была почти скрыта от глаз киммерийца. Только по взмахам ее руки, временами мелькавшей из-за ствола дерева, варвар знал, что она все еще там. Конан почти достиг того места, где сидела крестьянка, но в это время сухой сучок предательски хрустнул под его ногой. Женщина выглянула из-под дубовой ветки и увидела киммерийца, который был уже в трех шагах от нее. На ее лице появилось чувство непередаваемого ужаса, и, стремительно вскочив, она бросилась в поле. Конан в два прыжка настиг беглянку и успел одной рукой зажать ей рот, чтобы крики не всполошили деревню, а другой плотно обхватил талию. Женщина пыталась вырваться, но тщетно, железные объятия варвара могли удержать и не такого противника.
— Тихо! — повернув ее к себе, предупредил киммериец. — Я тебе ничего плохого не сделаю. Мне только нужно узнать…
Он не мог понять по расширенным от страха глазам селянки, понимает ли она его слова. Времени на особые раздумья не было, и, подхватив пленницу, Конан нырнул в лес, не собираясь торчать посреди открытого поля. Он аккуратно протиснулся сквозь заросли кустарника а побежал дальше, обхватив женщину правой рукой и прижимая к своему боку. Левая рука варвара продолжала зажимать ей рот. Достигнув поляны, где щипал траву конь, киммериец поставил крестьянку на ноги и отнял ладонь от ее губ. Она тяжело дышала и смотрела на киммерийца широко раскрытыми серыми глазами, полными страха. Конан взял ее за плечи и легонько встряхнул.
— Не бойся, — сказал он, стараясь придать своему голосу как можно больше дружелюбия. — Я просто хочу поговорить с тобой.
Женщина наконец сообразила, что произошло. Она все еще дрожала от пережитого испуга, но в глазах уже появилось нечто осмысленное. У нее было простоватое крестьянское лицо, но свежая кожа и яркие полные губы делали его вполне привлекательным. Рубаха сползла в сторону, и сквозь вырез ворота виднелась ложбинка между грудей и белое округлое плечо.
— Ты понимаешь меня? — спросил Конан.
«Уж не немая ли мне попалась? — подумал он. — Экая незадача!»
Женщина ничего не ответила, но ее глаза обежали фигуру склонившегося к ней киммерийца. Во взгляд: крестьянки варвар прочел что-то похожее на удивление, смешанное с восторгом.
— Не убивай меня! — вдруг взмолилась она, падая перед ним на колени.
— Слава богам! — воскликнул киммериец. — Ты не немая. Никто тебя не собирается убивать, — Он нагнулся и, подняв ее с травы, снова поставил на ноги. — Вставай мне нужно…
— Я согласна! — Она отступила на шаг и, совершенно превратно поняв намерения стоявшего перед ней гиганта с падающей на плечи спутанной гривой черных волос, быстро стянула с себя рубаху и, сбросив юбку, осталась совершенно обнаженной. — Только быстро! — Она переступила маленькими ступнями босых ног. — Потом отпустишь? — Она умоляюще заглянула в глаза Конана.
Одежда служит не только защитой тела от холода. Для женской половины человечества то, чем они прикрывают свою плоть, еще и важная часть жизни. Удачное платье, подчеркивающее достоинства фигуры и скрывающее кое-какие ее недостатки, способно принести женщине если не счастье, то по крайней мере, большую радость и хорошее настроение на долгое время. Простая крестьянская одежда, которую носила стоявшая перед варваром селянка, выполняла лишь свое основное предназначение и ничего не представляла собой с точки зрения красоты: она скорее скрывала фигуру, делая тело бесформенным. Освободившись от грубых покровов, пленница киммерийца выглядела намного лучше, чем в своих тряпках. Она была невысокого роста, с крепкой, задорно торчащей грудью, чуть полноватой талией и стройными ногами с округлыми крепкими икрами. Солнце успело позолотить ее тело там, где платье оставляло кожу открытой: ее лицо и шея, ноги до середины лодыжек загорели и резко отличались от молочной белизны груди, живота и бедер. Киммериец, несколько оторопевший от стремительности ее поступков, молча стоял, разглядывая женщину прищуренными синими глазами.
