слова не будет. Селина еще ничего не сказала, но Луиза уже поняла: графской невесткой девочка не станет ни за какие сокровища мира.
3
Забавно, как языческие обычаи проползли в эсператизм. Куда ни копни – или переписанная легенда, или перекрашенный обряд. Что это, отсутствие воображения у первых иерархов или за сходством кроется нечто большее? Взять ту же эсперу с ее четырьмя длинными лучами и тремя покороче…
Теологические изыскания его высокопреосвященства прервал приход графа Савиньяка, и Сильвестр предусмотрительно прикрыл манускрипт. Старший из близнецов – прирожденный политик, он не только смотрит, но и видит. Не хватало, чтобы Лионель по примеру Рокэ и самого Сильвестра принялся рыться в старье в поисках то ли вчерашнего дня, то ли завтрашней ночи. Кардинал чем дальше, тем больше убеждался в том, что старые тайны ничего приятного не сулят, и все же их следует раскрыть. Хотя бы для того, чтоб не остаться в половодье без лодки.
– Ваше высокопреосвященство, – поклонился маршал, – вы хотели меня видеть?
– Садитесь, – с Савиньяками можно говорить почти откровенно, – что это за история с дуэлью?
– Ничего особенного, ваше высокопреосвященство. – Черные глаза недавнего капитана королевской охраны смотрели прямо и спокойно. – Леонард Манрик оскорбил девицу, находящуюся под покровительством моего друга.
– Весьма близкого друга, – не упустил возможности вставить шпильку его высокопреосвященство.
– Да, – охотно согласился граф, опровергая расхожее утверждение, что у Ворона друзей нет и быть не может.
– И вы думаете, что я вам поверю?
– Нет, – покачал льняной головой собеседник. Любопытная все же вещь – фамильные черты. Кажется, нет ничего более несовместного, чем северные волосы и южные глаза, а в роду Савиньяков раз за разом рождаются черноокие блондины.
– Лионель, я бы предпочел, чтоб вы продырявили Манрику плечо и выехали в Надор на смену Люра.
– Это приказ? – Савиньяк улыбнулся почти столь же ослепительно, что и Алва.
– О нет… Духовное лицо в Талиге не может приказывать лицу светскому.
– В таком случае я намерен защищать честь девицы, – в холодных глазах мелькнула неожиданно горячая искра. – До смерти… Леонарда.
– А что вы станете делать после похорон? Конечно, Манриков даже вместе с Колиньярами меньше, чем Приддов, но вряд ли все они бросятся оскорблять опекаемых вами дам.
– Не все Манрики командуют личной охраной его величества.
Ого! Молодец! Ты свою должность не зря занимал.
– Вы полагаете, Леонард не справляется со своими обязанностями?
– Экстерриор недавно рассказывал притчу о ли́се, взявшемся охранять курятник.
Его высокопреосвященство этой притчи не помнил, возможно, экстерриор ее и рассказывал, а быть может, и нет: притчи у Рафиано в крови, а матушка Лионеля – урожденная Рафиано.
– Вы полагаете, лис не сможет устеречь каплуна? Но, возможно, он устережет кошку.
– Охранять курятники должны собаки, – сообщил Савиньяк. – Эти животные равно не расположены ни к лисам, ни к кошкам.
4
Селина была ужасающе серьезна и необыкновенно хороша. Луиза почти поверила, что рыжий генерал влюбился. Хотеть поганец мог и наверняка хотел, но женитьба – это немыслимо! Госпожа Арамона улыбнулась дочери:
– Что-то случилось?
– Мама, ты очень сердишься?
На что? На то, что она отказала сыну третьего человека Талига? Может, и сердилась бы, если б считала Леонарда и его отца хорошими людьми, а предложение искренним, да и то… Женщина имеет право на любовь, а красивая – еще и на то, чтоб быть любимой.
– Что ты натворила? Неужели порвала синее платье?
– Мама, – голубые глаза стали еще больше, – ну… Я про генерала… Я…
– Ты все сделала правильно, – весело сказала Луиза, – не стоит выходить за первого встречного. Ты слишком молода. Вернется Герард, к этому времени мы наконец переедем. У нас будут бывать молодые офицеры, выберешь того, кто тебе понравится.
Селина вздохнула и покачала головой:
– Я замуж не выйду.
Не выйдет она! Луиза с подозрением посмотрела на дочь. Та опустила глаза. Все ясно! В семнадцать лет говорят «никогда», только если «уже». А она-то хороша: дочка влюбилась, а мать ни сном ни духом.
– И что ты собираешься делать?
– Буду жить с Айрис, – объявила Сэль, – и помогать ей воспитывать детей. Она согласна.
– Даже так? – спросила Луиза, чтобы спросить хоть что-нибудь.
– Да, – серьезно кивнула доченька. – У герцогини должны быть компаньонки. Герард и Ричард будут с Монсеньором, а я – с Айрис.
– А она тебе, часом, Ричарда не предлагала? – поинтересовалась Луиза, стараясь сохранить спокойствие. Сейчас все станет ясно, хотя вообще-то ясно уже теперь.
– Говорила, – подтвердила Селина, – но я не хочу.
– Ты хочешь Монсеньора Рокэ или никого, – очень спокойно произнесла капитанша.
– Да, – прошептала родная кровиночка, – мама, ты не понимаешь!
Луиза не должна была смеяться, ни в коем случае не должна, но она не выдержала. Она не понимает?! Она!!! Разрубленный Змей, что ж такое творится?! Три дуры на одного герцога! Создатель, что будет, когда кэналлиец узнает, что без него его не только женили, но и наследников завели…
– Мама, – на ресницах дочки задрожала слезинка, – я… Ты не скажешь Айри?
Луиза только руками замахала. Ей было жаль: себя, Айрис, Сэль, – но остановиться она не могла. Леворукий и все кошки его, сколько ж по Талигу баб спят и видят синеокого красавца?
– Не скажу, – выдавила наконец госпожа Арамона, – но… Вы свадебное платье, часом, еще не заказали?
– Нет, – удивилась дочь, – мы же не знаем, когда они вернутся.
Луиза закусила губу, чтоб снова не разоржаться, и пулей вылетела из комнаты. Клин придется вышибать клином, а где такой возьмешь? Да и Айрис… Это смешно, пока не дойдет до Катарины, тогда это станет опасным. Змеюка Рокэ не отпустит, тем более к герцогине Окделл. Союз Ворона и Вепря для нее – конец, а поверить влюбленной дурехе королева может. Еще как может, и не только она, а вдруг уже поверила? Потому и оставила Айрис при себе, а потом с девочкой что-нибудь случится… А если обойдется сейчас, как ей жить, когда замок окажется воздушным, а нарисованное счастье лопнет, будто мыльный пузырь? Даже не знаешь, что хуже.
5
Можно и дальше ходить вокруг да около. Можно, но не нужно. Иначе Лионель будет действовать сам, а он хороший игрок, и он, как и Рокэ, не желает видеть возле трона Манриков. Сильвестр вздохнул и слегка задержал дыхание – проклятая одышка.
– Граф, – шадди бы сейчас, но нельзя, – что вам больше нравится: гражданские войны или дворцовые перевороты?
– Ни то, ни другое, впрочем, гражданская война – дочь неудачного переворота.
– Иногда. А мир – часто сын удачного переворота. Я говорю «удачный», а не «успешный».
– Ваше высокопреосвященство, вы полагаете, Манрики способны на что-либо удачное?
– Они способны вычистить конюшни, не запачкав других. Вам никогда не приходило в голову помечтать о моей смерти?
Удивился. И даже возмутился. Слегка… Лионель Савиньяк и в самом деле не жаждет смерти Квентина Дорака. Трогательно.
– Я бы ответил на этот вопрос, задай его кто-нибудь другой.
– Вы
