и вуали гари маленькие движущиеся фигурки селян. Деревенька напоминала издали муравейник, охваченный паникой. Юноша, прищуриваясь, пытался рассмотреть хижину Лангренов. Но дым от кострища, подхваченный ветром, расползся по всей округе, с каждой минутой, все плотнее укрывая поселенье и спящий лес.
«Она там. И возможно, ей грозит опасность», пронеслось в голове у барона, и он ощутил, как сердце испуганно забилось в груди. Он не мог находиться под сенью надежного замка, когда возлюбленная оказалась в центре лихих событий.
Лучники ошарашенно пялились вслед молодому аристократу, покинувшему дозорную площадку со скоростью урагана.
– И чего он там углядел? – задумчиво пробормотал Бейн, поглаживая пальцами небритый подбородок.
– Небось, побежал лицезреть кострище вблизи. То буря, то пожары, какая-то чертовщина происходит в угодьях барона. Видать, происки нечистой силы, – заключил Лорн.
Солдаты переглянулись, упомянув про себя имя Пророка, и вновь подошли к ограде, дабы созерцать, с высоты птичьего полета, что происходит в родной деревушке, где творилась настоящая сумятица.
Брат Конлет, отправляясь в Дубки, получил от капеллана строгий указ – провести обыск в домах некоторых жителей и, не поднимая шума, доставить подозреваемых в замок. Но неприметно выполнить просьбу Верховного жреца, не удалось. Впрочем, брат Конлет был всего лишь священнослужителем, а не Странником, которому ведомы шпионские уловки.
Неприятности начались с той самой минуты, как за храмовниками увязался подвыпивший Финли со своим приятелем. Эта парочка преследовала церковников до самого дома травницы. Они все расспрашивали: то о мертвом нелюде, то о визите главы ордена, то пускались декламировать писания Пророка. Брат Конлет с трудом сдерживал себя, чтобы не прикрикнуть на хмельных балагуров. И слава Тарумону Милосердному, он этого не сделал.
Добравшись до хижины старой Беллы, братья Вечного Света столкнулись с первой проблемой. Дом был наглухо заколочен. Ставни закрыты с внутренней стороны. А на двери красовался увесистый замок. Чтобы попасть в жилище, требовались ключи. Естественно, целительницы дома и в помине не было.
Вот тут Финли и Глен пригодились. Один рассказал, что Белла с зарей решила вернуться в родные края, якобы расстроенная инцидентом с эльфом, второй предложил выломать дверь, если адептам ордена неймется осмотреть дом или требуются в срочном порядке снадобья, которые наверняка припрятаны в кладовке старушки.
В иной ситуации, брат Конлет развернулся бы и явился в другой день. Но сейчас, обстоятельства заставляли церковника идти на крайние меры. Верховный Жрец дал ясно понять, что весьма недоволен работой храмовников в баронском наделе. За целый месяц, кроме мертвого эльфа, они ничего не обнаружили. Ни таинственной женщины по имени Тара Рин, ни источника магической активности, хотя воздух был пропитан чарами.
Белла вернется лишь по весне. Она раз в полгода приезжает в Дубки. Мчаться за травницей в другой конец страны, не целесообразно, а вот дом проверить стоило бы, хотя бы для того, чтобы капеллан мог ее исключить из списка еретиков.
– Ломайте дверь, – приказал Конлет, обращаясь то ли к послушникам, то ли к Финли с Гленом.
Последние товарищи решили, что распоряжение адресовано им, и со всей дури навалились на добротные доски. Под грузным телом мясника деревянная преграда разлетелась в щепки, и парочка добровольцев, с глухим грохотом, ввалилась в дом, тем самым, вызвав нежелательное любопытство соседей.
– Церковь возместит ущерб, если Белла подтвердит свою непричастность к казусу, связанному с мертвым нелюдем! – громко произнес брат Конлет, ощущая затылком, как с каждой минутой зевак, рядом с хижиной травницы, прибавляется.
Лучше бы старуха оказалась ведьмой! Капеллан три шкуры спустит с храмовника, если узнает, что тот нанес ущерб частной собственности абсолютно невинного человека. Дверь была лишь первым звоночком.
Очутившись внутри, Финли и его приятель вошли в раж. Они не знали, чего ищут храмовники, но намеривались найти это раньше их. Подельники переворачивали тумбы и шкафы, распарывали подушки. Они даже в камин не побрезговали заглянуть. Брат Конлет смотрел на творящийся хаос, и ощущал, как знакомое чувство злорадства охватывает его естество.
Будучи мальчишкой, он любил похулиганить. Вместе с ребятней из квартала ремесленников в Форге, он частенько забирался в склады. Там озорники крушили все, что попадется под руку. Шкодникам было ведомо, что тень подозрения не падет на них. Мастера обвинят в разгромах Гильдию воров. К счастью, те тоже промышляли налетами на хранилища, но в отличие от мелких пакостников, не громили ничего, а лишь грабили несчастных трудяг.
Придавшись воспоминаниям, храмовник не заметил, как оказался под лестницей. Здесь царил сумрак, свет факелов послушников не достигал этого места. Обычно, под деревянными ступенями хранят всякое барахло. Ящики, мешки с вещами, бочки. Но в темном закутке было на удивление пустынно. Брат Конлет почесал лысую макушку и стал осторожно ощупывать деревянное покрытие, тихо постукивая по нему.
Раз – глухой звук. Два – глухой звук. Три! За перегородкой была пустота. Неспешно проводя пальцами по стене, храмовник искал зазоры или шарниры, но нашел лишь отверстие для ключа. Вход в подвал был мастерски замаскирован. Дверь распахивалась внутрь, поэтому он не отыскал следов металлических петель.
– Сюда!!! Я нашел!!! – воскликнул радостно Брат Конлет. Теперь-то, капеллан наверняка его похвалит. А если в погребе будут обнаружены доказательство вины Беллы, то и повышение не за горами.
На этот раз храмовник позволил Финли лишь выломать дверь. Несмотря на силу и грузный вид, мяснику пришлось потрудиться. Преграда, разделяющая подвал от остального дома, была куда крепче, чем на входе в хижину.
Когда, все же, дубовый заслон поддался, и, с визгливым стоном, слетел с петель в темноту лестницы, брат Конлет взял у послушника факел и, отстранив с пути великана, осторожно стал спускаться вниз.
Он брезгливо поморщился, ощутив, как в нос ударил густой и пряный запах различных трав. Эти лекари недалеко ушли от колдунов. А возможно, все они заодно! Собирают всякие растения, варят зелья и поят ими людей. Храмовник надеялся, что некоторые настои, все же безвредны, и идут на пользу здоровью, особенно те, что выдержаны на крепком алкоголе. Но вот как распознать, где лечебное снадобье, а где колдовское варево? Тут амулеты бессильны. Ведь чары начинают действовать после того, как человек изопьет эликсир.
Пучки знакомых и неизвестных трав висели повсюду, источая резкий аромат. Но внимание брата Конлета привлекли не они, а сундук у стены. Огромный ларец был обит аритом. Дорогая вещь, не каждая травница может себе такой позволить! Хотя сельчане поговаривали, что ее брат был купцом. Может, достался в наследство от родственника вместе с домом? Интересно, торговец тоже был колдуном?
Круглый, похожий на пяточек, нос священнослужителя задергался, чувствуя запах удачи. Он поставил
