заперта.
Энджел стоял перед стеной, исписанной расчетами, формулами и графиками, и сверял их с длинным бумажным свитком, внося в него поправки карандашом. Услышав, как мисс Шеридан вошла, наставник повернул голову и тут же метнулся к стене, закрыв ее спиной. Удивительно, как они стараются ничего ей не рассказывать: что дядя, который ни словом ни обмолвился о возвращении Энджела к работе, что сам Энджел, когда она спросила его о консультантах.
– Как вы могли так мне лгать? – наконец спросила Маргарет, хотя этот вопрос не отражал и десятой доли ее чувств и мыслей.
– А что вышло бы, если б я вам рассказал?
– У вас был десяток шансов это узнать. Я задавала вам прямой вопрос. Но вас ведь заботило только то, что после этого я откажусь даже дышать одним воздухом с вами, верно?
– Верно, – признал Энджел с улыбкой, от которой ей вдруг стало не по себе. – Но вы не можете упрекать меня за вполне объяснимое нежелание лишиться вашего общества.
Он выглядел очень уставшим, и даже привычное жгучее пламя в темных глазах почти угасло. Он исхудал, так что руки больше напоминали птичьи лапы, нос еще больше заострился, у глаз легли морщины и тени. Что-то сжало сердце Маргарет в холодном кулаке, но она продолжила:
– Вам все равно придется ответить за все, когда это закончится.
Энджел лишь покачал головой.
– О, вы же не собираетесь благородно застрелиться, как в какой-нибудь идиотской книжке?
– Я вовсе не устал от жизни, несмотря на свои двести семьдесят шесть лет, – со смешком ответил наставник.
«А по виду не скажешь», – подумала Маргарет, но заставила себя не думать об этом и спросила:
– Что происходит с провалом? Мы уже знаем, что он растет, но дядя сегодня вернулся в Романту очень обеспокоенным.
Энджел чуть наклонил голову набок, размышляя, и наконец пробормотал:
– Значит, она сказала ему. К тому же рост уже виден невооруженным глазом.
– Сказала ему что? Вы о Валентине?
– Как и я, она очень плохо врет. Поэтому… если правда не очень приглядна… предпочитает не говорить.
– Ах вот как, – процедила девушка. – Вы, значит, предпочитали не говорить. Но вы-то необратимо калечили людей, отнимая у них души, а Валентина пытается защитить нас всех.
– Я тоже пытался, – вздохнул Энджел. – И тоже не получилось.
– Прекратите сравнивать себя…
– Пегги? – раздался удивленный возглас за ее спиной. Маргарет обернулась – у открытой двери камеры стоял Натан. Он выглядел таким усталым и постаревшим, словно не было никакого ритуала, проведенного Энджелом.
– Ох, дядя! Что с тобой?!
– Вы знали, – сказал Бреннон, глядя на Редферна. – Из ваших чертовых расчетов! Знали, уже когда я притащился к вам сюда…
– Да, – ответил наставник.
– О чем знал? – нахмурилась Маргарет.
– И ничего мне не сказали, убеждали, что мне придется выбрать из консультантов двух самоубийц, уговорили выпустить вас отсюда…
– Я не был уверен. У меня тут, как видите, из инструментов только мел, руки и собственные мозги, а этого недостаточно. Кто подтвердил?
– Она, – сказал Бреннон. – Валентина. Моя жена.
– О чем вы оба говорите?! – крикнула мисс Шеридан. Впрочем, ответ был тут, просто Энджел опять его скрывал! Она схватила его за плечо, оттолкнула от стены и торопливо заскользила взглядом по строчкам.
– Двое, – отрывисто продолжал дядя. – С частицей с той стороны. Им придется погрузиться в воронку, чтобы разорвать связь…
Маргарет пошатнулась. Формулы и графики поплыли у нее перед глазами, пол закачался, и кто-то подхватил ее под руку. Она прижалась к худому, горячему, как от лихорадки, телу, подняла взгляд и в плавающем вокруг тумане различила только большие темные глаза.
– Вы знали, – прошептала она. – Знали и все равно решили остаться?.. Вы же могли сбежать!
Энджел провел пальцем по ее щеке.
– Ну же, не стоит думать обо мне настолько плохо.
– Как вы смеете еще и шутить!..
«Не могу… – обессиленно подумала она. – Просто не могу…»
Она же считала, что у них будут годы! Годы, чтобы разобраться и как-то решить… годы, которые еще минуту назад казались ей невыносимыми, вдруг сжались в короткие часы, и… что же им осталось?
Она обхватила Энджела руками так сильно, что он охнул, обнял ее и прижался щекой к ее волосам. Она чувствовала, что он слабо дрожит и что его сердце колотится, как у пойманной птицы. К глазам Маргарет подступили слезы, и она зажмурилась, уткнувшись в его плечо.
– Идите, – сказал дядя. – Ступайте к себе. Мы должны все обдумать.
Дверь в одну из комнат около кабинета пиромана была открыта, и Бреннон, заглянув в нее, увидел Джеймса. Тот стоял на балкончике, спиной к двери, слегка ссутулившись и опустив голову. Кусач сидел у его ног. Помедлив, Натан вошел.
– Я уже знаю, – произнес Джеймс.
– Он вам сказал?
– Я догадался сам. Я же не идиот.
Бреннон опустился на стул. Никто не задумывается обычно, каково приходится жертве, благородно возложившей себя на алтарь служения чему-то там, и никого не волнует, что чувствуют те, кому эта жертва дорога. Да будь оно все проклято!
– Это несправедливо, – прошептал консультант. – Несправедливо! Почему так быстро?! Почему у меня нет даже месяца после всех этих чертовых лет?!
Пес тихо заскулил и ткнулся носом ему в руку.
– Мы можем подождать, – сказал экс-комиссар. – Посмотреть на рост. Вдруг он остановится и мы получим немного времени.
– Немного времени! – выдохнул Джеймс. – Если б у меня было немного времени для нее!
– Валентина говорит, что удержит купол.
Консультант обернулся к нему, сверкнув в темноте светящимися глазами.
– Во-первых, нам все равно придется решить эту проблему – хоть сейчас, хоть через год, хоть через десять лет. Во-вторых, чем дольше мы тянем, тем меньше наши шансы. А в-третьих, я не только не идиот – но еще и не слепой. Я же вижу, что с вами творится.
Натан хотел бодро возразить – хоть что-нибудь, но сдался и пробормотал:
– Я все время думаю, о чем еще она не сказала. Что она, может, мучается там каждый день. Что оно причиняет ей боль, разрушает ее… а она просто не говорит. Но я не могу. И не буду просить вас об этом. Ни вас, ни пиромана. Это… это слишком даже для него. А что будет с Пегги?
Джеймс тяжело, прерывисто вздохнул и потрепал уши пса.
– И придумать ничего невозможно, – прошептал Натан. За дверью послышались легкие шаги.
– Войдите, – подавленно сказал Бреннон, хотя последнее, чего он хотел, – это получить еще какие-нибудь новости.
– Ми мошем настроить кое-какие следяшие шары рядом с куполом, – сказала Регина. – На некотором расстоянии, штобы они не разрушались, но так ми будем бистро получать более или менее тошние данние. Кто знает, вдруг рост воронки прекратится?
– Неплохая мысль, – кивнул Джеймс. – Черт, я вовсе не хочу сказать, что мы бросим Валентину одну! Но если провал перестанет расти, то ей будет легче.
– Да, наверное. Хорошо. Спасибо, – сказал Бреннон. – Так и сделаем. В конце концов, хотя бы пара дней для наблюдений у нас есть.
