я не дала ему разрешения и пока мы не договорились, что будем верны друг другу. – Ты сама сделала этот выбор. Будь моя воля, я бы трахнул тебя прямо в том сарае до того, как твой брат вернулся и попытался забрать тебя у меня.
Часть меня пришла в восторг от этих слов, которые подтверждали, что он потянулся ко мне сразу же, как и я к нему. Но другая часть жаждала свободы. Едва вырвавшись из-под власти одного человека, мне совсем не хотелось попасть под власть другого.
– Я сделала свой выбор, но сделала его, думая, что получу партнера. Не собственника и не владельца. Тебе нужно научиться заявлять права на меня, не превращаясь в зверя и не рискуя нашим убежищем здесь, – сказала я, продолжая идти по туннелю.
Кэлум шел рядом со мной, и его пальцы касались меня, как в тот день в сарае, когда мы лежали рядышком на соломе.
– Ты и есть мой партнер, звезда моя. И ты владеешь мной так же, как я владею тобой.
– Нам нужно остаться здесь. Куда бы мы ни пошли, нам везде грозит опасность. Надо найти способ заявить о своих правах, не рискуя быть изгнанными за насилие, – задумчиво размышляла я вслух.
Мы погрузились в молчание, продолжая путь.
Я не знала, куда мы идем. Но знала, что пойду за Кэлумом куда угодно.
Шагали мы быстро и вскоре вышли к туннелям, которые вели в пещеры, расположенные над катакомбами.
– Думаю, нам не следовало подниматься сюда так рано, – сказала я, думая о том, что вне туннелей мы совсем не защищены.
– Мы ненадолго.
Кэлум направился к свету, проникающему через вход в пещеру, высеченный в склоне горы. Мы вышли на солнце и оказались перед океаном, окружавшим королевство. Далеко внизу на берег обрушивались огромные волны, вздымая в воздух камни и песок.
В Мистфеле океана не было. Вернее, он был спрятан за Завесой, скрывавшей его от людских глаз. На самом деле я никогда не видела, как волны ударяются о берег, с какой силой они обрушиваются на королевство.
Вокруг королевства висела дымка, туман из водяной пыли, из-за которого больше ничего не было видно. Но одного вида воды оказалось достаточно, чтобы во мне с новой силой вспыхнула тоска, нахлынули горестные воспоминания о потере брата.
В последний раз я видела песок, когда ковыляла по нему, пытаясь найти на берегу Брана или то, что от него осталось.
Как легко было иногда забыть жизнь, которую оставил позади. Легко притвориться, что это вовсе не мое прошлое, ведь новая жизнь так сильно отличалась от того простого мира, в котором самой большой моей проблемой виделся мужчина, желавший получить от меня то, чего не следовало желать.
Я отвернулась от воды, и слова брата снова вспыхнули у меня в голове. Ни в коем случае я не должна попасть в руки фейри – лучше мне умереть. Инструкции Брана я понимала. Но было в его предупреждении что-то еще, более грозное, о чем казалось страшным и помыслить.
Кэлум убедил меня, что все равно надо жить, но ему придется принять, что для меня предпочтительнее смерть, чем Альвхейм, если когда-нибудь этот выбор встанет передо мной.
Я прижалась лицом к груди Кэлума, больше не желая смотреть на воду. Невыносимо было вглядываться в волны и представлять, что случилось с телом Брана. Унесло его приливом или он остался лежать где-то поблизости?
Часть меня, которая всегда будет искать его, хотела обшарить внизу скалы в поисках хоть каких-либо признаков тела, но я очень хорошо понимала, что никогда его не найду.
И больше никогда его не увижу.
– Я скучаю по своей семье, – пробормотала я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
Я скучала по маме и задавалась вопросом, в порядке ли она и хорошо ли с ней обращаются, пока нас нет. Я скучала по брату, который погиб, пытаясь спасти меня от жизни в страданиях.
Я скучала по отцу, которого убили, когда я была еще девочкой.
Кэлум нежно обхватил меня за голову обеими руками, слегка сжав пальцы, оторвал мое лицо от груди и посмотрел на заплаканные щеки, будто хотел стереть из памяти все, что причиняло мне боль. Он провел большим пальцем по катившейся слезе, вытер ее и прижался губами к моему лбу.
– Я теперь твоя семья, – мягко сказал он.
Его слова немного успокоили меня, но я все равно чувствовала себя одинокой лодкой, потерявшейся в тумане и плывущей без цели.
Я хотела сказать Кэлуму, что это не одно и то же, что мы никогда не будем настоящей семьей друг для друга, ведь нас в любой момент могут забрать наши половины, а завести ребенка, который потом останется совсем один, и вовсе казалось немыслимым. Однако я не могла заставить себя произнести все это. Мне хотелось погрузиться в слова, которые он произнес, и поверить в отдаленно счастливую, хотя и неосуществимую, картину.
Хотя бы ненадолго.
– Я люблю тебя, моя звезда. Думаю, я влюбился в тебя, когда ты приставила мне нож к горлу. Ничто и никогда не изменит этого, – пробормотал Кэлум.
Его слова зажглись внутри меня холодным огнем. Это было невозможно, но я не могла отрицать, что чувствовала то же самое.
– Мелиан говорит, мы не способны любить никого, кроме своих половин, потому что метка изменила нас, – произнесла я, глядя на него.
Я дала Кэлуму возможность взять свои слова обратно, хотя сама молилась, чтобы именно это он и имел в виду.
После нескольких коротких недель, проведенных с ним рядом, я не могла представить свою жизнь без него. Наша связь укоренилась во мне так сильно, что я больше не знала, кем буду без него.
Кэлум скользнул спиной вниз по стене, потянув меня за собой. Мы сели, прислонившись к склону горы. Он смотрел на воду, прижимая мою голову к своему плечу, и, казалось, упивался ощущением солнца на своей коже и свободой, которая исходила от природы.
– Не сомневаюсь, что Мелиан верит в то, что говорит, – сказал Кэлум, взяв мою руку в свою и подняв ее, чтобы коснуться того места, где билось его сердце. – Но я тебе клянусь – мое сердце бьется только для тебя.
Мой решительный настрой растворился, когда я взглянула в эти обсидиановые глаза, а его губы коснулись моих. Он поцеловал меня мягко, нежно, словно я была единственной ценностью в его мире.
Но я еще не могла ответить ему тем же, хотя
