до нее какую-то мысль: просто рассуждал вслух, и от этого его слова превращались в белый шум.
Несмотря на то что ночью Купер не появился, Джемма все равно была вымотана, а тело ломило от недосыпа. И куда больше рассуждений Нормана ее волновал другой вопрос: почему Купера не было? Под ложечкой сосало нехорошее предчувствие.
Они зашли в лес, снова преодолев порог света и тишины, но в присутствии Брадана лес опять притворился самым обычным: даже тишина была не такой всепоглощающей.
– …Почему тогда его магия, если это действительно практикующий колдун, пробивает сквозь апотропеику? И воздействие, которое она оставляет, оно… Оно…
Злое и беспощадное. Нечеловеческое. Слова оформились сами, хотя Джемма и не знала, откуда они взялись. Слушая, как разговаривают впереди Брадан и Кэл, как идут позади них Доу и Блайт, Джемма сказала:
– Ты сам чувствуешь. – Норман повернул к ней голову. – Это не чертов ведьмин сговор, Норман. Зло, которое мы ищем, – она обвела взглядом ветви, – вот оно. Прямо тут. Спряталось за кривыми стволами и смотрит нам в спины. Ты тоже это ощущаешь, не прикидывайся.
Неожиданно Норман ухватил Джемму за локоть и, когда она обернулась к нему, с волнением сказал:
– Меня не покидает ощущение, – голос у него был тихий, словно он не хотел, чтобы другие слышали, – что, пока оно смотрит на нас, мы смотрим не туда. Не там ищем.
Его слова почему-то накрепко осели в ее голове.
«Не туда смотрим, – снова и снова крутила она в мыслях, – не там ищем».
Дорога до шахты оказалась издевательски короткой, но не была омрачена ни видениями, ни приступами паранормального отчаяния; Джемма ощущала себя в точности как обычно. Купер окончательно затих в ее голове, оставляя ее наедине с собой. В одиночестве.
Она могла бы поклясться, что они проходили здесь, – на одном из деревьев даже была зарубка Кэла. «Как мы пропустили это место?» – прошипел Доу, выведенный этим из себя.
Они углубились в лес уже примерно на полмили, когда Норман первым заметил развалившийся фундамент, выглядывающий из земли. Растения уже захватили его, поглотили травой, ветвями и извилистыми стеблями, превратив в деталь пейзажа, но кирпичи все еще виднелись. Джемме подумалось, что развалины выглядели лет на сто, не меньше, но Брадан пояснил:
– Это старый шахтерский форт. Йен первый приехал сюда в молодости, еще в семьдесят первом, и некоторое время тут работал. Потом он вернулся в город, женился и только затем предложил приехать остальным. Но форт за это время, конечно, пришел в негодность… А деревню решили строить на более открытом месте.
Они прошли мимо свидетельства того, что когда-то здесь, посреди полного запустения, своим чередом шла рабочая рутина. У Джеммы эта мысль вызвала отторжение. Не могла она себе такого представить. Это место не было создано для живых людей.
После разрушенного форта они вышли на широкую заросшую дорогу, уходящую резко вверх, и довольно быстро оказались у крутого холма.
– О, – вырвалось у Нормана. – А разве она не должна быть более… более…
– Впечатляющей? – подсказала Джемма.
Проход в шахту, как представляла себе Джемма, весьма далекая от горнодобывающего ремесла, включал в себя скалу и черную дыру, из которой на тебя мистически поглядывает Бездна. Проход в шахту, который ждал их здесь, оказался хлипкой дверью на грубо сколоченном деревянном заграждении, прикрывающем небольшой лаз в холме.
– Ну, на самом деле это скорее штольня, а не шахта, – пояснил Брадан, доставая ключ из кармана. – Штольни – они горизонтальные. Так что тут несколько небольших тоннелей, сходящихся в один. Ничего впечатляющего, верно? – засмеялся он.
Сгрудившись вокруг, они вежливости ради поддержали его смех – все, кроме Джеммы, которая в нетерпении постукивала ногой, ожидая, когда Брадан разделается с дверью. Ну же! Она и так слишком долго ждала!
– Смысла в этом нет, но мы ее все равно запираем. Мало ли, вдруг… – Брадан вставил ключ в висячий амбарный замок и начал прокручивать. Раздалось несколько натужных щелчков. – Заедает, зараза… Вы смотрите. – Он оглянулся. – Не знаю уж, какой у вас интерес. Конечно, если хотите побродить здесь – ваше право. Здесь не опасно, но света нет. Весь газ убрали, когда уткнулись в пиктский проход, в таких местах часто метан собирается.
– Пиктский проход? – переспросил Доу. – А это что еще такое?
«Господи, да какая разница, – раздраженно подумала Джемма, когда Брадан снова удивленно на них обернулся. – Не отвлекай его, пусть впустит нас уже!»
– Так это ж тема последних лет по всей Ирландии… В газетах же… А, вы не местные. Ну, в общем. – Он кивнул на дверь, загремев цепью, чтобы снять с нее замок. – В последние годы золотодобывающие компании стали натыкаться на уже прокопанные полости в земле. – Норман обернулся на Джемму, но та продолжала внимательно слушать. – А когда исследовали, оказалось, что они жуть какие старые. Мол, остатки каких-то пиктских курганов. Пикты – это…
– Народность, – взволнованно перебил его Норман. – Остатки доиндоевропейского населения Европы. Предшественники… кельтов.
– Точно, вы же историк! Только вы не настраивайтесь, – предупредил Брадан. – У нас тут ничего выдающегося. Совсем маленький кусочек тоннеля. Фейрмах говорит, что надо копать дальше, чтобы найти остальное, но Йен пока еще думает, что с ней делать. Может, вообще кого-то из Дублина будем вызывать!.. Вы только как в заграждения упретесь, дальше не ходите – там то ли осадочные породы сходят, то ли почва проседает…
И он распахнул перед ними дверь.
И оттуда Бездна действительно смотрела на Джемму из глубины холма.
– Ну что, – со смешком выдал Кэл и хлопнул Доу по плечу так, что тот закачался. – Погнали?
«Погнали», – подумала Джемма и достала фонарь.
Где ты?
Черное чрево шахты поглотило их, как только они перелезли через высокий порог.
Внутри пахло землей и затхлостью стоячего воздуха. Фонари выхватывали грубо обработанный тоннель, уходивший вглубь холма: неровные стены, дощатые поддоны, глухо гремевшие под ногами. Джемма с сомнением огляделась. Умеет Купер выбрать себе местечко для отдыха, ничего не скажешь.
– Смотрите под ноги, – проинструктировал их Кэл, двигаясь впереди. А потом понизил голос: – Врут они все как дышат. В этой шахте десятки лет никого не было.
Дневной свет, падающий им в спины от двери, освещал убегающие вперед, заваленные камнями и землей рельсы – когда-то здесь проложили путь для вагонеток.
А через полсотни футов штольня поворачивала направо.
– За поворотом станет темно! – крикнул им в спины Брадан, все еще топчась у входа. – Будьте аккуратнее!
Оставив его без ответа, они двинулись внутрь. Деревянные балки под потолком поддерживали тяжелые и низкие каменные своды – путь, прорубленный прямо внутри скалистой породы.
Воздух под землей стоял еще холоднее, а дышалось тяжело. Свет кончался там, где начинался поворот, в который они безбоязненно завернули.
Все сосредоточенно молчали. Слышны были только медленные, осторожные шаги, шелест курток и стук перекатывающихся под ногами мелких камешков. Пытаясь оглядеть каждый дюйм начавшей сгущаться темноты, они старались максимально осветить стены и пол, двигаясь осторожно, почти ощупывая ногами землю.
Джемма направила фонарь вперед, в горло широкого тоннеля. Упругий белый луч пронзил темноту по прямой, но через несколько футов растворился в густой подземной мгле.
Где-то там должен был быть Купер.
Переведя фонарь на щербатую стену, Джемма поймала себя на дежавю. Оно оказалось вызвано не темнотой вокруг и не брождением в этой темноте с фонарями; Джемма ощутила знакомое тянущее чувство, словно крюк, подцепивший ее под ребра. Цепь от крюка убегала туда, в темноту тоннеля, и кто-то то и дело натягивал ее, заставляя звенья греметь, а Джемму – переставлять ноги.
Знакомая тяжесть в груди отсылала ее к сгоревшему особняку несколько… Сколько – три, четыре, пять – дней назад? Сколько прошло с того момента, как она стояла под слепыми окнами Фогарти-Мэнор и чувствовала то же самое?
От стен отскочил какой-то звук. Кажется, Брадан еще что-то крикнул им вслед, но звук, как и свет, здесь плохо достигал цели: до них донеслось лишь неразборчивое умирающее эхо.
– Ну и? Что еще за пикты?
Фонарь Доу уперся в лицо Норману, как только они завернули за угол
