нас, развесит наши кишки гирляндой и начнёт искать новых помощников, которые не потеряют избранного.
– Его надо найти, – пискнул один из близнецов.
– На кой чёрт он нам теперь сдался. Эликсир всё равно уже выпит вот этим, – второй указал на Тимоху.
– А сварить следующий уже не выйдет, – поддержала его женщина. – Сейчас или никогда, господа.
Господа и дама разом замолчали. Они осматривали Тимоху, которого обуяла нервозность. Он не привык к такому пристальному вниманию. До этого момента ему удавалось призраком шататься по московским улочкам, выгадывать зевак, вытаскивать у них из карманов и сумок ценности, обдуривать туристов, скрываться в скверах, переулках и прочих ландшафтных извилинах столицы. Теперь же на него светили рампами три пары глаз с недобрыми огоньками. Он еле сдерживал кислую отрыжку после загадочного напитка. Наконец воздух потребовал выхода, и отрыжка раскатистым эхом промчалась по вагону. Дама тяжело вздохнула.
– Плохо дело, – сказал близнец справа.
– Выбирать не приходится, – ответила дама. – Есть малюсенький шанс на успех, а если мы расскажем Князю правду, нам кранты.
– Граждане, а что, собственно, происходит? – спросил Тимоха.
Встать он не решился, но с отрыжкой из него вышла скованность. Он решительно не понимал, о чём трындит троица, но уловил две важные вещи: первое – трындят они о нём, и второе – у них явно на него какие-то планы.
– Происходит то, что ты, хмырь, одним махом похерил двенадцать лет подготовки к важному делу, – дама нависла над Тимохой. – А косяки нужно исправлять.
– Я вас не боюсь, – храбро сказал он и откинул на пол сумку, которую украл, как он уже понял, у некого избранного.
– А вот и боишься, – хихикнул правый близнец.
– Но не надо, – сказала дама.
Её голос стал сладким и мяукающим, как у человека, который решил обмануть собеседника. Тимоха все эти уловки знал и сам использовал, но в вагонном мраке и при соотношении сил три к одному это на него подействовало.
– Избранного мы готовили с восемнадцати лет, – вклинился второй близнец. – А этого, что ж получается, придётся всему за пару суток обучить? Мы пропали.
– Тебе лет сколько? – спросила Тимоху дама.
– Тридцать один.
– Князю скажешь – тридцать, если спросит.
– Какому Князю? Какой избранный? Какой эликсир? Вы тут все головами ударились? – запротестовал Тимоха.
Обстоятельства стали проясняться. Он сообразил, что находится в тупике метро, в закрытом вагоне в компании городских сумасшедших, а может, и наркоманов. Двое мелких мужиков явно на побегушках у женщины с косым глазом, значит, договариваться придётся с ней. Драться в тесном пространстве против троих, даже если двое мелкие, а третий и вовсе женщина, было глупо, бежать некуда.
– Надо ему объяснить.
– И приодеть, в таком виде к Князю нельзя.
– Уважаемый, как там тебя? – обратилась к Тимохе дама.
– Тимоха. Тимофей, – уточнил он, солидно кашлянув.
– Уважаемый Тимофей, вам выпала честь повлиять на ход истории и остаться в ней навсегда в качестве великого спасителя. Вам предстоит плечом к плечу стоять рядом с великим Князем Подмосковии в момент, когда справедливость восторжествует, а враги будут повержены. Взамен вы получите почести, бесчисленный запас золота, серебра и камней, а также возможность взять в жёны первую красавицу Подмосковии. Что скажете?
Не дождавшись ответа, дама подошла к задней двери вагона, прошептала что-то невнятное и протянула руку Тимохе. Он, как заговорённый, поднялся с нагретого места и вложил свою ладонь в её. Дверь не просто раскрылась, она с грохотом отлетела куда-то вверх, и он увидел перед собой не ржавые рельсы метро, а брусчатку, похожую на ту, что застилает Красную площадь, только не серую, а красную. Темнота с каждым робким шагом отступала, и перед ним раскрывался город.
* * *
Тимоха держал руки в карманах. Во-первых, не хотел ни к чему прикасаться. Во-вторых, пощипывал бедро через карман, вначале тихонько, а затем сдавил так, что на глазах выступили слёзы. Смахнув их, он понял, что подземный город никуда не делся. Широкая улочка кишела деловитыми горожанами, сновавшими туда-сюда, шедшими ему навстречу и обгонявшими сзади. Казалось, Тимоху никто не замечал.
Зато он, раскрыв рот, рассматривал каждого, на кого падал взгляд. Народец не походил на московский. Все были одеты как рисованные крестьяне из учебников истории: женщины – в ярких сарафанах и белых пышнорукавных сорочках, мужчины – в просторных рубашках, из-под которых выглядывали полосатые или клетчатые шаровары. Кое-кто подвязывал рубаху поясом с кисточками или пряжкой. Спортивный костюм неопределённого цвета выдавал в Тимохе иностранца.
– Где мы? – наконец спросил он, конкретно ни к кому не обращаясь.
– Подмосковия! – гордо ответил один из близнецов. – Не путать с Подмосковьем.
– Город под Москвой, – пояснила дама. – В прямом смысле.
Тимоха подался в сторону, присел на брусчатку и запричитал:
– Допился, с ума сошёл. Господи, спаси. Обещаю, не буду больше пить. И воровать не буду. Только дай мне очнуться, Господь великий, убереги раба своего…
Он не договорил, потому что вначале услышал резкий хлопок, а потом почувствовал, как загорелась левая щека. Вторая оплеуха пришлась по правой щеке. Дамочка снова замахнулась, но Тимоха склонил голову и прикрылся от удара.
– Дамочка, вы чего?
– Нашёл где молиться, – прошипела она. – Народ услышит, и такое начнётся. Не смей при Князе что-то такое отмочить!
– Не спятил ты, – уверил его близнец и плюхнулся рядом. – Просто слегка накосячил.
– Слегка? – зашипела дама. – Вначале он выдул эликсир, потом молитвы начал читать. Соберись, не то нам крышка. А сделаешь, как надо…
– Помню, помню. Золото, камни, девственницы, – Тимоха спародировал её говор.
– Девственниц никто не обещал, – поморщилась она. – Где я их в Подмосковии найду?
– Вы хоть толком объясните, чего вам от меня надо. И где я?
Дама присела на корточки и вкрадчиво прошептала, понимая, что Тимоха вымотался и готов к сотрудничеству:
– Всему своё время. А теперь ты веди его на Золотой базар, а мы с твоим братцем пойдём готовиться.
– Вставай давай, – близнец, которому поручили вести Тимоху на базар, грубо толкнул его.
Вдвоём они двинулись дальше по улице, пока не уткнулись в небольшую круглую площадь, с неё свернули в узкий переулок и через пару шагов оказались у блестящих ворот, за которыми шумела жизнь. По дороге Тимоха задал два вопроса. Первый был очевидным:
– А что мне делать-то предстоит?
– Вообще-то Ведьма Серого Огня не велела говорить, даже избранному. Он знал, что в ночь, когда взойдёт пурпурная луна, произойдёт что-то важное. Он при этом будет как бы главным, но подробностей ему знать было необязательно. А ты так и вовсе не избранный, а хмырь какой-то, эликсир украл и выдул его без разрешения. Так
