Закончив свою невеселую повесть, «карающий» опустил голову, а я, повинуясь внезапному порыву, положила руку ему на плечо:
– Мне искренне жаль и тебя, и твою сестру, но мне надо знать – когда именно все это произошло?
– Два с половиной года назад. – Морид по-прежнему смотрел себе под ноги. Было видно, что он не только рассказал мне свою историю, но и пережил все заново. Пояснять подоплеку произошедших с ним событий было жестоко, но и смолчать я не могла. «Карающий» все равно будет искать правду.
– В то, что я скажу тебе, Морид, очень сложно поверить, но могила твоей сестры, скорее всего, фальшивая.
Как только смысл сказанных слов дошел до «карающего», он резко повернулся ко мне:
– Ты хочешь сказать, что она… Что Кирея жива?
Словно бы высеченные в камне черты лица Морида осветила надежда, но уже в следующий миг он стал еще мрачнее, чем прежде, ведь я прошептала:
– Она мертва, и это была плохая смерть, ведь Мэлдинские сестры более не служат Малике.
– И что же в таком случае стало их новым богом? Золото? – Усмешка пытающегося скрыть разочарование «карающего» вышла невеселой, да только правда была еще горше.
– Вначале тебе следует узнать, Морид, что сестры в Мэлдине уже давно постигают магию, которая не практикуется в других святилищах Малики, ибо ею издавна занимались лишь мужчины. Это – ментальное колдовство, которое воздействует на разум человека, – неспешно начала я свой рассказ. – Их труды и стремления не вызвали того отклика и понимания, на которое они рассчитывали, да и Матерь Ольжана оказалась слишком честолюбивой – она не привыкла довольствоваться малым. Думаю, что именно уязвленное самолюбие вкупе с властью, которую она ощутила благодаря ментальному колдовству, и сыграла с Хозяйкой Мэлдина злую шутку. Ничем не ограниченные сила и влияние на окружающих стали ее целью, затмив все остальное до такой степени, что Ольжана решилась прибегнуть к запретной темной магии и вызвала в этот мир демона Аркоса.
Я замолчала, ожидая недоверчивого возгласа, но Морид удержался от ненужных восклицаний и не посмотрел на меня как на умалишенную, хоть по его взгляду было видно, что он действительно ошеломлен. Впрочем, это-то как раз было легко понять.
– Когда я услышала об Аркосской Твари, то была поражена не меньше тебя, Морид, но это правда – я видела этого демона собственными глазами так же ясно, как тебя сейчас! И это еще не самое худшее – Ольжана уже более двух лет приносит в жертву демону людей и именно благодаря этому стала очень сильной колдуньей.
– Значит, моя сестра могла просто пойти на корм потусторонней твари? – глухо спросил «карающий», и я, глядя на его сцепленные пальцы, согласно кивнула.
– По срокам это вполне может быть так… Но не это самое худшее – когда демон окончательно обретет тело, справиться с ним будет под силу разве что Ловчим, а уж что он натворит, получив долгожданную свободу, страшно даже представить. Именно поэтому я и пришла сегодня сюда – просила помощи у Седобородого.
– Так вот оно что… – Морид, услышав мое признание, повернулся к расстеленному на хвое платку с подношением, но ворона к этому моменту уже и след простыл. Несмотря на это, «карающий» еще несколько мгновений внимательно, точно ожидая, что посланец Седобородого появится прямо из воздуха, смотрел на опустевшее место, после чего спросил до странности ровным голосом:
– Надеюсь, нужный ответ ты получила?
– Получила. – Оглядевшись, я поняла, что разговор с «карающим» отнял довольно много времени, а мне еще следует найти и собрать кое-какие коренья, ведь в Мэлдин с пустыми руками возвращаться нельзя. – И потому вернусь в святилище. А еще у меня есть к тебе просьба – надо будет взять под опеку сестру здешней послушницы. У нее будет и лошадь, и все необходимое, но девочке всего одиннадцать, а дороги небезопасны. Малышка должна попасть в Римлон, у нее будет письмо к тамошним жрицам, в котором я расскажу обо всем, что произошло в Мэлдине.
– И как ты собираешься вывести ее за пределы храма? – Морид как-то разом подобрался, напомнив мне лесного кота перед прыжком – эта перемена настораживала, но и идти на попятную было уже поздно.
– Я собиралась напоить привратницу на воротах сонным зельем.
На это признание «карающий» довольно кивнул головой и сказал:
– У меня есть более интересное предложение, жрица, – ты выпускаешь за ворота послушницу с сестрой и впускаешь в святилище меня. Думаю, нахождение в Нижнем храме мужчины уже не будет считаться святотатством, а девчонки вполне могут подождать нас неподалеку от Мэлдина.
Я неверяще уставилась на Морида:
– Эта тварь из Аркоса, а у тебя в крови нет даже капли магии!
– Зато есть меч и кое-какие навыки. – Губы «карающего» дрогнули в невеселой усмешке, – Или ты решила, что я испугался демона до такой степени, что стану прятаться за женской юбкой?
– Такого у меня и в мыслях не было. – Улыбнувшись в ответ, я встала со ствола и поправила плащ. – Но пойми – у меня, возможно, выйдет защитить твой разум от влияния твари, но это все.
– А одна ты справишься? – Морид тоже поднялся на ноги. – Между прочим, излишняя самоуверенность – смертельный грех, жрица. Он стоил жизни многим ратникам.
– Я не откажусь от помощи, но ты должен понимать, что тебя ждет, – тихо выдохнула я в ответ. Мое сердце раздирали прямо противоположные чувства. С одной стороны – радость от того, что мы с послушницей больше не одни, с другой – горькое понимание, чем столкновение с демоном может окончиться для Морида… Да и не только для него…
– Понимаю – не дурак. Но разве возможно отказаться от того, чтобы прижать к ногтю тварь, из-за которой погибла моя сестра?..
– Ты прав, но сейчас мне надо еще собрать кое-какие травы. – Я взялась было за корзину, но «карающий» тут же отобрал ее у меня, заметив:
– Корешки – дело нехитрое, лучше расскажи о том, как можно убить демона, и мы вместе что-то да придумаем.
Через пару часов мне оставалось лишь молча поблагодарить Седобородого за наши пересекшиеся с Моридом тропы. «Карающий» въедливо и дотошно расспросил меня не только о том, что я видела в святилище и уязвимом месте твари, но и о внутреннем устройстве Мэлдина. Я отвечала ему, собирая травы, – иногда возражала, но чаще соглашалась, ведь советы и выводы главы заставы были в высшей степени разумны. Мысленно причислив меня и послушницу к своему отряду, он теперь не только намеревался проникнуть в сердце храма, но и вывести нас оттуда с наименьшими потерями, а потому хотел знать все: запасные ходы, распорядок и даже то, как может отреагировать Матерь Ольжана на внезапное исчезновение питавшей ее силы.
В итоге, когда корзина оказалась заполнена наполовину, у нас с Моридом уже был выработан вполне ясный план, который мы намеревались воплотить в жизнь этой же ночью. «Карающий» решил не тревожить змеиное кубло раньше времени – он намеревался остаться в бору до темноты и лишь затем, приблизившись к Мэлдину, дожидаться условного знака. Мне же следовало вернуться в святилище, чтобы все подготовить.
Обед к этому времени уже давно миновал, так что оставшееся до вечерней трапезы время я потратила на сборы и составление писем, а за ужином выяснилось, что Матери Ольжане по-прежнему нездоровится, а Лариния и еще одна приближенная к хозяйке Мэлдина жрица остались подле нее. Служительницы из-за отсутствия строгого пригляда этим вечером вели себя много свободнее – они не стеснялись громко переговариваться и даже хихикать. Мне это было только на руку, ведь даже не прибегая к расспросам, я узнала, что долженствующая нести сегодняшнюю ночную стражу служительница очень недовольна тем, что ночь ей придется провести в одиночестве, в крохотной комнатушке над воротами. В своих жалобах еще очень молодая, но слишком худая и какая-то бесцветная привратница дошла до того, что заявила, что не имела бы ничего против такого дежурства, если б под стенами святилища маялся от страсти какой-нибудь тайный воздыхатель – да только где ему взяться в такой глуши? Еще и серое платье ей совершенно не идет, превращая в бледную моль!
Товарки тут же подняли ее на смех, утверждая, что девушку не украсила бы и расшитая серебром парча, а я, пользуясь тем, что страдалица сидит как раз напротив, нагнулась вперед и шепнула:
– Между прочим, я видела сегодня в бору одного охотника.
– Правда? – В тот же миг глаза жрицы ярко блеснули, и она торопливо зашептала в ответ: – А он молодой? Красивый?
– Ну, – я на секунду задумалась о том, можно ли назвать главу Морида писаным красавцем, и сказала: – Ему около тридцати, и у него очень мужественное, открытое лицо.
– Ох. – На бледных щеках служительницы проступил яркий румянец. – А он назвал себя? О чем вы говорили?
– Не сейчас. – Увидев, что соседки уже прислушиваются к нашему разговору, я отстранилась от собеседницы, а та, оглянувшись по сторонам, устремила на меня умоляющий взгляд и едва слышно произнесла:
