оглядел присутствующих и, закрыв глаза, возвел руки к потолку. Поглощая еду в одиночестве или в присутствие брата, он не сподоблялся произносить молитвы, но находясь среди прихожан, ему было необходимо сохранять образ праведности и смирения.
– Да прибудет с нами Вечный свет Тарумона Милосердного. Да снизойдет на нас Благодать Пророка. Ибо соблюдая законы, что оставил он нам, внемля словам Создателя, мы узрим свет в конце пути. Пусть благословением он осветит сию обитель, и не убудет пища и добродетель в этом благочестивом месте.
Голос капеллана звучал подобно грому, отзываясь эхом от высоких потолков столовой. Присутствующие, закрыв глаза, и прижав ладони к груди, беззвучно повторяли слова Верховного жреца. Годфри, так же сложил руки, но глаза его были распахнуты, и внимательно наблюдали за главой ордена. Юноша зажмурился, лишь тогда, когда высокопоставленный храмовник окончил ритуал восхваления.
– Да дойдут наши молитвы до сердца Создателя! – хором молвили хозяева дома и гости.
Капеллан открыл глаза и, опустив руки, снисходительно улыбнулся присутствующим, которые были готовы лопнуть от гордости и счастья, что обрели честь отужинать с Его Преосвященством. Годфри держался непринужденно. Он старался не выдать себя, но и играть роль скомороха, млеющего от вида священника, пусть и высшего сана, он не намеривался.
Впрочем, Псилона не интересовал ни один человек, сидящий за длинным столом. Его разум был занят, куда более важными мыслями.
Закончив со списком подозреваемых, капеллан почти всех храмовников отправил по дальним деревням. А перед тем, как спуститься в столовую, послал брата Конлета, да нескольких послушников, в Дубки. В этом поселении, как оказалась, проживало не так много персон, которых можно было заподозрить в темных делишках. Немногочисленная группа братьев Вечного Света вполне способна справиться с поставленной задачей.
Верховному жрецу требовалось несколько дней, чтобы расспросить всех подозреваемых и еще несколько, чтобы указать на виновного. Кто-то, среди этих простолюдинов, долгие годы прикрывал дриаду. А эльф? Светлоликий неспроста сюда явился. Он явно что-то или кого-то искал.
Псилон Герион Виэнарисс надеялся изловить вероломных предателей. И изобличить Тару Рин, которой, до сих пор, удавалось мастерски прятаться от всезнающего и всевидящего ока ордена.
Глава 11
«Не угадать, не предположить
и не избежать превратностей
судьбы, стремясь изменить
орнамент полотна. Как древо
Алмарин сплетает ветви меж собой,
так и нити мирозданья вьют узор,
соединяя грехи прошлого с подвигами
будущего»
Ройка Мухавейн, Дритский друид.
В башни магистров стояла густая и неистовая тишина, словно все звуки вселенной оставили в одиночестве эту часть Цитадели, дабы не тревожить покой древних стен. Верховные чародеи покинули свои обители, чтобы вести споры и выдвигать предположения в зале Советов. В этот час, здесь можно было встретить, лишь заплутавшую прислугу, бывших воспитанников, которых судьба обделила даром. Но и то, вероятность столкнуться с одним из них, была крайне мала.
Ноэл Визиканур, опираясь на плечо друга и превозмогая боль, нетвёрдым шагом преодолевал каменные ступени, стремясь поскорее очутиться на верхнем этаже. Какая бы преграда не возникла на его пути, аскалионец был готов ее преодолеть. Он должен, он сможет добраться до обители Археса.
Они двигались в полном молчании. О, они не страшились, что их перешептывание будет услышано кем-либо, нет! Обсуждать было нечего. Все было предрешено, и отступать назад, никто не желал или был неспособен.
Тощий травник, сгорбившись под тяжестью тела чародея, уповал, что добравшись до обители Мудрого эльфа, Ноэл воротится обратно в опочивальню, когда двери не отворятся перед ним. Визиканур, за последние шестнадцать лет, предпринимал множество попыток поговорить с зеркалом и всегда они оборачивались провалом. Комната была заперта наглухо, будто ее заложили камнем с другой стороны, а древний артефакт укрылся плащом тишины и не звал к себе гостей.
Чего уж таит, сам Барк украдкой проверял, не распахнется ли дверь перед ним. Но руны еле заметно мерцали. Резные заслоны, хранили безмолвие и неприступность, ожидая своего часа или же навечно запечатав вход в последнее пристанище Археса.
Оказавшись у цели, приятели обессилено опустились на пол, прислонившись к прохладному камню стены. Очередная попытка, возможно бесплодная.
– Тебе придется вернуться к главному входу и ждать меня там, – прошептал Ноэл, стараясь не придавать значения пульсирующей боли, что пронзала шею тысячей игл.
Травник хотел было, что-то возразить, но маг остановил его знаком. Барк был упрям, и если не пересечь его попытки то, он добьется своего в финале.
– Нет, ты не останешься со мной! Если тебя обнаружат здесь, не миновать беды. А мне… – чародей горько усмехнулся. – Мне терять уже нечего. Если обитель не отворит двери предо мной в течение часа, я спущусь вниз, и ты отведешь меня обратно в келью.
– А ежели отворит? – с тревогой вопросил целитель.
– Барк, мой верный друг. В любом случае, я буду вынужден покинуть башню. Или ты думаешь, что я мечтаю умереть в покоях Мудрого эльфа?
– Тролль тебя разбери! Я не в силах предугадать, что через мгновение взбредет в твою безумную голову.
Ноэл выдавил из себя усталую улыбку. Порой и сам чародей не ведал, какая нить вплетется в его судьбу через миг. Целитель тяжело вздохнул и поднялся на ноги.
Визиканур с тоской смотрел, как в полумраке башни растворяется голубое одеяние травника, спускающегося по лестнице. Там, в чертогах Темноликой, где царит вечный холод и пустота, ему будет не хватать друга. Но только, в опочивальне Дероды получеловек, полудемон, полуэльф мог обрести покой.
«Скоро, очень скоро, ты сможешь сжать меня в своих ледяных объятиях», с тоской пронеслось у него в голове.
Гомон голосов и подозрительный шум с трудом вырвал Ребекку из кошмара. Она, пошатываясь, поднялась с постели, не осознавая, где находится и что происходит. Ее лицо было мокрое от слез. Волосы всклокочены, и среди длинных золотых локонов, тонкой лентой, серебрилась белоснежная прядь – Прикосновение Смерти.
Воспоминания лениво складывались в общую картину. Последнее, что ей удалось выудить из череды сновидений, был образ скалистого берега и силуэт Дероды. Златовласка осторожно дотронулась до ключицы. Там, где капля крови с клинка обожгла ей кожу, образовалось темное родимое пятно. Метка Темноликой. Собирательница душ дважды клеймила ее.
Гул голосов становился все явственней. Казалось, все обитатели Дубков высыпали на улицу, громко обсуждая какой-то инцидент. Пока девчушка спала, что-то случилось! Неровной походкой Ребекка подошла к окну и выглянула наружу.
На фоне сгустившихся сумерек, в конце села, рубиновыми отблесками возносились к небу безжалостные и острые языки пожара. Горел дом Беллы! Травница еще ночью покинула деревню, отправившись на восток в сторону леса
