звучала в моей голове. В танце я всегда представляла себя птицей, свободной, несущейся в небесах, рассекая своими белоснежными крыльями воздух, и летящей ввысь.
Я не заметила, как начала танцевать.
Вот взмахнула правой рукой, словно легким перышком, и Свет перекатился от груди к кончикам пальцев. Улыбнулась и продолжила двигаться. Каждый шаг, взмах, вдох рождали во мне всплеск белоснежной энергии. Почувствовала, как она заполняла меня до краев, подкатывая к горлу, и я с трудом могла сделать вдох. Только ритм сердца и звуки скрипки звучали в мозгу – мелодия, которую выдумала я сама. Еще один шаг назад – новое па, которое не вписывалось в стандарт нашего танца, но меня уже было не остановить. Вдох, шаг, взмах руки, плавное движение головой, и мои волосы рассыпались из хлипкой прически, спадая на спину и лицо. Еще чуть-чуть, еще немного, и Свет вырвется из груди, заполняя комнату.
– Достаточно! – Услышала я приглушенный голос Безликого, доносившийся как сквозь вату.
Но почему? Я ведь только начала, во мне еще столько света, который я готова показать, который сожжет вас без остатка, а я – рассыплюсь в мелкий, белоснежный пепел.
– Я сказал, хватит!
В его голосе звучало беспокойство? Или мне показалось?
Безликий грубо дернул меня за руку, и я неосознанно зажмурилась. Шипы маски тут же поранили кожу. По щекам змейками устремились две струйки крови. Почему он остановил меня? Они ведь хотели танец?! Так вот он!
– Снимите с нее маску!
В голове поселилась пустота, а в теле – покой.
– Чертовы Деасы, – прошептала я и услышала сдавленный вздох наставницы. – Ну чего вам от нас надо, а? Танец? Так я станцевала! Что опять не так?
– Она не в себе… О, милостивый Темный… Да девчонка сошла с ума! – завопила Никербокер.
Щелчок – и металлическая маска упала к моим ногам, звонко ударившись о каменный пол. Я открыла глаза, подслеповато щурясь.
– Вы почувствовали это? – заговорил один из высших Деасов, больше похожий на огромную скалу из-за бугрящихся под тканью плаща мышц. – Истинный Свет. Невозможно.
Он нахмурил темные брови, а вплетенные в прическу маленькие лезвия зазвенели, нарушая тишину.
– Эргон прав, – ероша волосы, сказал Айл. – Даже на расстоянии я почувствовал выброс. Что скажешь, Люк?
Люк – щуплый парнишка, на вид которому было около пятнадцати, – ссутулившись, вышел вперед. Наморщил нос, поднимая повыше черные очки, он посмотрел в прозрачную, переливающуюся гладь кристалла, который держал в руках.
– Д-действительно, – заикаясь, проговорил он, тут же смутился и покрылся яркими красными пятнами. – Хоть и достаточно нестабильный, но плотный, хороший поток. Она бы смогла стать прекрасной Уравняющей.
– Может, стоит проверить их еще раз? – пробасил Эргон, скрестив на груди огромные ручищи.
Я скривилась: такому громиле, конечно, не понять, что кто-то может уставать.
– На сегодня хватит, – отрезал Безликий, в один шаг приблизился ко мне и склонил голову.
Мое сердце снова ускорило темп и замерло, когда я услышала:
– Добро пожаловать в Уравняющие, Жертвенница.
– Не-е-ет!
Темную комнату оглушил дикий вопль, и я увернулась от летящей в мою сторону книги. Следом была помятая подушка.
– Алия! Ради Темных, успокойся! – пыталась утешить разъяренную сестру Оливия, пробираясь к ней по заваленному тряпьем полу.
– Слушай… Али… – начала было я и поперхнулась, когда в лицо прилетела скомканная ночная сорочка.
Алия все никак не могла успокоиться и в гневе швыряла все, что попадалось под руку.
– Ты… – прищурив темные глаза, прошипела она. – Ты знаешь, что это не твое место! – Ее пышная грудь быстро вздымалась в такт дыханию. – Уравняющей должна была стать я или София! Но не ты, никак не ты!
Выкрикнув последнюю реплику, Алия плюхнулась на заваленную одеждой постель и разрыдалась. Наконец-то Оливия добралась до цели и села рядом с сестрой, обняв ту за плечи одной рукой.
– Успокойся, милая… – гладя Алию по волосам, шептала Оливия. – Ты ведь знаешь, что это не вина Тени. А сомневаться в выборе Высших Деасов мы не имеем права.
Слова произвели нужный эффект, и Алия быстро закивала, утерев пухлым кулачком мокрые глаза со слипшимися ресницами. Оливия права: кто мы, чтобы осуждать решение Высших Темных, тех, кто правит этим миром. Я лишь тихо вздохнула и села на пол, скрестив ноги и спрятав лицо в холодных ладонях. Быть Уравняющей я не хотела, это правда, и почему выбрали именно меня, не знала. Рядом со мной на пол уселись Катарина и София, и я виновато посмотрела на сестер.
– Мы не злимся на тебя, Тень, – прошептала Катарина и уткнулась носом в мое плечо.
София некоторое время молчала, рассматривая свои пальцы. Мы не знали, что творится в ее голове. О чем она думала? Мечтала ли, как и остальные адептки, стать Уравняющей? Или ее устраивала та жизнь, которую она проживала день ото дня?
Когда наконец София заговорила, я выдохнула с облегчением.
– Я видела твой танец, Тень. И почувствовала то же, что и остальные, – медленно проговорила она, смотря на свои белые запястья с сетью перламутровых вен. – Это место по праву твое.
Всю ночь после танца Жертвенниц и скандала с Алией я не могла сомкнуть глаз. А утром, когда пришло время собираться на утреннюю молитву Темному Владыке, разъяренная Никербокер выволокла меня за шкирку в коридор и под конвоем из двух наставниц повела в подземелье.
Спускались мы по знакомому маршруту – за столько лет я успела выучить каждую насечку на камнях, а запах плесени и сырости, ударивший в нос, уже вызывал наслаждение. Здесь, под землей, я слышала мелодию срывающихся с каменных сводов капель, мелкой росой разбивающихся об пол.
– Поторопись! Ну же, шевели ногами, – прокряхтела Никербокер, и я улыбнулась. Возраст давал о себе знать, и бродить по крутым ступеням в подземелье наставницам становилось все тяжелее. – Я ведь говорила, предупреждала, еще одна выходка – и ты пожалеешь!
– Предупреждали.
– Тогда почему ты каждый раз испытываешь мое терпение?
Отвечать я не стала, лишь ускорила шаг и прислушалась к приятному шарканью мягкой подошвы ботинок о каменный шероховатый пол.
В подземелье было множество каморок, предназначенных для различного рода утвари, продовольствия и прочих мелочей, но также и несколько темниц, расположенных в самом конце темного, провонявшего плесенью
