его голос, потому что заревели в ответ.
Визг Клинка слышался с небольшого холма впереди. Склоны его были голы, ни единой травинки, но венчала его рощица скелетообразных деревьев. И светящийся луч связи Фло указывал прямо туда.
– Скандар, – спросил Митчелл, – мы на месте? Каков наш план? Как мы…
– Митчелл, на это нет времени! – перебила Бобби, всё ещё слегка хрипя. – Мы поскачем туда, заберём Серебряного Клинка и ускачем назад. Всё. Вот наш план.
Скандар был вынужден с ней согласиться. Он бы и сам предпочёл что-то более конкретное, но его голова при всём желании не желала работать. Мысли мешались и путались. Страх перед встречей с Ткачом. Образы Ткача верхом на серебряном единороге, летящего с войной на Великобританию, Кенна кричит, папа бежит… Эрика Эверхарт… А вдруг это правда? Скандар не знал, чего он боится больше.
Новый визг рассёк воздух.
– Скорее! – поторопила Фло, и Негодяй, словно почувствовав её панику, в стремительном галопе поднялся по склону и ворвался в рощу. Ночь и Ярость не отставали.
Первое, что увидел Скандар, был Серебряный Клинок, связанный с сердцем Фло светящейся зелёной нитью. Благодаря своей масти он везде притягивал к себе взгляды, а на фоне блеклой рощицы не заметить его было тем более невозможно. Он стоял, привязанный к двум деревьям толстыми лианами, которые оплели его туловище, шею и даже голову, и выглядел понурым и сонным: ни следа привычного напора и живости, и Скандар похолодел от мысли, что они опоздали.
Но затем тёмные глаза Клинка встретились с Фло, и единорог впал в неистовство и с рёвом и ржанием забился в путах. Фло спрыгнула со спины Негодяя и со всех ног бросилась к Клинку, её густые чёрно-серебряные волосы разметались на ветру. Но прежде чем она успела к нему подбежать, прежде чем успела просто вытянуть к нему руку, из леса вдруг вышли дикие единороги. С наездниками на спинах.
– Фло! – хором закричали Скандар, Митчелл и Бобби, когда один из незнакомцев спешился, схватил их подругу и оттащил прочь от её единорога.
Скандар отчаянно пытался придумать, как ей помочь, но в голове было пусто, как с ним часто случалось в школе. Его взгляд заметался между деревьями. Стараясь успокоиться и заставить мозги работать, он погладил Негодяя по шее, но дикие единороги наступали, и в нос ударила отвратительная вонь гниющей плоти.
Взгляд Митчелла метался от одного лица к другому – он наверняка искал своего кузена. Скандар тоже присмотрелся к наездникам и сразу узнал одного, хотя черты его лица были скрыты под белой полосой.
– Джоби! Инструктор Уоршам, это я!
Разлагающиеся заживо чудовища заполнили всё свободное пространство между деревьями. Волосы Джоби не были убраны в хвост, а висели неопрятными прядями вокруг лица. На рукаве его куртки был накорябан символ с листовки – проломленная дверь Инкубатора. Глаза инструктора, светящиеся голубые точки на фоне белой краски, скользнули по Скандару, но во взгляде совсем не было тепла.
– Как вы можете?! – закричала Фло, борясь с двумя наездниками, пытающимися заставить её замолчать. – Как вы можете помогать Ткачу, когда вы по себе знаете, каково это – потерять единорога?! Как у вас хватает совести обрекать других на такие страдания – обрекать меня?! – Её голос сорвался.
– Мои страдания в прошлом. Теперь у меня есть единорог, – холодно, чужим тоном ответил Джоби. – У меня есть новая, ещё более сильная связь.
Дикий единорог под ним, подмигнув большим, налитым кровью глазом, фыркнул, и из его ноздрей вылетели капли зелёной слизи. Скандар увидел торчащее из его бока ребро и копошащихся в ране червей.
– Пожалуйста, помогите нам! – взмолился Скандар. – Если Ткач получит серебряного единорога, всем нам – и островитянам, и британцам – несдобровать!
Но Джоби, похоже, его даже не слушал. Его взгляд любовно скользил по дикому единорогу под ним, словно он в жизни не видел ничего прекраснее. И Скандар совершенно ясно осознал, что Джоби им не поможет. Они должны рассчитывать только на себя.
За всеми этими паническими мыслями он не сразу заметил присоединившегося к диким единорогам Мороза Новой Эры.
– Здравствуй, духовный маг, – прохрипел голос.
Ткач, облачённый в чёрный саван, указал длинным костлявым пальцем прямо в сердце Скандара.
Глава двадцать первая. Ткач
– Откуда ты знаешь, кто я? – Скандар поразился спокойствию своего голоса.
– Твоя связь… тебя выдаёт. – Толстая полоса белой краски от самой линии роста волос до кончика подбородка сглаживала черты лица Ткача, а голос его был ломким и шелестящим, как шорох сухих листьев под ногами. – И мой солдат из Гнезда рассказывал мне о тебе. – Ткач вытянул длинную руку в сторону Джоби. – Он говорил, что ты обязательно придёшь на помощь другу и я в один день заполучу сразу духовного мага и серебряного единорога.
Наездники диких единорогов при этих словах тихо засмеялись, и это заставило Скандара оторвать взгляд от Ткача. На Джоби он смотреть не мог, поэтому стал разглядывать другие лица с вертикальными белыми полосами, гадая про себя, кто из них подруга Джейми Клэр, кузен Митчелла Алфи, целительница, владелец таверны, хозяин магазина…
– Ищешь знакомых среди моих солдат? Очень жаль, но многие не пережили процесса тканья связи. Соединять две души воедино – это всегда… рискованно. Ткач вздохнул, и от этого звука Скандару стало совсем не по себе – так сильно он напоминал предсмертный хрип. Кто же скрывается под белой краской? Всё-таки Саймон Фэрфакс – отец Эмбер? – Хотя всё чаще мне это удаётся. Позвольте продемонстрировать. – Ткач махнул рукой в сторону деревьев – и из-за них вышла новая группа диких единорогов с наездниками на спинах. От них несло протухшей рыбой, несвежим дыханием и самой смертью. Они дышали с бульканьем, будто в их лёгких была вода… или кровь. – Но как щедро с твоей стороны привести с собой всю четвёрку, духовный маг. Воздушный маг, – Бобби глухо зарычала, совсем как Ярость, – и огненный маг. Вместе с Серебряным Клинком и Морозом Новой Эры у меня теперь полный комплект стихий.
– Только попробуй хоть пальцем к ним прикоснуться, Эрика! – пригрозил Митчелл с дрожью в голосе.
Скандар хотел приказать ему замолчать. Это не его мама, это…
Ткач наклонил голову на длинной шее и, повернувшись к Митчеллу, дважды моргнул морщинистыми от белой краски веками.
– Меня уже очень давно так не называли.
«Нет, пожалуйста, нет! Этого не может быть!»
Больше всего на свете Скандар желал не слышать эти слова, вернуться в тот момент, когда он ещё верил, что его мама хороший человек, заслуживающий уважения.
