А вскоре я поймала себя на том, что подпеваю. Маразм и локальный конец света какой-то…
Но чувство эйфории схлынуло, как только мы вышли в долину. Не знаю, что произошло, но там не осталось камня на камне в самом что ни есть прямом смысле. Относительно ровная прежде «чаша» напоминала теперь заброшенную стройку. Прямо в центре вырос целый лес ноздреватых игл-шпилей высотой в пятидесятиэтажный небоскрёб. Дальний склон покрылся пыльно-зелёной травой, густой настолько, что издали она была похожа на мох. Чуть левее в скалах появились огромные тоннели, в каждом из которых без труда пролетел бы пассажирский лайнер, а прямо у нас под ногами раскинулось льдисто-голубое озеро, на дне которого скользили подозрительные гибкие тени, судя по повадкам – хищные. Мне это казалось даже красивым, пока на глаза не попалось тело молодой женщины, плавно покачивающееся на слабых волнах. Оно было ноздреватым, точно изгрызенным.
Я сглотнула и уткнулась Тейту в плечо.
– Никогда не привыкну…
– И не надо, – произнёс он так же тихо. – К смерти может привыкнуть только мёртвый.
К пейзажам, наверное, лучше не присматриваться. Надеюсь, что из наших никто не пострадал.
Однако долго волноваться не пришлось. Ригуми обнаружился почти сразу – на каменном «грибе» напротив скальной террасы, на которой собралась целая толпа, человек двадцать, все ярко одетые, но удивительно тихие. Около мастера тоже стояли люди, кажется, трое, и ещё кто-то лежал.
Гм… А мы точно победили?
– Интересно, что они делают, – произнесла я вслух растерянно, щурясь против солнца. – Больше похоже на перемирие, чем… – и я осеклась.
Попробовать раскинуть купол? Нет, опасно, и так нагрузки слишком большие. Когда поближе подберусь, тогда можно об этом подумать.
– Разговаривают, – безмятежно ответил Лао откуда-то из-за плеча. – Никому и никогда не нужны войны на уничтожение. Однако враги способны услышать друг друга лишь тогда, когда им в равной мере угрожают потери… те, с которыми не смириться. И все разговоры заканчиваются, когда один способен раздавить другого и уйти невредимым. Улыбнись, Трикси, – сказал он вдруг легко и певуче. – Мы пришли за Итасэ и вернули его. Какой ещё победы ты хочешь?
– Подумаю об этом, когда мы выберемся отсюда, – слабо улыбнулась я, и Лао музыкально рассмеялся:
– Мудрое решение.
А потом наше копошение на скале наконец-то привлекло внимание мастера. Он вдруг обернулся всем телом, неловко, как подросток, и от каменного гриба вытянулся бледно-розовый мерцающий мост. Переливы цвета завораживали; я, кажется, ненадолго выпала из реальности, пока рыжий не прошипел мне на ухо: «Трикси, шевелись!»
Чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, что лёгким испугом команда номер два не отделалась. Рядом с мастером стояли Айка и Маронг – справа и слева, на равном расстоянии, точно стража, напряжённые и готовые в любую секунду атаковать. Точнее, драться до последней капли крови собиралась только девчонка. А Маронг… С ним было сложнее; на поверхности сознания промелькнуло сложное намерение – защитить и обмануть одновременно.
Лао глубоко вдохнул, глядя на эту троицу, и глаза у него широко распахнулись:
«Кровь, алая кровь».
От напевных, ласкающих ментальный слух мыслей меня пробрало ознобом; а на рукаве у Ригуми Шаа действительно темнело какое-то пятно, совсем свежее.
На полшага впереди остальных, на фоне дрожащего марева Диккери приплясывала на месте и говорила очень эмоционально; к сожалению, издали не получалось разобрать ни слова. Лиора неподвижно лежала на каменной поверхности, окружённая бледно-лиловым куполом, а Кагечи Ро, усевшись между ней и остальными, чудил с какими-то ёмкостями. В тот момент он удивительно напоминал злого колдуна из сказки – такой же мрачный, сосредоточенный, загадочный и творящий некую непостижимую ерунду. Фиолетовые манипуляторы колыхались над его плечами, как зачарованные змеи, иногда касаясь спины Ригуми Шаа.
– А это что за фаркан? – пробормотал Тейт, сощурившись; я перевела взгляд на скалу – и споткнулась на ровном месте.
Между Диккери и свободными находился ещё один человек.
Точнее сказать, один человек и добрый десяток химер – неподвижных, полупрозрачных, окраской похожих на Шекки в состоянии полумаскировки. Издали их действительно можно было принять за жаркое марево или игру света и тени.
У меня промелькнула дикая мысль: «Неужели это и есть Пайн?»
Купол я развернула прежде, чем вспомнила о переутомлении и чудной перспективе перегореть к шраху.
– Предлагаю обменять спорный материал к всеобщему удовольствию.
Среди свободных был телепат, слегка искажающий фон. Агрессивное воздействие или глубокое прослушивание я бы уже не потянула, но вот считывать поверхностные мысли по-прежнему могла… Уже неплохо, здорово облегчает понимание. Диккери как раз умолкла, и слово взял маг, который считал себя лидером. Несколько его приятелей могли бы возразить, но сейчас они помалкивали, потому что привлекать и так слишком пристальное внимание Ригуми Шаа не хотел никто.
– А ты уверен, что у вас есть нечто, способное разбудить моё любопытство? – вкрадчиво поинтересовался мастер.
Его собеседник ментально сдулся, но на физическом плане лицо сумел сохранить.
– У нас было одно интересное приобретение.
Я не видела лица Ригуми Шаа, но легко могла представить, как он растягивает в улыбке чёрные губы, обнажая ряд безупречно ровных зубов.
– Уже нет.
В этот самый момент мы с Тейтом вслед за Лао взобрались на каменный гриб, и воздух вокруг затрещал. Я с запозданием догадалась, что свободные не замечали нас вовсе не потому, что страшно увлеклись переговорами – наверняка мастер держал маскировку. А теперь она исчезла, и мы оказались перед чужими магами как на ладони…
Все четверо, включая Итасэ.
Самозваного лидера свободных перекосило; я искренне пожалела, что в Лагоне пока не додумались до фотоаппаратов или чего-то подобного.
– Ты что-то говорил о спорном материале? – дружелюбно поинтересовался Ригуми Шаа, сцепив руки на груди.
Ну да, мастер не будет мастером, если вежливо не попинает побеждённых.
– Решать вопрос силой не выгодно никому из нас, – послышался из задних рядов голос совсем молодой женщины с короткими золотисто-рыжими волосами.
Она поймала мой взгляд и вежливо склонила голову к плечу, улыбаясь. В тот же момент к моему сознанию мягко прикоснулись, точно пёрышком скользнули или сыграли одну нежную долгую ноту на флейте. Я невольно улыбнулась в ответ, возвращая ментальную волну тепла и симпатии. Телепат. Кто-нибудь мне объяснит, почему именно телепаты в любой компании – самые вменяемые?
– Не я первым прибегнул к силе, – прохладно ответил Ригуми Шаа.
Лидер не выдержал и обернулся, пронзая рыжую девушку взглядом. Она пожала плечами и отступила ещё на шаг дальше, словно умывая руки. Молчание затянулось. Пользуясь случаем, я рассматривала группу свободных. Судя по мысленному фону, два десятка человек на скале были отнюдь не последними бойцами во всех смыслах. Во-первых, когда мы начали шуметь, примерно две трети отступили и затаились, выжидая. Во-вторых, хотя оба настоящих лидера так и не показались во время сражения, некоторые из присутствующих ненамного им уступали – по крайней мере, они сами так считали. И потому хоть драки и не желали, но и не боялись. Злость, опасение, сосредоточенность и готовность атаковать, зыбкое чувство неловкости – эмоции не слишком разнились.
На общем фоне выделялась только одна женщина, невидимая отсюда, зажатая между двумя здоровяками в пурпурных костюмах. И именно к ней были обращены разумы Диккери и того незнакомца, окружённого химерами.
От неё веяло паникой и тяжёлой, кислой виной.
– Уходите, –
