Пессимистичный ход мыслей молодой ведьмы изредка прерывался резкими поворотами Аратима по одному лишь ему известному маршруту. Цеса не успевала ориентироваться в запутанных замковых коридорах, поэтому очень скоро оставила попытки смотреть по сторонам и запоминать путь и положилась на топографические способности своего спутника. Спустя пару минут Аратим резко распахнул неприметную дверь в конце однотипного коридора и в лица спутников ударил свежий вечерний ветер с примесью запахов кухни и конюшни. В нескольких метрах от выхода стояли три вороные лошади, оседланные и готовые к долгому путешествию. Цеса с ужасом взирала на чересседельные сумки, нагруженные на спины двоих непарнокопытных, и на фигуру в капюшоне, сидевшую на третьем жеребце. Ничего примечательного в незнакомце не было, обычный черный плащ скрывал особенности телосложения, так что невозможно было понять мужчина это или женщина. Лица не было видно вовсе, только черные сапоги и заправленные в них штаны для верховой езды открывали простор для буйной фантазии ведьмы. Однако разыграться воображению Цесы помешал специальный поверенный, который бесцеремонно дернул ведьму за рукав, когда она направилась к одной из лошадей с твердым намерением оседлать её, во что бы то ни стало.
— Твоя — та! — Аратим указал в направлении самой загруженной кобылы с неприметным белым пятном на вытянутой морде.
— Почему? — опешила Цеса, поскольку действие, произведенное специальным поверенным, немало её озадачило. А еще пробудило в ней нешуточное внутренне противостояние между огромным желанием зарядить в лоб специальному поверенному магический щелбан и страхом перед этим самым субъектом. Минутное замешательство тем самым выразилось в наиглупейшем вопросе, который ведьма смогла из себя выдавить в этой неоднозначной ситуации.
— Потому что необходимо распределять нагрузку правильно. — Аратим ловко забрался на жеребца по правую руку от ведьмы и вопросительно посмотрел на Цесу, всем своим видом давая понять, что ей стоило бы поторопиться, поскольку терпение спутников небезгранично.
Цеса собрала волю в кулак, подошла к лошади и с нервным смешком вспомнила, как она неоднократно пыталась залезть на это строптивое животное во время тренировок в магистратуре. Как назло в те солнечные дни её беззаботного отрочества ей попадались исключительно несговорчивые животные, которые так и норовили отойти от неё подальше, лягнуть, укусить или же в самый неподходящий момент, когда одна нога ведьмы уже покоилась в стремени, погнать. Постепенно осторожное отношение к непарнокопытным переросло у Цесы в настоящую фобию, но она упорно продолжала раз за разом наступать на свои любимые грабли, что сделала и в этот раз, перекинув повод на лошадиную шею. Судорожно сглотнув, ведьма схватилась за переднюю луку седла, вставила левую ногу в стремя, и в самый ответственный момент лошадь естественно решила пойти по каким-то только ей известным делам к ближайшим кустам. Мысленно проклиная все на свете, Цеса попрыгала на одной ноге по лошадиному маршруту, молясь только о том, чтобы эта плохо воспитанная домашняя скотина ограничилась походом в несколько шагов.
Специальный поверенный наблюдал за всем этим действом со смешанным чувством любопытства и нетерпения. Субъект в капюшоне чуть приподнялся в стременах и слегка прицыкнул, после чего лошадь мгновенно остановилась и совершенно несвойственным этому животному образом изогнула шею, с интересом посмотрев сначала на всадника в черной хламиде, а потом на свою неудачливую наездницу. Цеса с облегчением вздохнув, наконец, уместилась в седле и покрепче ухватила повод, предусмотрительно рассудив, что это далеко не все неприятности, которые могут свалиться на её находящуюся не в ладу с лошадьми, голову. Виновато оглянувшись на своих спутников, поруганная животным ведьма попыталась сделать гордый и независимый вид, но взглянув на специального поверенного, тут же сникла. Аратим сокрушенно покачал головой и направил своего жеребца к выходу со двора.
Как только главные ворота Славца скрылись из виду, специальный поверенный поравнялся с человеком в капюшоне, оставив Цесу чуть позади, и произнес:
— Можешь уже открыть лицо, Джоги. Мы на приличном расстоянии. Та, что так виртуозно умеет оседлать лошадь и загубить свою жизнь на корню, зовется Цесой. — Аратим повернул голову в сторону своей спутницы. — Ведьма, знакомься, это Джог — браво[1] Его Величества!
— Кто, кто Его Величества? — протянула Цеса, демонстрируя тот же неуважительный тон, с которым обратился к ней специальный поверенный. При этом она понимала, что, эта фраза, возможно, заденет её нового знакомого, который, по сути, пока еще не успел зарекомендовать себя, как последний мерзавец. Но слова вырвались сами собой, и ведьма внутренне сжалась, ожидая ответа таинственного спутника вместе с очередным ведром грязи.
— Шикарная компания! Где ты её подобрал, Тима? — не обращая внимания на хилую реплику Цесы, Джог продолжил разговор с коллегой по цеху. Аратим издал звук, больше похожий на глухое рычание, нарочито медленно с хрустом размял шею и прошипел:
— Никогда не называй меня так…
— Жизнь — боль, Тима. Давно пора уяснить и вклиниться в ряды мизантропов. Тогда тебе тоже будет глубоко насрать, как называет тебя очередной баран. — Цеса тут же поняла, что камень был брошен в её огород, поэтому решила помолчать ровно до тех пор, пока её не попросят говорить. Справедливо рассудив, что благоприятная пауза даст ей время и возможность, послушать, подумать и осмотреться по сторонам, Цеса придержала лошадь, и, только когда спутники отошли на какое-то расстояние, снова направила её по тракту.
Приближалась ночь. Чуть прохладный воздух — отголосок нескольких дождливых дней наполнял изрядно заскучавшие в королевских казематах по кислороду легкие ведьмы. В темнеющем справа лесу начинала просыпаться ночная живность, дневная же пряталась в норы, дупла и потайные лазы. Где-то вдалеке громко ухал филин, под копытами лошадей шныряли полевки, пару раз краем глаза Цеса заметила движение в придорожных кустах — заяц удирал от какого-то хищника.
Ровное зеленое поле, засеянное пару месяцев назад и давшее очень хорошие всходы, в промежутках между отбрасываемыми лесом тенями отражало свет заходящего ярко-алого солнца. От этого оно больше походило на причудливую вязь всполохов ночного костра, отраженного водной гладью. На протоптанных через ниву дорожках можно было заметить фигуры усталых путников, которые плелись домой после суматошного базарного дня, срезая путь до ближайшего селения. Тракт, по которому шла Цеса, хоть и проходил неподалеку от крупных поселков, все-таки вел в обход — самым коротким путем до границы Ландоса. На самой же дороге редко кто обгонял компанию всадников, да и на пути уже не попадалось успевающих попасть за ворота столицы до темноты. Зато между деревьями можно было разглядеть, как тут и там загораются огоньки ночлежек — желающие завтра засветло прийти на торговую площадь устраивались на отдых.
Не прошло и часа неспешной езды, когда лесополоса резко свернула еще правее, открывая глазам ведьмы изумительный вид на широкое озеро, в темных водах которого неспешно колыхалось закатное небо, еще не успевшее укрыться привычным теплым пледом с россыпью звезд и сиянием луны. Над водой почти незаметные глазу с молниеносной скоростью сновали летучие мыши, чей тихий писк изредка перемежался с плеском коротких волн, бившихся о края рыболовецких лодочек, привязанных к мосткам.
Мерный стук копыт трех лошадей, гомон ночных птах, неспешное покачивание в седле и негромкий мужской разговор с обилием сарказма и неприличных слов, сделали свое гнусное дело, и ведьма потихоньку начала дремать прямо в седле.
— А теперь можешь изнасиловать мой мозг и рассказать, где ты подцепил эту слабачку и на кой она нам тут сдалась? — Джог слегка понизил голос, повернув голову в сторону специального поверенного. Этого момента он ждал с самого начала путешествия, но необходимость конспирации была сильнее его желания опрокинуть на незваную гостью ушат сарказма и ненависти к тупым человеческим созданиям.
Аратим украдкой посмотрел назад, чтобы убедиться в том, что Цеса действительно не слышит их разговора и как минимум минут пятнадцать не выйдет из дремотного состояния. Ведьма покачивалась в седле, явно находясь в состоянии, когда после пережитого шока уже все равно где и как спать. Непослушные кудри выбились из наспех заплетенного хвоста и спадали до самой передней луки, мешая увидеть лицо спящей ведьмы, но специальному поверенному это не потребовалось. К слову Джога он привык прислушиваться.
— Успокойся. Её дыхание выровнялось уже семь минут назад. Нормальная пауза, чтобы понять, что она в отключке. Говори уже, мать твою! — прошипел Джог в свойственной ему манере общения. Аратима передернуло — он с трудом воспринимал тот факт, что кто-то может позволить себе в свободной форме смело и открыто выражать свои чувства и эмоции, когда он, подчиняясь своим убеждениям, не позволяет себе такой роскоши. Но именно это и являлось для него решающим фактором при выборе приближенных лиц.
