– Тебе жизнь дороже или эта чертова тряпка?
Даже не нашла что ответить. Сорби тем временем ловко взобрался по стене и теперь протягивал руку. Рывком втащив за собой, он, не отпуская моих пальцев, поволок меня дальше.
– Куда мы?.. – попыталась заикнуться я.
– К знакомому… нашему общему знакомому…
Через пять минут мы стояли перед знакомой мне деревянной дверью. На этот раз я попала внутрь намного быстрее. Джек простучал замысловатый ритм, и нам почти сразу открыли. Господин Дронек посторонился, пропуская гостей, с вежливым интересом окинул взором мой наряд и закрыл двери. Я покраснела. Естественно – остатки одежды выглядели более чем фривольно. Попытка одернуть юбку пониже, чтобы она закрывала хоть что-то, ничего не дала. В итоге я малодушно спряталась за Сорби.
– Здравствуй, Дронек. Помнишь меня?
Мужичок как-то странно посмотрел вначале на моего спутника, затем на меня и слегка прокашлялся:
– Конечно… э‑э‑э… Дж…
– Джек Сорби, совершенно верно, – перебил его герцог. – С этой юной леди, я полагаю, вы тоже знакомы.
– Да-да. Чем могу быть полезен?
Для начала меня одели. Купить здесь хамелеонку, конечно, нельзя было, зато темный эластичный костюм из достаточно прочной ткани отыскался. Я с удовольствием поменяла на него остатки платья. Выходя из примерочной, увидела, как мой спутник забирает у Дронека довольно увесистый мешок. И… Сорби расплатился деньгами! Деньги есть, оружие есть… Как же он попал в Отан?..
Интересно, что заказал герцог? Стоило бы подслушать, но как-то вовремя не догадалась, а теперь поздно. Украдкой взглянула на милорда. Надежда, что буря миновала сама собой, тихо умерла. Да, Джек выглядел предельно вежливым, однако…
– И еще одна просьба. У тебя стены с улицы не прослушиваются, надеюсь?
– О чем речь!
– В таком случае, оставь нас ненадолго наедине, хочу сказать пару слов своей очаровательной спутнице.
Дронек исчез, словно его и не было. Сорби медленно повернулся. Серые глаза потемнели почти до черноты. Я эмпатически поймала волну ярости, направленную в мою сторону, и почувствовала себя весьма неуютно.
– Ты! – прошипел он, приблизившись почти вплотную. – Маленькая безответственная безмозглая сумасбродка! Я ведь просил не делать ничего без моего ведома! Ты зачем вообще сюда поперлась?
Мужчина навис надо мною, и мне безумно захотелось съежиться и стать маленькой-премаленькой, а еще лучше испариться совсем.
– Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что я шел к Дронеку и оказался рядом?
Отвернулась. Чужие эмоции били по нервам, накапливаясь и обостряясь.
– Понимаешь, что еще немного, и максимум, что я бы смог сделать, – это принести Берте свои соболезнования!
А я с каждым словом все больше скукоживалась, пытаясь забиться в несуществующий угол… «Да куда уж мне!» – с обидой закусила я губу.
– О чем ты вообще думала, отправляясь сюда?
Вообще-то я тоже нервная, и у меня был тяжелый день, и я чуть не погибла, и я… второй раз убила человека… черт, наверное, «первый раз» звучало бы лучше. И я тоже кричать умею, но не кричу же. Да пошли вы все! Я с трудом удержала злые слезы.
– Ах, сколько эмоций! Куда подевалась ваша хваленая выдержка, милорд? И когда это, ваша светлость, я разрешала мне тыкать?!
Кто сказал, что лучшая защита – нападение? Герцог моментально отстранился, лицо превратилось в жесткую, непроницаемую маску. Теперь его эмоции не улавливались. Вообще никакие. Так стало еще хуже…
– Пожалуй, вы правы, – медленно протянул он, сделав особое ударение на слове «вы». Ледяной взгляд смог бы заморозить тропическую пустыню. Я невольно поежилась и отступила назад. – В таком случае я повторюсь. Вы! Крайне безответственная и ограниченная особа, которая не думает ни о себе, ни об окружающих. И если вам столь недорога ваша жизнь, то избавьте от своей глупости хотя бы госпожу Мариам.
Он опять сделал шаг вперед и навис надо мной. Глаза жестко прищурились. И когда Сорби сделал короткий резкий замах, я машинально отшатнулась, приседая и прикрываясь руками:
– Нет, не надо!
Эта фраза, кажется, слегка отрезвила мужчину.
– Что не надо?.. – опешил он. – Ты что, решила, я хочу тебя ударить? – неверяще посмотрел он на меня. – Ты когда-нибудь перестанешь меня бояться?
– Перестану, когда ты… вы… не будете так на меня смотреть…
– Как так?
– Страшно.
– Ну ты и… – Джек с чувством махнул поднятой рукой, затем запустил ее в волосы, развернулся и пошел прочь. – Боги, за что вы меня наказываете? Чем я так провинился? – услышала я напоследок обреченный стон.
Я присела на край одиноко стоящего стула. Настроение с плохого опустилось до совершенно отвратительного. Одновременно навалилась масса эмоций, преимущественно негативных. Больше всего мне сейчас хотелось оказаться где-нибудь в спокойном месте, например дома, в тепле и уюте, в мягкой постели, и обязательно в одиночестве, чтобы можно было вволю поплакать, выплескивая всю усталость и потрясения сегодняшнего дня. Через несколько секунд я отважилась прервать молчание.
– А как вы узнали, что я в беде?
– Почувствовал.
– Как?
– Так, – отрезал Сорби, всем своим видом показывая, что не собирается развивать эту тему. Немного помолчав, добавил уже более миролюбиво: – Я уж начал сомневаться, что вообще тебя поймаю. Горазда ты кругами бегать. Не хотел на тебя кричать. Недоразумение ты ходячее. Не сдержался – думал, поседею, пока тебя поймаю. Скажи мне лучше, как ты собралась выбираться из страны?
Я немного помялась, а затем кратко изложила свои соображения по поводу «вязаной стены».
– Хотела разорвать одну нить. Ментальную. Думала, что может сработать.
– И с чего ты это взяла? – Кажется, тон снова не предвещал комплиментов. Я тихо вздохнула – паршивое продолжение паршивого вечера. – Только потому, что на тебя не действует ментальная магия? Можно подумать, что стена тебя гипнотизировать собирается! Это же энергия в чистом виде – тронешь, и в радиусе двадцати километров появится миленькая выжженная полянка!
Я сидела насупившись и старалась смотреть в сторону. «Ну конечно, какие все умные», – со злостью и обидой думала я.
Почувствовав, что сейчас не выдержу и сорвусь, отвернулась к стене и прикусила костяшку большого пальца. В груди что-то стучало и рвалось наружу. Хотелось громко поорать или в крайнем случае побиться головой об стену. Однако через несколько секунд Сорби, взяв меня за плечо, развернул обратно. Посмотрел в глаза, вытащил изо рта палец и, приподняв свободной рукой подбородок, жестко накрыл мои губы своими. Поцелуй не был ни нежным, ни головокружительным – скорее злым и агрессивным. Он был лекарством. Возможностью снять напряжение. Я с силой вцепилась одной рукой в волосы мужчины, пытаясь склонить его голову еще ниже, а второй в плечо, привлекая к себе и оставляя на коже тонкие красные полоски.
