от новости о распаде СССР и ликвидации социалистического строя, о реабилитации ОУН и УПА, о нынешней политике Украине и войне между правительственными войсками и мятежными Донбассом и Луганском, известным ему как Ворошиловград.
Он недоумевали и негодовали, охали и вздыхали, спорили и порой доходили до лёгкой перепалки. Оба не могли многое понять и принять, но находили в себе силы уважать мнение собеседника.
Когда же расцвело, они оборудовали пулемётное гнездо на чердаке. Тарас вёдрами таскал на чердак песок со двора, благо ещё с осени он запасся стройматериалами и гравием для строительства нового сарая. Там наверху он при помощи деда заполнил все имеющиеся мешки песком и уложил их у окона, создав что-то на подобии амбразуры. Светлана опустошила все схроны отца, и она с братом перенесла в дом автомат Калашникова образца 1974 года с тремя запасными рожками, десяток гранат и почти полный цинк с автоматными патронами.
Тарас обучил прадеда обращаться с Калашом и показал, как набиваются патроны в рожок. Вторую позицию они оборудовали возле другого чердачного окна и тоже уложили несколько мешков. В случае необходимости, Пётр мог переползти под крышу над пристройкой к дому через к вентиляционное окошко держать там оборону. Фронтон пристройки отец соорудил из кирпича.
Женщинам оставили ППШ деда и личный пистолет Тараса. Им наказали в случае начала боевых действий спрятаться в подполе и не высовывать оттуда носа. Закончив приготовления к обороне дома, мужики легли отдохнуть, пока всё было спокойно за околицей.
Наряд полиции, усиленный двумя бойцами ВСУ, подъехали к дому Светланы только после обеда. Они потоптались возле запертых ворот и калитки, а затем принялись громко привлекать внимание хозяев к себе. Призыв к обитателям дома они сопровождали ударами дубинкой по калитке.
На шум откликнулся Тарас. Он высунулся в форточку и зло крикнул:
— Кого там чёрт принёс?
— Пане Холдун, я ваш новий поліцейський офіцер громади лейтенант Шумейко. (Господин Холдун, я ваш новый полицейский офицер общины лейтенант Шумейко), — заявил полицейский, чья голова возникла над калиткой. — Прошу допустити мене та моїх людей у будинок для огляду. (Прошу допустить меня и моих людей в дом для осмотра).
— С карой целью? — Тарас сознательно ответил по-русски.
— Ми маємо ордер, підписаний обласним прокурором на обшук вашого будинку з метою перевірки скарг громадян! (Мы имеем ордер, подписанный областным прокурором на обыск вашего дома с цель проверки жалобы граждан!) — громко объявил лейтенант.
— Какой ещё жалобы? — парень прикинулся незнайкой.
— Не валяйте дурня, Тарасе Холдун! (Не валяйте дурака, Тарас Холдун!) — возмутился полицейский. Ви чудово знаєте, що вчора до поліції надійшло повідомлення про те, що у вашому будинку перебуває поранений терорист! (Вы прекрасно знаете, что вчера в полицию поступило сообщение о том, что в вашем доме находится раненый террорист!)
— В моём доме нет и никогда не было никаких террористов! — заявил Тарас.
— Ось і дозвольте нам переконатись у цьому! (Вот и позвольте нам убедится в этом!) — предложил лейтенан.
— Хорошо! — немного подумав согласился Тарас. — Только я впущу только вас, господин лейтенант. Остальные пусть садятся в машину и отъедут в конец улицы и там ждут! Только без глупостей!
Лейтенант ничего не ответил, но вскоре с той стороны забора послышалась еле слышный из дома спор, ругань. Затем трое в военной форме загрузились в полицейский внедорожник и направились на выезд из улицы. Достигнув последнего дома, автомобиль развернулся и застыл в ожидании.
Тарас вышел из дома, подошёл к калитке и впустил участкового во двор. Указав рукой на дом, он сопроводил офицера во внутрь здания. Внутри лейтенанта встретил Пётр Холдун, облачённый в свою советскую военную офицерскую форму, и две женщины: худощавая старуха непонятного возраста и молоденькая девушка.
Участковый полицейский, или как он сейчас назывался «Полицейский офицер общины», с удивлением уставился на этого мужчину в раритетной униформе. Его взгляд задержался на Звезде Героя. Он отметил про себя, что золотая звёздочка висела на колодке, изображающей флаг несуществующего сейчас СССР. Под Золотой Звездой блистал эмаль Орден Ленина и серебрилась медаль «За отвагу». На погонах сиротливо ютились одиночные маленькие звёздочки младшего лейтенанта.
— Навіщо цей маскарад! (К чему этот маскарад!) — проворчал недовольно лейтенант, но сдержался и вежливо обратился к Петру. — Покажіть ваші документи, будь ласка! (Предъявите ваши документы, пожалуйста!).
Советский офицер молча достал из нагрудного какрмана сво офицерскую книжку и передал полицейскому. Тот недоумённо повертел в руках маленькую малиновую книжечку и вымолвил:
— Що це таке? (Что это такое?)
— Моё офицерское удостоверение, товарищ милиционер, — пояснил Холдун.
— Мне не нужна эта филькина грамота, — проигнорировав не корректное обращение к нему, лейтенант перешёл на чистый русский язык. — Предъявите мне ваш современный паспорт, пожалуйста.
— В данный момент я состою на военной службе в Красной Армии и у меня нет никакого другого документа, кроме этого удостоверения личности.
— Перестаньте паясничать, господин офицер, — возмутился полицейский. — Какая Красная Армия, какая воинская служба.
Пётр развёл руки в стороны, как-бы говоря, что ничего добавить не может.
Полицейский и раскрыл книжечку и посмотрел вначале на фотографию, на стоящего перед ним мужчину и вновь на фотографию. Несомненно, на этом черно-белом фото запечатлён стоящий перед ним офицер в древней советской форме. Прочитав фамилию, имя и отчество, перелистнул страницу и увидел, что хозяин документа родился в соседней Байдовке и задержал свой взгляд на годе: 1909. «Ему сейчас более ста десяти лет, — посчитав в уме отметил про себя лейтенант. — А на вид не более сорока!»
— Как это понимать? — полицейский помахал офицерской книжечкой. — Вы решили поиздеваться над представителем власти.
— Никак нет! — встряла в разговор Светлана. — Это наш прадед Пётр Осипович Холдун и он невероятным образом перенёсся суда с 1943 года.
— Что вы несёте, дивчина! — лейтенант начал определённо закипать от злости. — Вы фантастики начитались или наркоты наширялись?
— Хотите верьте, хотите нет, но я говорю правду, — настаивала девушка. — Это наш прадед.
— Я вынужден вас арестовать, пане Холдун, Я вынужден вас арестовать, пани Холдун объявил полицейский. — Прошу следовать со мной!
— Мой отец никуда с вами не пойдёт, — выступила вперёд баба Галя, держа за ремень отцовски ППШ. — Он ранен в бою и никуда ехать не может
— Я буду вынужден применить силу, — пригрозил участвовый.
— Попробуйте, — предложила Галина Петровна, беря оружие за приклад, но продолжае держатьего стволом вниз.
— Вы угрожаете офицеру полиции при исполнении! — повысив голос, заявил лейтенант. — Не мешайте мне исполнять мои обязанности.
— Мой отец никуда не пойдёт, — уже голосом, не предвещающим ничего хорошего, почти прошипела старушка, плавно демонстративно поднимая вверх дуло автомата.
— Что ж, вы сами сделали
