«И чего он прицепился?» — подумала она.
— Постой, а почему именно ты приехала сюда? Почему не твоя сестра Миа? Она ведь старше?
— Потому что… Миа не смогла бы жить здесь, вот почему, — ответила Амира.
— А ты, значит, решила, проявить благородство и выйти замуж за злобного и сурового принца Северных земель? — удивился он, стараясь заглянуть ей в лицо, но капюшон ее темно-синего плаща мешал ему.
«Твоя сестрица, значит, не согласилась сюда ехать, и тебе пришлось отдуваться за нее! Так-так!» — размышлял он.
— Еще парочка таких вопросов, и я начну жалеть, что согласилась приехать сюда! Нужно было отправить вместо себя старую повариху Кларити!
— Вот была бы потеха для придворных! — ничуть не обиделся на нее Максимиллиан.
Узкая дорожка, по которой они шли, привела их обратно к главному входу в Вернхолл. Уже стемнело. Подняв голову вверх, Амира старалась разглядеть в сумрачном небе ворона. Снег, налипший на ее теплые ботинки, неприятно заскрипел под ногами, и, не удержавшись, Амира стала заваливаться вперед, прямо на Максимиллиана. Он быстро сориентировался, успев подхватить её. Его руки сомкнулись на ее тонкой талии, прижав к себе. От Амиры пахло медом и луговыми цветами, и он сжал ее крепче, стараясь вобрать в себя сладкий аромат.
— А знаешь, что Амира? Я рад, что приехала именно ты, — прошептал он ей на ухо. Говоря это, он ничуть не слукавил. От его слов Амира густо покраснела.
«Какая глупая! Раскраснелась словно маковые цветы в саду у матери!» — злилась она на себя, спешно отстраняясь от Максимиллиана.
Позади послышалось приглушенное покашливание караульных, которые стали невольными свидетелями этой сцены.
Громко захлопав крыльями, Сайг стал кружить над их головами, и неожиданно для них двоих, он опустился на плечо Максимиллиана. Бросив на ворона красноречивый взгляд, Амира тихо буркнула:
— Предатель!
— Не вини его! Он, в отличие от тебя, просто не может сопротивляться моему природному обаянию!
К его изумлению, Амира заливисто рассмеялась. Этот ласкающий слух смех еще долго звучал в его голове. Когда он шел по коридору на заседание королевского совета, и много позже, когда ложился в кровать рядом с мирно спящей Амирой. И затих, только когда Максимиллиан забылся безмятежным сном.
Амира едва ли была счастлива, когда на следующее утро они торопливо направлялись в сторону храма. Безусловно, она чтила Богов, но вот перспектива просидеть на неудобной скамье битый час, выслушивая скучные проповеди, совершенно ее не радовала.
В детстве, когда она была совсем маленькой девочкой, она любила приходить на реку Летха, что протекала возле храма богини Агилы. Обычно в ночь перед праздником Плодородия сюда съезжались все верующие жители Антии и ее ближайших провинций. Они приносили с собой в дар Агиле живые цветы, чтобы задобрить её. Считалось, что если богине понравятся подношения, то весь следующий год будет щедрым на урожай. Из цветов делали красивые венки и запускали их вместе с зажженными свечами прямо по зеркальной поверхности Летхи. Амира любила смотреть на темную гладь реки, усыпанную мириадами крошечных огней. В эту ночь ей казалось, что само звездное небо падало на землю и наполнило ее первобытной магией. Они с Мией стояли на берегу Летхи, дожидаясь пока не погаснет последний огонёк, даже мать не торопила их, опасаясь разгневать богиню. А вот на следующее утро, часов в шесть, проходила служба в храме, и это была настоящая пытка! Стоило только старым жрицам начать своё заунывное песнопение, как ее веки наливались свинцовой тяжестью, и Амиру неминуемо клонило в сон. Обычно просыпалась она от того, что Миа больно толкала ее локтем в бок.
— Амира, ты обслюнявила мне все плечо! Полюбуйся только! Фу! — тихо говорила Миа. — Взгляни, герцогиня Ноксвел осуждающе смотрит на тебя!
— Она всегда так смотрит! — отмахивалась Амира, и они обе смеялись до тех пор, пока не замечали на себе недовольный взгляд своей матери Латои.
«Интересно, как это все проходит в Вирги?» — думала Амира, идя рядом с Максимиллианом. Мимо них по длинному коридору спешила придворная знать, стараясь придти в храм раньше королевской семьи. На некоторых дамах были слишком изысканные наряды, которые явно не предназначались для посещения храма. Сама Амира была одета в платье насыщенного голубого оттенка, отороченное по низу нежнейшим кружевом. Платье было скромным, как раз то что нужно для службы в храме, Амире оно понравилось.
В храме было светло и тепло. А ещё на удивление тихо. Яркие лучи зимнего солнца проникали внутрь через большие витражные окна. Амира осмотрелась по сторонам. Почти все скамейки оказались заняты, кроме тех, что находились в первом ряду. Именно туда Максимиллиан и проводил её. Через проход от них расположились король Вэйланд и королева Илайн.
Как только часы на дальней башне пробили восемь, в храм вошла моложавая жрица в длинном белоснежном платье. Ее блестящие волосы рассыпались по плечам, словно невесомое покрывало. Она грациозно шествовала по длинному проходу, отчего металлический браслет на ее лодыжке покачивался из стороны в сторону, издавая звонкое «Дзынь!» Стоило ей оказаться около алтаря, как её мелодичный голос зазвенел в каждом уголке храма:
— Приветствую вас, собравшихся в этом храме! Да прибудет с вами сила Богов! Да смилостивятся они над вами и даруют светлое будущее! Да помогут они пережить вам всем дни ледяной стужи!
Возведя руки вверх, жрица стала раскачиваться из сторону в сторону, затянув протяжную красивую мелодию. Через некоторое время, ей начали вторить другие голоса, и Амира оглянулась, пытаясь понять, откуда же они доносятся? По проходу к жрице двигалась вереница детей, одетых в такие же белоснежные мантии, что были на самой женщине. Нежные голоса детей и звонкий голос жрицы слились в унисон, создавая волнующее звучание. Амира подалась вперед, боясь упустить хоть один тягучий, словно патока, звук. Она наслаждалась их пением, в то время, как Максимиллиан не мог отвести глаз от самой Амиры. Ее непосредственный, почти детский восторг, удивил его. Ему невыносимо, до жжения в ладонях, захотелось взять ее за руку.
«А что, собственно, мешает мне это сделать?» — подумал он, и взял ее руку в свою ладонь, переплетя их пальцы. Амира не сделала попытки высвободиться, казалось, она перестала замечать что-либо вокруг себя, полностью погрузившись в мысли, которые вызывала в ней эта ангельская а капелла. Они так и просидели до конца службы, не размыкая рук.
* * *
В храме принято молиться, но кому нужны эти жалкие ненужные слова, которые ничего не значат? Змеиные глаза Ниты были прикованы к двум фигурам, расположившимся немного наискосок от нее. Рядом с Максимиллианом сидела эта потаскушка! Грязная чужеземка смотрела вперед, на жрицу в белых одеждах, а вот Максимиллиан… Быть того не может! Нет! Нита определенно не хотела в это верить! Он смотрел только на эту выскочку! Нита с силой сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в мягкие ладони. В ее голове кто-то громко кричал, надрываясь от злости и ненависти. Ей самой хотелось встать и закричать на весь храм, чтобы прекратить всё это. Нита судорожно сглотнула пересохшими губами. Она подалась вперед, и едва не выпала в проход, только крепкая рука отца удержала ее от неминуемого падения.
— Нита, будь аккуратнее! — гаркнул герцог Инглеберт. Его светло-карие глаза проследили за взглядом Ниты и сощурились.
— Да, отец, — глухо отозвалась Нита, не отводя свой взгляд ни на минуту от скамейки перед собой.
— Что ты вертишься, как ужаленная, Нита? — захихикала ее сестра Хэйзел, дергая Ниту за руку.
«Идиотка несчастная!» — подумала Нита, с ненавистью посмотрев на свою глуповатую сестру. Зачем только отец притащил их с матерью в Вернхолл? Жили бы себе в Пири, им там самое место!
— Мама, скажи, чтобы Нита сидела спокойно! Она мешает мне! — снова завопила Хэйзел.
— Оставь ее, Хэйзел! — отмахнулась от нее герцогиня Жоселин Инглеберт.
Нита больше не слушала их раздражающую болтовню. Ее глаза лихорадочно вертелись в глазницах, в висках пульсировало. Как же так получилось? Как? Нита едва не задохнулась, стоило Максимиллиану осторожно взять Амиру за руку. Почему он так странно смотрит на эту уродину? Что в ней такого? Что? Ее рот исказила гримаса ужаса, и, она ахнула от осознания горькой действительности.
