они за люди такие? – спросил Самуэль.
Единственный глаз Арбмана пронзил его насквозь.
– Это не люди Junge. Хвитры существа совсем иного рода. Некоторые из них живут под землей, другие же умеют летать над горами, словно птицы… А в остальном мы мало что о них знаем. Они воздвигли себе замок на горе далеко на севере и никого к нему не подпускают… Но хвитры любят серебро. И это может стать концом для всех нас.
– Концом? – не понял Никлис. – Каким концом?
Арбман показал на траву под ногами.
– Под землей спит Мидгордский Змей. Также известный как Ярмунгандир, всем змеям змей…
– Мы знаем про гигантских змеев, – поспешил добавить Никлис.
Арбман серьезно посмотрел на него.
– Ярмунгандир – прародитель всех гигантских змеев. Сейчас он спит, но хвитры все глубже и глубже вгрызаются в недра земли в своей погоне за серебром.
– Неужели они могут докопаться до самого Мидгордского Змея? – не поверил Самуэль.
Арбман кивнул.
– И если они разбудят Ярмунгандира, то наступит конец всем нам.
Слухи в замке
Ристин ест свежую сочную мякоть прямо из корзины, которую подняли прямиком на башню крылатых хвитр.
Она все ест и ест, мечтая о том, чтобы еда никогда не кончалась.
Теперь в туннелях горы Салаяк есть пища для нее и для всех остальных хвитр. Подвалы замка ломятся от бочек с припасами. Прошло семь дней с тех пор, как Сотня под предводительством принцессы Яте и принца Дхора вернулась в замок хвитр. С корзинами и котомками, полными еды.
Ристин сидит на скамье рядом с Кари и молча жует. Время от времени она переводит взгляд на круглое окошко, где синеет небо.
Ей не терпится поскорее расправить крылья и взмыть ввысь, навстречу ветру.
Но ее командир Кайте держит всю гвардию в замке. Они либо охраняют королевскую семью, либо сидят в башне.
Крылатые хвитры с утра до вечера стерегут королевские покои. А когда свободны, то отдыхают и едят. Они должны хорошо питаться, чтобы окрепнуть и накопить сил перед летом.
– Нас ждут тяжелые испытания, – предупредила всех Кайте.
Ристин знает, что из целой Сотни в замок вернулись только восемьдесят. Восемьдесят хвитр-воинов, которые отдыхают сейчас в своих комнатах. Вряд ли удастся столкнуться с ними в коридорах.
Король Язил и королева Эселль, как обычно, пребывают в своих покоях, однако по замку гуляет много слухов.
– Принц Дхор заболел, – говорит Кари.
– Он так сильно переживает из-за потери двадцати воинов? – спрашивает Ристин.
– Нет, – отвечает Кари. – Говорят, он бросил их в битве с меченосцами.
Ристин проглатывает прожеванное.
– Я слышала другое. Слышала, что они отправились дальше на юг… на поиски других племен хвитр.
– Если таковые существуют, – тихо отвечает Кари.
Ристин кивает. Возможно, старания двадцати воинов окажутся напрасными. Никто не знает, есть ли хвитры на юге. Многие верят, что замок на горе Салаяк у самой границы Ярмаланда – первое и единственное прибежище хвитр.
Глубоко под землейМы проснулись когда-то.Среди скал ЯрмаландаНаша песня звучала.
Эту колыбельную пела мать Ристин. Песнь о том, как первые хвитры пробудились к жизни в чертогах Богини Хель несколько тысяч лет тому назад. Они увидели, что живут в умирающей стране, и полетели к свету.
Но Хель никогда не забывала хвитр. Каждую ночь ее белый лик смотрит на них с небес, а с рассветом возвращается обратно в Ярмаланд.
– Скорее всего, на юге есть только меченосцы, – говорит Кари.
Ристин молча глотает. Меченосцы. Много слухов ходит о них в замке. Поговаривают, что они стягиваются в огромное войско, чтобы загнать всех хвитр обратно в бездну.
Вниз, во мрак богини Хель.
Но сейчас Ристин не хочет думать о людях.
– Ешь, – говорит она и подвигает к Кари корзину с едой. – Ешь хорошенько, друг!
Застольные песни
Йоран был один на хуторе. Самуэль с Никлисом еще не вернулись.
– Ты знаешь, где твои братья? – спросила его матушка.
Но Йоран лишь головой покачал. Но все же он догадывался, что они отправились в Экшё.
Весенние работы на поле были закончены, и теперь мать с сыном сидели и вили веревки, пока в Долине Скорбей гремело и перекатывалось эхо застольных песен.
Причина такого шума крылась, конечно же, в дяде Стейне, который отправился в сарай проверить свое вино из одуванчиков и надолго там застрял.
Матушке Вострой и Йорану оставалось только слушать. И ждать.
– Мой брат скоро придет, – тихо промолвила мать, – и тогда спрячься на горной гряде.
Йоран устало посмотрел на нее. Ему надоело бегать. Так же, как и быть последним сыном в доме.
Пение в сарае внезапно смолкает.
Йоран перестает дышать и прислушивается. И тут снаружи доносится хриплый рев.
– Йора-ан! Йоран Вострый, иди сюда, щенок!
Матушка Вострая с тревогой смотрит на сына. Они оба, разумеется, узнали этот голос.
– Йо-ора-аан Вострый!
Дядя Стейн зачем-то зовет его из сарая. Йоран откладывает веревку.
– Не ходи, – говорит мать.
– Не, – мотает головой Йоран. – Это же не меня хотели прибить, а Никлиса. Так что я пойду.
– Не глупи, – говорит мать, но Йоран уже встает.
– Я посижу в сарае вместе с дядей, а когда он напьется и уснет, мы его с тобой крепко свяжем, матушка, и все дела.
Матушка тоже встает. Она тоже устала и бесконечно измотана своим шумным братцем.
– Оба пойдем, – говорит она.
Матушка с Йораном выходят во двор. Дверь сарая распахнута настежь, но внутри темно и тихо. Не слышно ни криков, ни пения.
Только негромкое лошадиное ржание.
Йоран, неслышно ступая, осторожно идет вперед. Матушка Вострая неотступно следует сзади. В темном углу сарая стоит старый конь Роскиль и жует сено.
На земляном полу валяется пустой кувшин от вина. Но самого Стейна нигде нет.
– Эй! – тихо позвал Йоран. – Дядя?
Тишина. Матушка Вострая довольно кивнула.
– Он ушел. Отправился кутить в долину… Надеюсь, там где-нибудь и уснет.
И, повернувшись, мать с сыном направились обратно в дом.
Йоран шел первым. Хутор по-прежнему был погружен в тишину. Стейна нигде не было видно.
– Надеюсь, Никлис с Самуэлем не столкнутся с ним по дороге, когда будут возвращаться, – озабоченно проговорил он. – А то ведь…
Закончить ему не хватило воздуха. Кто-то держал его. Крепко. Чья-то рука высунулась из-за двери и ухватила Йорана прямо за горло.
Здоровенная мужская ручища. Йоран узнал теплый запах вина из одуванчиков.
Значит, пока они с матерью ходили к сараю, дядя незаметно прокрался в дом.
– Заходи, малыш, – заплетающимся языком прошептал ему на ухо пьяный Стейн. – Я тут как раз сидел и вспоминал твоего отца. Как мы с ним бились под стенами крепости Аксвалль…
Йоран не мог даже вздохнуть, не то что ответить.
– Твой отец… он был дураком, – бормотал Стейн. – Вздумал надуть меня с деньгами, которые мы с ним заработали на солдатской службе. Ха! Но я позаботился о нем, – и Стейн расхохотался. – Деньги я забрал, а твой отец ночью упокоился в крепостном рву.
Йоран обхватил руку дяди и попытался вырваться, но Стейн поднял его в воздух и хорошенько встряхнул.
– Вот так! – крикнул он.
И Йорана швырнули на пол кухни, как какую-нибудь
