каплевидными сочными листьями – как те, что торчали из глазницы покойной Патрис Радке. Это как будто вообще одно растение – непрерывное, ползучее. Оно душит деревья, длинные щупальца вскидываются вверх и расползаются по коре.
И длинные пучки плоской серебристой травы – как мшистая поросль на лицах тех громил из ГРУ.
– Так здесь и должно все выглядеть? – спрашивает Тайлер.
– Нет, – отвечает Аврора, качая головой. – Совсем не так.
В трехстах-четырехстах метрах от нас старая вышка связи – единственный видимый признак того, что здесь была когда-то людская колония. Но она опутана тем же странным растением, растущим чаще, мощнее, вьющимся вокруг опор как щупальца осферийского селдерноута. Эти растения будто готовы утащить всю структуру вниз под почву, как корабль в пучину океана.
Они как плесень – почти. И покрывают собой все.
– Я… – Аврора быстро моргает. – Я это уже видела раньше.
– Я тоже, – неуверенно шепчу я.
Весь экипаж смотрит на меня вопросительно. Я тянусь к метке Творца на воротнике, но она под биоскафандром. Сердце в груди колотится.
– Мне оно приснилось, – говорю я, глядя на Аври. – Я подумал, что с неба валит синий снег. Он был всюду… вот как этот. Но это было не на Октавии. Планета, которая мне снилась… – Я встряхиваю головой, смотрю на остальных. – Это был мой родной мир, Траск.
– Я бы советовал никому ничего не трогать, – говорит Кэл.
– Понятно. – Тайлер кивает, лицо у него бледное. – Всем держать глаза открытыми, а руки при себе. – Он поудобнее перехватывает дезинтегратор. – Идем дальше.
Больше добавить нечего, поэтому мы направляемся вперед, в качающиеся заросли сине-зеленого. Выражение лица у Авроры суровое, глаза прикованы к земле и качающимся впереди растениям.
Кэл неслышно пробирается за ней, фиалковые глаза тлеют, пистолет в руке. Аври то и дело оборачивается проверить, что он рядом. Но в глаза друг другу они не смотрят.
Скарлетт вышагивает возле меня так, будто ее серебристый биоскафандр – оригинальный дизайн от Фини и ей сейчас предстоит порвать подиум в клочья. Кэт топает впереди нас, явно еще не отойдя от адреналина посадки. Тайлер и Зила замыкают процессию. Он несет закрытую капсулу, которая нам нужна для замены топливных элементов, а она – ну вполне как ожидалось. То есть стоически. Идет, прижимая к глазам бинокль, глядит в небо, а не прямо перед собой. Но хотя бы не проявляет намерения кого-нибудь застрелить, что уже хорошо.
Подлесок становится гуще, и мы оказываемся среди редколесья, которое еще не заросло этим… непонятным растением. Я иду молча, все еще размышляя о своем сне, прислушиваясь к тихому горестному шипению экзокостюма. Может быть, именно поэтому я слышу звук… или мне кажется.
Но он сзади.
Хрусть, хрусть.
Я останавливаюсь, оглядываюсь через плечо, прищурившись.
– Что там, Финиан? – спрашивает Золотой Мальчик, останавливаясь рядом со мной.
– Скажите, нам известно что-нибудь о местной фауне?
Зила на меня смотрит вопросительно:
– А тебя что-то смущает?
– Мне показалось, будто я что-то слышал, – признаю я, чувствуя, как зачастил пульс.
– На Октавии особо сложной фауны не было, – говорит идущая впереди Аврора. – По крайней мере, по ранним наблюдениям и отчетам Департамента биологии. Но были мыши в лабораториях. И еще шимпанзе, мой отец с ними работал.
– Кто-кто был?
Мое воображение услужливо подсовывает изображения тварей, которым подошло бы это название. В основном они с клыками и когтями, и знакомиться с ними мне бы не захотелось.
Кэл мгновенно подбирается, перехватывая дезинтегратор.
– Шимпанзе, – повторяет Аври.
– Pan paniscus, – вносит ясность Зила.
– Они почти размером с человека, – поясняет Аври. – Сложены примерно так же, та же ветка эволюции. Но они покрыты черной шерстью и отлично карабкаются.
– Так это просто волосатые люди? – уточняю я. – А в чем разница между шимпанзе и… вы вообще знаете О'Доннела? Он на занятиях по машинам и механизмам за мной сидел. Так я вам скажу…
– Они – не люди, – перебивает Тайлер. – Очень разумные, но все-таки животные. Что они делали в колонии, Аври?
– Первичное тестирование среды, – отвечает она. – Они ближе всего к человеку из всех прочих зверей. ДНК почти такая же. Вот почему в самых первых ракетах, запущенных с Земли, тоже были они.
– Постой, – врубаюсь я. – Эти твари достаточно разумны, чтобы управлять космолетом?
Кэл уже держит дезинтегратор перед собой, медленно поворачиваясь:
– Похоже на смертельно опасного противника…
– Нет, – вмешивается Аври. – Понимаешь… они не опасны. И они не управляли первыми кораблями, были просто пассажирами. Мы их запускали в космос, чтобы понять, как это на них повлияет. Потому что по физиологии они очень похожи на людей.
Мы с Эльфом обмениваемся долгим взглядом.
– Но если эти шампа… – начинаю я.
– Шимпанзе, – поправляет она.
– Если они не могли управлять кораблями… как они их сажали?
– А им не надо было, – говорит Аври. – Там была автоматика.
– Так, – говорю я, подбирая слова, – давай проясним. Вы, землееды, брали этих животных, почти таких же разумных, как вы, запихивали их в ракету и закидывали в космос посмотреть, сплавятся ли у них кишки?
– Не мы лично, – обиженно огрызается Кэт, и среди терранской части нашей команды заметно приличное смущение.
– Ух ты, – говорю я, оглядывая группу. – А мы, бетрасканцы, знали об этом убийстве шумпанзе, когда заключали с вами союз?
– Финиан, хватит. Даже если эти шимпанзе здесь были, то с тех пор уже двести лет прошло, и они…
Тайлер осекается от очевидной мысли, пришедшей в голову всем сразу. Патрис Радке и ее заросший папоротником приятель тоже здесь были двести лет назад.
Кажется, это им не помешало блуждать по галактике.
Яйца Творца…
Больше этого «хрусть-хрусть» не слышно.
Аврора ведет нас сквозь заросли колючих листьевых розеток, задушенных деревьев, сквозь густую пыльцу, падающую липким синим дождем. Она вскоре покрывает наши биоскафандры, и приходится аккуратно обходить колючки – скафандры прочные, но не непробиваемые. Через пару часов и несколько битв с подлеском мы взбираемся на холм и видим в долине перед собой колонию Батлер.
Точнее, руины колонии. Все здания укрыты зелено-синей листвой, оплетены ползучими растениями, все прямоугольные формы и торчащие углы скруглены растительностью. Лианы ползут по бетону и стали, споры кувыркаются в воздухе, вертятся слегка светящимися дождиками.
Даже в чем-то красиво – пока я не вспоминаю, как именно эта голубая пыльца в моем сне сыпалась на поверхность моего родного мира. Вспоминаю звездную карту Аври – красноту, расползающуюся от помеченных звезд кровавым пятном.
И сердце снова колотится о ребра.
Сделав еще несколько неуверенных шагов, я замечаю, что Аври остановилась на вершине холма. Она смотрит вниз, на колонию, по щекам текут слезы, и она их не может стереть – мешает шлем скафандра.
Я остаюсь на месте, но Скарлетт отходит от меня и идет к ней.
– Если бы «Хэдфилд» долетел, я бы была там, – тихо говорит Аврора, но голос ее слышен. Нет других звуков, нечему его заглушать.
– Но ты здесь, – говорит сочувственно Скарлетт. – И ты с нами. Я не знала
