крошечные были еще живы, когда я их проглатывала. И тогда ко мне пришло понимание, что никто меня не спасет. Их мать еще долго следовала за мной по пятам, словно тень. Не нападала, просто наблюдала издалека. Не знаю зачем, и, думаю, она тоже этого не знала. Точно не из мести: птицам ненависть неведома. Может, не хотела терять то, что осталось от ее детей. А может, я все, что у нее было. А потом она исчезла – наверное, умерла от голода. Келлен в конце концов распутал мое проклятие и спас меня. Но было поздно. В душе я уже знала, что меня не спасти. Лебедь, который приходит ко мне в видениях, огромен и полон боли. Но он не испытывает ко мне ненависти. Он протягивает мне птенца, которого я не успела убить. Хочет, чтобы его я тоже съела, и это невыносимо. Я чувствую себя ужасно глупо! Почему меня преследует именно он? Почти вся моя семья мертва, а те, кто жив, никогда уже не будут прежними! Почему я не вижу кошмаров об этом? Почему я вижу Лебедя?
– У страданий свои правила, – просто ответила Рута. – Мы не выбираем, что нас сломает. И все чувства имеют право на существование.
– Когда я вижу ее, то вспоминаю, кто я на самом деле. – Неттл сглотнула и потерла лицо. – Желудок в оболочке из серых перьев, который убивает младенцев. Меня нельзя спасти, потому что я этого не заслуживаю.
– Не нужно так говорить! – Рута легонько встряхнула Неттл. – Ты одна из нас – с желудком, перьями и остальным. Здесь мы друг друга спасаем! Итак, ты говоришь, что Лебедь хочет отдать тебе своего птенца. А ты его не берешь?
– Нет! – Неттл вздрогнула, кожа ее покрылась мурашками. – Нет, я всегда сбегаю!
– Ох, милая. – Рута вздохнула и погладила Неттл по голове. – Невозможно вечно убегать. Однажды, когда ты будешь готова, тебе придется взять у него птенца. Это случится, когда ты поймешь, для кого и для чего предназначено твое проклятие.
Неттл напряглась в объятиях Руты.
– А если я не хочу никого проклинать? – спросила она.
– Тут уж, милая, выбора у тебя нет. – Рута осторожно сжала ее плечи. – Рано или поздно проклятие вырвется, как бы ты этому ни противилась. Но, возможно, тебе будет под силу направить его так, что оно не повредит никому, кроме того, кто его заслужил. Мы поможем тебе, когда придет время, и вместе убедимся, что проклятие полетело, куда нужно, и принесет больше добра, чем зла.
Неттл вдруг поняла, что слышит колокольный звон, – и уж он-то ей точно не чудился. Настойчивый металлический лязг доносился откуда-то из плавучего лагеря. Рута отпустила Неттл, испуганно распахнув глаза.
– Сигнал тревоги! – сказала она. – Кого-то заметили рядом с лагерем! Нужно скорее прятаться под палубу! – Рута схватила Неттл за руку и рывком поставила на ноги. – Может, это был не просто олень, – едва слышно пробормотала она.
Парусная лодка Руты была ближе других, так что они с Неттл кинулись туда и через люк спустились в каюту, в которой негде было развернуться. Посередине висело два гамака.
– Будем сидеть здесь, пока не услышим сигнал, что опасность миновала, – сказала Рута и, улыбнувшись, похлопала по одному из гамаков.
– Этот будет твоим, когда будешь готова к нам перебраться!
Неттл посмотрела на гамак, не зная, радоваться или пугаться. Слова Руты прозвучали так, будто ей предложили обрести дом и стать частью семьи. Это было прекрасно, но слишком неожиданно, слишком быстро, слишком странно. Рута ласково наблюдала за Неттл, ожидая реакции. Возможно, Неттл показалось, но в глазах Руты она увидела огонек надежды и затаенной нужды.
– У тебя есть дочери? – спросила Неттл и подумала: «А я всего лишь замена?»
Поколебавшись, Рута все-таки решилась.
– Да, – ответила она. – Подожди, я тебе покажу.
Рута раскопала в дальнем конце каюты побитую жизнью деревянную шкатулку, и они с Неттл сели на пол, скрестив ноги. Рута открыла шкатулку и с превеликой нежностью достала оттуда рисунок.
– Вот они, мои девочки, – сказала она.
На покрытом пятнами листе Неттл увидела выцветший набросок двух маленьких девочек: одна была ниже второй и чуть пухлее. В рисунке чувствовалась рука мастера, но через лица девочек трещинами бежали заломы бумаги.
– Моя двоюродная сестра нарисовала их два года назад, незадолго до того, как меня арестовали, – прошептала Рута. – Красавицы, правда? Пытаюсь представить, как они выглядят сейчас, но не могу. – Она погладила рисунок. – Я должна вернуться к ним, – прошептала она. – Мистер Эммет говорит, что Канцелярия готова сдаться. Еще пара проклятий – и им придется заключить с нами перемирие. И тогда… тогда все мы сможем вернуться домой!
Домой? Неужели Рута в самом деле думала, что сможет запросто вернуться к прошлой жизни и никто не станет швыряться в нее камнями и не бросится в ужасе наутек?
– Девочки пишут мне, – продолжала Рута. – Смотри, мистер Эммет нашел способ доставить их письма!
Она сунула в руки Неттл стопку изрядно помятых листов, исписанных кривыми округлыми буквами.
– Канцелярия отправила их в приют, – сказала Рута, и Неттл увидела, как ее по-матерински мягкое лицо исказилось от злобы и страдания. – Я про такие места все знаю! Дети там как в тюрьме, где их заставляют плести корзины на продажу и они стирают свои пальчики до костей! Только посмотри! – Она указала на темную кляксу на одном из писем. – Младшенькая закапала бумагу кровью: ее ударили тростью по руке так, что содрали кожу на костяшках пальцев.
Неттл прочитала несколько отрывков и насторожилась.
«…Мы скучаем по тебе, но знаем, что однажды ты обязательно вернешься и спасешь нас…»
«…Лили плачет каждый день, но я говорю ей, что мама скоро заберет нас и мы снова станем счастливой семьей, как раньше…»
«Маленькие дети так не пишут, даже если им очень-очень плохо! – подумала Неттл. – Они пишут, например, так: “В приюте воняет, и стены все в пятнах. Мистер Блу вечно ругается. Меня похвалили за правописание. Сегодня я видела белую собаку”. И дело не только в содержании. Если здесь письма за два года, то почему у девочек не изменился почерк? Сейчас им где-то семь и девять, но они все еще пишут как малыши. Неужели Рута не обратила внимания?»
Неттл заглянула Руте в глаза и увидела тьму, безбрежную и всепоглощающую, как море. Там, во тьме, кипела любовь, густо смешанная с ненавистью. «Я не могу ей сказать, – поняла Неттл. – Не могу сказать, что, скорее всего, это писали
