Воронку вдруг стало сжимать – Натан почти физически ощущал, как Валентина стискивает провал, не давая ему расти. Воды вокруг остатков Лиганты вскипели, твари с той стороны заметались и принялись набиваться обратно в воронку.
Натан наконец дорвался до купола и прижал к нему обе руки. Он не знал, что еще может сделать, – у него заслезились глаза от яркого света, и он уже плохо различал провал, – лишь понимал, что фиолетовое сияние бледнеет. Бреннон прильнул к куполу всем телом, и тут прозрачная стена задрожала, и сквозь тело Натана прошел тяжелый, мучительный стон.
От него у отставного комиссара заныла каждая кость, ноги подкосились, и он рухнул в песок. Бреннон уловил лишь отголоски ее боли, когда она сжимала провал, не позволяя ему расширяться, – но даже от этого слабого отзвука у Натан едва не лопнуло сердце.
– Валентина, – просипел он. Почему она не сказала?! Если б он только знал!.. хотя на самом деле он знал – что бы ему ни говорили, будто она ничего не чувствует и ей это ничего не стоит.
С купола соскользнул огненный силуэт, и вскоре плечо Натана сжала горячая рука.
– Она смогла, – прошептала ведьма. – На этот раз.
Бреннон с трудом поднялся, опираясь на Джен. Море хлынуло обратно, затапливая песок, и ведьма подняла их в воздух. На берегу все еще ждали пума и мисс Эттингер.
– В замок, – пробормотал Бреннон. – Пора решить…
Он оглянулся напоследок. Купол Валентины так и не увеличился до прежнего размера, замерев в дюжине футов от побережья.
Наконец оно было перед ней. Маргарет смотрела на заклятие, похожее на изящную узорчатую вязь: «დაიჭირე სული, გადაარჩე სული და სული შენს სხეულში მოხვდება». Теперь она абсолютно точно знала, почему в руках Полины Дефо заклинание не сработало бы, даже если б она догадалась, как правильно его применить. Дефо нашла наполовину переведенную версию заклинания, и потому его нельзя было правильно произнести. Делая вдохи и выдохи между слогами, чтобы чары случайно не сработали, мисс Шеридан прошептала:
– Дайч’ирэ сули, джадаарче сули да сули шенс скеулхи мохвдеба.
Она впервые в жизни читала заклятие на талхидском – даже не догадывалась, что на нем пишут какие-то заклинания! Она вообще не знала о существовании этого языка, пока не отправилась в библиотеку сегодня утром, чтобы найти перевод последней части. Сначала Маргарет отыскала чары для опознания неизвестного языка, а потом…
«Где только Энджел добыл эти книги?» – подумалось ей. – И куда ему пришлось отправиться в поисках талхидских чар?
Громко хлопнула дверь, и девушка быстро спрятала все листки в блокнот. Едва она его закрыла, как в ее укромный уголок ворвалась ведьма с криком:
– Ты должна!
– Должна что? – сухо спросила мисс Шеридан.
– Ты должна согласиться! – Джен уперлась руками в стол и нависла над ней, как грозовая туча: по черным волосам пробегали огненные искры, в глазах вспыхивали огоньки – и все же Маргарет показалось, что ведьма вот-вот заплачет.
– На что?
– Ей плохо, – прошептала Джен. – Она так мучается! Сегодня, из-за провала… я почувствовала только немного, а она… – Ведьма сжала губы и провела кулаком по глазам.
– Кто мучается? – встревоженно спросила Маргарет. – Валентина? Что там случилось?
– Я не могу, – выдавила Джен, – не могу объяснить… я прикоснулась к ней, но она не хотела, чтоб мы знали…
– Да что там стряслось?! С дядей все в порядке?
– Как с ним может быть что-то в порядке, если он тоже почувствовал?!
Маргарет схватила ведьму за руку и буквально впихнула в кресло.
– Успокойся и наконец расскажи по существу, что произошло около провала.
– Мы были втроем, то есть вчетвером – я, Бреннон и Регина Эттингер с ее кошкой, – начала Джен, – потому что воронка стала очень быстро расти…
Маргарет слушала рассказ, и ее сердце стучало все чаще, а цепь отзывалась слабым звоном в висках. Значит, на что бы они ни надеялись, этого не избежать. Их время растаяло за считаные минуты, что Валентина отчаянно боролась с провалом, и дядя… теперь ее дядя…
«Разве он сможет ее оставить?» – с нежностью подумала девушка: она бы никогда не смогла оставить Энджела.
– Ты должна, – повторила Джен и стиснула запястье Маргарет горячими пальцами. – Ты должна их отпустить! Пожалуйста!
– Как будто ты знаешь, о чем просишь.
– Я знаю!
– Откуда? – Мисс Шеридан смерила ее холодным взглядом. – У вас, ведьм, нет души, так что тебе не понять.
– Она – наша душа, – прошептала Джен. – Одна для нас всех. Я не могу… если я потеряю ее…
«А он? – хотела спросить Маргарет. – А мы все? Почему никому нет дела до того, что чувствуют герои и жертвы?»
Она взяла блокнот и прижала его к груди.
– Хорошо, – сухо произнесла девушка. – Но ты должна сделать для меня и для них кое-что взамен.
Саварелли молча смотрел на отставного комиссара. Тот сидел, опустив голову на сцепленные в замок руки. Хотя кардинал сомневался, что его все еще можно называть человеком – в смысле, созданием Божьим, – боль его была вполне человеческой. Наверное. Не так-то легко понять, что у этих существ на душе, если она вообще есть. Однако, несмотря на годы служения, Саварелли впервые не знал, как облегчить эту боль.
– Почему это не я, – вдруг пробормотал Бреннон, не поднимая головы.
– Не думаю, что вам понравилось бы открывать провалы на ту сторону, – сказал кардинал. – Мне кажется, это не в вашем характере.
Тихонько щелкнула дверная ручка – эта странная девушка, не ведьма и не консультантка, скользнула к Бреннону и обняла, прижавшись щекой к его плечу. Экс-комиссар вздрогнул и сжал ее руку в своей.
«Интересно, как выглядят остальные члены семьи? – подумал кардинал. – Есть ли среди них, ну… просто люди? Или они все такие? Может, такими и должны быть те, кто убивает монстров?»
«Я бы никогда не смог». – Иногда, в моменты отчаяния, его преосвященству хотелось иметь что-нибудь, кроме веры, но сейчас, глядя на этих двух, он понимал, что никогда бы не смог пересечь эту черту – или заставить другого человека сделать это.
– Они пришли, – раздался голос ведьмы. Бреннон тяжело вздохнул, выпрямился и пробормотал:
– Пора. – Он коснулся губами руки племянницы. – Прости.
В зеркале появились те двое – Саварелли так до конца и не разобрался, кем они приходились друг другу и почему один сначала был Лонгсдейлом, а потом стал Редферном (и каким образом это вызвало такую значительную перемену в его нраве). Девушка тут же метнулась к темноглазому худому Редферну, и они обнялись. Кардинал давно задавался вопросом, в каких родственных отношениях состоят девушка и этот мужчина и почему экс-комиссар никак не реагирует на очевидное… впрочем, может, у них так принято. Да и какой смысл спрашивать сейчас.
– Завтра, в десять утра, – сказал Бреннон. Девушка прижалась к Редферну сильнее, а он вдруг закрыл глаза. Его родственник молча отвернулся к окну. – Я, мистер Энджел Редферн,
