— Мы только собираем информацию, сделать против партийной номенклатуры что-либо нельзя, бьют по рукам сразу же. Поверь, пройдет немного времени, и наверх станут продвигать тех, кто «запятнан». И плевать будут на заключение КГБ о кандидате, обходиться станут без этого.
— Это будет фатально для советской власти — она перестанет быть таковой, ведь так?
— Процесс этот уже начался, — натянуто улыбнулся Глебов, — потому мы здесь, и с тобой еще трое — группа «Ф», я вас четыре года собирал по приказу. Все со знанием эстонского языка, но не тамошние жители, хотя контакты с родиной сохранили.
Глебов замолчал, и внимательно посмотрел на Павла — тот стойко выдержал взгляд, внешне не проявив эмоций. Хотя прекрасно понял, что подобные группы формируются для всех республик, но вряд ли их много, десятка не наберется. Отказ не предусмотрен — его предупреждали заранее, что вход рубль, а выход «бурый Ильич».
— В случае необходимости будете выдвигаться туда немедленно, выполнять акцию и сразу уходить. Подозрения никакого — вы все «легальные», с гражданскими профессиями, в армии и органах никогда не служили, причем по состоянию здоровья. Так что время для ухода у вас будет много, а на месте проживания обеспечено алиби...
Жуткий дефицит советской эпохи.
Глава 17
— Эльза, что с тобою? Ты не приболела часом?
Павел посмотрел на девчонку с беспокойством — та с утра была вся пасмурная, как дождливое прибалтийское лето, и необычно молчаливая. И даже не поцеловала после завтрака, не прижалась, не погладила — полная противоположность прошлого утра и вечера, перед тем как они закрылись с ее дедушкой в комнате на многочасовой разговор.
— Нет, все нормально, милый, просто кошмары снились, вся мокрая была, вот и не выспалась.
Ответ полностью удовлетворил Никритина, по своему собственному опыту хорошо знавшего, что лицезрение подобного убийства, которое продемонстрировали «крестоносцы» может в хандру ввергнуть даже устойчивого психикой боевика, прошедшего ни одну акцию. Тем более, девушка крепко держала его ладонь, сомкнув пальцы, что никогда не делала, когда они шли в школу. Павел нес ее портфель в левой руке, через плечо была перекинута спортивная сумка с его учебниками и тетрадями, все же еще две недели учится, потом пойдут выпускные экзамены, которые надлежит сдать только на четверки и пятерки, и получить аттестат без троек. До золотой медали ему, в отличие от Эльзы, не дотянуть, но средний бал в четыре с половиной свою роль при поступлении сыграть должен. Хотя поступить в ЛГПИ имени Герцена будет сложно, вот только в прежней жизни у него был прекрасный выход, пусть и на семь лет позже, как раз к началу «перестройки». Но люди то на факультете сейчас те же самые, только чуть моложе, и события придется немного форсировать.
Он шел спокойно, не торопясь — вышли из дома с небольшим запасом. Дедушки уже не было, он ушел в шесть, а потому Павел не сомневался, что их сейчас «ведут» на заранее обговоренном маршруте. Но наблюдения пока не заметил, но в том, что оно поставлено, не сомневался. Партизаны и подпольщики Великой Отечественной войны прошли самые страшные испытания — выжили среди них только самые крепкие духом, хитрые, изворотливые и смертельно опасные для врага. А все другие, кто этих качеств не имел, погибли в большинстве своем.
Немцы и их прихвостни из числа карателей умели бороться в своем тылу с советскими партизанами. Гибель целыми отрядами, ликвидация подполья начисто во многих городах становилась обыденностью, кошмарной и зловещей по своей статистике.
Тут как в природной эволюции, по законам Дарвина — выживают только сильнейшие звери!
Иначе и быть не может, когда у одной стороны нет ничего, кроме собственной земли под ногами и скупой помощи от «Большой земли», а с другой военно-полицейская машина, созданная нацистским государством. Имеющая все средства для ведения такой войны и огромный опыт, гестапо, зондеркоманды и специальные антипартизанские формирования, хорошо натасканные для действий в лесах и болотах…
— Паша, а ведь они нас ждут, — голос девушки дрогнул. — Вон «боксер» стоит, и два его дружка, сигареты курят.
— Выгонят их из ГПТУ за прогулы. Давно пора, а то прямо Господи, Помоги Тупому Устроится.
Голос Павла был безмятежен, хотя внутри он был предельно собран и давно подготовился к будущей схватке. Вопрос со шпаной, по мнению Альберта Генриховича, нужно было решать предельно жестко, чтобы в будущем она не путалась у них под ногами. Причем старик будет не один — он уже вечером созвонился с Петром, и тот обязательно прикроет на месте. И еще с ним один, у которого нет телефона — вот потому эстонец и отправился к нему с утра пораньше, выехав на своей «Победе», которую холил и лелеял. А в том, что эти двое будут помогать, причем сразу, старый эстонец не сомневался — ведь уже есть доводы, которые будут опубликованы в газетах через несколько дней. А для всех случайных зрителей, буде они окажутся на месте, все просто — помогли защитить школьников от распоясавшихся хулиганов, увидели безобразие и не сдержались.
— Идем за будку, спокойно, пусть они подумают, что мы там целоваться-обниматься будем. Чтобы не случилось, не вздумай кричать, за меня не беспокойся, все будет нормально. И не вмешивайся, отойди там к забору и просто смотри, или отвернись.
— А если «Лысый» нож достанет? Он с ним ведь всегда ходит, тебя ведь порезать могут.
Голос Эльзы дрогнул, и было, отчего девушке беспокоиться — «лысый» самый звероватый, с роскошной шевелюрой, всегда не расчесанной, так что волосы спутались. Прозвище имел свое по соответствующей фамилии Лысцов. С ножом не расставался — слабый мышцами, он на кухонный нож надеялся больше всего, и уже наловчился наносить порезы. Второй «пристяжной» был самым физически крепким из всей этой дружной троицы, с большими кулаками, набитыми в потасовках. Но туповатым, всюду следуя за «боксером» — Витьком Самариным, который позанимавшись в секции парочку лет, возомнил себя самым «крутым», постоянно плевал через выбитый зуб. Именно он постоянно приставал к эстонке — Павел уже несколько раз дрался с ним, и небезуспешно.
Так что немудрено, что сейчас «боксер» прихватил к школе своих дружков — втроем одного бить сподручнее!
— Не беспокойся, Эля, прошу тебя! Молчи только!
Павел завел девушку за угол, и тут же выдернул из сумки две тонких бутылочки «Пепси-колы» местного разлива — они как нельзя лучше подходили для предстоящего действа…
Глава 18
— Трое или двое? Не хотелось бы со спины получить нож…
Никритин был готов к схватке, прекрасно понимая, что сейчас сильно ограничен в действиях. Он не имел права не то, что убивать, даже покалечить этих «пэтэушников», в то время как те запросто могли его превратить в инвалида или даже пинать ногами до смерти. И самая сложность была в том, что его не учили драться в привычном понимании, а убивать, где каждое движение рационально, и несет собой смерть. Не имелось у него оружия, даже ножа, которым он умел пользоваться, тем более стилета, не говоря уже о бесшумном «огнестреле». Но кое-что имелось, так как биться на кулачках с превосходящим по численности противником неимоверная глупость, а любой предмет можно и нужно использовать в качестве оружия.
И таковым стала «пепси-кола», которую начали производить в Эстонии по заокеанской лицензии и наполнять бутылочки емкостью в треть литра. Две бутылки он зажал в руках — в левой для удара, в правой для тычка. «Дубину» и «штырь», как натаскивали на тренировках во времена оно. И сейчас, выдохнув воздух, прекрасно слыша топот, он сделал шаг вперед и вовремя, первым из-за угла выбежал «боксер» с искаженным от злости лицом. Павел успел увидеть его торжествующую улыбку, как вогнал в разинутый рот бутылку горлышком вперед.
— Ох-хра…
