Завтра приведешь родителей! А другой конец принялся, как стрела метронома, из стороны в сторону биться. Ой-ой-ой.
Так со страху можно и родимчик схлопотать, вот что скажу. Вперилась, бордовая харя, в меня, уставилась не мигая своими ледяными глазенками… Мне казалось, что там кто-то оставил открытый букварь, по которому было можно легко прочитать обо всем, что творилось у нее, дурищи, в голове. То есть должна она была работать по Карсону Нейпиру, но организм между тем больше, видимо, привлекали виды и запахи пищи. Приходилось здорово сосредоточиваться и хвостом трясти, чтобы избавиться от желаний, диктуемых ее змеиною слабостью.
Пресмыкающееся, точно его кто научил, положило верхний конец между тарелок и, извиваясь всем телом, предприняло интересную попытку ввинтиться. Застыло на нижнем конце — и взяло высоту с толчка. Альпинистка хренова. Ведь и влезет, и еще со мной рядом уляжется на столе. Чтоб пострадать, так сказать, сообща. О несправедливости в жизни поплакать.
Вскоре и правда она уже скользила по столу передней своей половиной, а задняя, как рулон полотна, от которого режут и режут, все еще оставалась внизу. Хорошо ползла, равнодушно, покойно. Глухая к моим человеческим слабостям, как тетерев на пороге семейного счастья. Все б ничего, кабы просто скользила. Куда-то там. За миражи. За оптику. Только она, вот ведь что меня стало беспокоить, перла как раз на меня! И с каждой секундою подгребала все ближе!
Я быстро окинул взглядом комнату, пытаясь найти пути к отступлению. Передо мной были все те же семь дверей, теперь уже неподвижных — пол перестал вращаться сразу, как только включился свет. Внешне их было не отличить, но лишь за одной из них меня ожидала свобода, за остальными таилась смерть. Теперь везде кишели змеи. В одних местах они образовывали сплошную массу, другие участки пола оставались относительно пустыми, и по ним еще можно было проскочить, перепрыгнув через парочку тварей. Но каков я скакатель? Каков, если даже встречи с одной ядовитой змеей мне будет достаточно, чтобы уже насовсем прекратить мечтать о Дуаре?
Между тем мэм была уже рядом со мной.
И уже только меньшая часть ее тела оставалась на полу. У меня была пара секунд. Я пытался представить, как именно она собирается разделаться со мной. Воткнет ли свои ядовитые клычья, задушит ли кольцами мощного тела, а может, попробует проглотить? В детстве я не раз наблюдал, как змеи глотают лягушек и птиц. В любом случае конец будет страшен. Нет! Надо кормить стерву. Первое блюдо, предложенное ей, было сбито ударом бокового рога. Жрать не стала. Ломается еще. Какая-то дичь в лепестках оказалась уже на полу. Я схватил блюдо под номером два. Тетенька выбила и это. Ну не желала мэм поправлять здоровье с тарелки. На меня была натренирована.
План мой рушился. Мне не удастся на змеях проверить качество блюд. А подъедать рассыпанное с пола, в которое уже тыкался мордой кое-кто из этих ползучих страшилищ, мне не позволяло воспитание.
Бетеля бы мне, бетеля!.. К папе хочу на могилу, в Индию!
Я быстро окинул взглядом все двери. Мгновения решали все. Мерзкая змеиная пасть была уже рядом. Нужно было срочно спасаться. Надо было лишь выбрать тот выход, на пути к которому было их меньше. Тетенек. Гадов. Это оказалась дверь между стулом и кроватью с иглами. Она ничем не отличалась от остальных. Разве что дальше всех. Далека, скажу, как Индия.
Делай, что должен, — и будь что будет, Карсон Нейпир. И всегда будь готов к неожиданному повороту событий.
Меня дружески предупредили, что все двери в комнате открываются наружу. Как только я выходил в дверь, она должна была сразу захлопнуться за мной. Специально обученная. И путь к отступлению будет отрезан.
Доверившись судьбе, я соскочил со стола и бросился к двери. Как мне пришло в голову прихватить с собой стул, стоявший на пути? Пусть и колюченький, но для клина годился.
Я добежал до двери в тот момент, когда змеи уже были в двух шагах от меня. Распахнув дверь, я увидел очень мрачный туннель и, прежде, чем дверь успела за мною захлопнуться, моментально распер это дело чем надо. Вставил стул между нею и стенкой. Не успел я пройти и пары шагов, как услышал чудовищный рев. Сердце похолодело. Да, не вставь я клинышка, мне бы крупно тут не повезло. Крупно — не то слово… Из тьмы на меня стремительно надвигались два огромных огненных шара. Меня затошнило.
Резюме: везение Карсона Нейпира нынешнего дня было сродни паранойе! И это я собирался отведать навскидку воды из кувшина? По мне бы уже ползали…
Значит, с дверью на выход из этой клоаки я угадал. Открыл как раз пятый туннель — прямо в жилище тарбана!
Тошнило… Но меня же не кусали! А что, если они и при дыхании выделяли какой-нибудь яд? И все тело как-то немело. Со страху? Или добегался? А если все, что я видел, слышал и нюхал, обладало каким-то токсическим действием на нервную систему? Не потому ли я так нервничал перед радостной встречей? Не потому ли вспотел и почувствовал перебои в дыхании? Да, я погибал со страха… Не сметь!
Для проверки выполнения приказа времени не оставалось — в темноте туннеля меня ожидала верная гибель. Впрочем, нет, не такой он дурак — дожидаться. Уж несся, линялый угробник. Чесал во весь опор, некормленый. Ко мне. Я выскочил из узкого темного туннеля назад в комнату — в надежде на передышку. А он несся за мной…
Решив выдернуть стул, я заскочил в зал, рассчитывая на то, что дверь захлопнется прямо перед разъяренной мордой. Однако пружина так крепко зажала стул, что мне не удалось его выдернуть! Этот поганый стул и впрямь сделался клином. Только уже работал непра-правильно. Не вынимался. И я ничего не мог с этим поделать, дверь осталась полуоткрытой. Жизненный итог: впереди — милые тетки, в том числе та огромная тварь, что пыталась полежать со мной на столе. А позади — разъяренный тарбан. И кто из них лучше?
При таком раскладе единственным прибежищем снова оказался стол, с которого я только сорвался. Тарбан выбежал в зал, как капризный наследник великого состояния, которого объехали с именинным обедом по случаю второй годовщины и позабыли в коляске без нянь. И выбежал именно тогда, когда я, застолбив глазом небольшой участок пола, свободный от змей, прыгнул туда, стараясь перескочить через тех гадов, что шипели у порога. И тут — этот. Наследник. Влетел.
Не
