— Благослови тебя и твоих воинов, Велес, — степенно проговорил священнослужитель, — вовремя успели. Избавили служителя Богов от смерти на дереве.
— Пустое. Мы сами в засаду попали. Не нас, а Перуна благодари за спасение.
— Совсем правды нет на земле, — пробурчал волхв, — мертвобожники как по своей вотчине шастают, видят, что окорота на них нет.
— Будет еще окорот. Порубим всех в солому. Придет время, — жестко заявил Гремич. — Как звать-то тебя, волхв? И как ты попал к саксам? Казну-то великую служители Бога с собой не носят.
— Велибором люди называют. А схватили известно за что — в жертву своему Христу распятому принести. Постой, боярин, — спохватился волхв, — говоришь, сеча была? Раненые у тебя есть?
— Двое. Еще троим помощь уже не нужна, — помрачнел Гремич.
— Где-то здесь моя сума была. Эй, посмотри в тех кустах, — крикнул Велибор ближайшему гридню, — кажется, ублюдки ее туда выкинули.
Сумка волхва нашлась быстро. Саксы ничего в ней не тронули, только переворошили все в поисках серебра, а сушеные травы, горшочки с порошками да мазями и берестяные грамоты с записями заговоров и составов целебных снадобий им были не нужны.
Собравшиеся в логу воины тем временем разожгли костер и принесли своих раненых товарищей. Волхв, не теряя времени, занялся врачеванием. Рассеченное бедро старого Плоскини он промыл водой и присыпал рану каким-то серым порошком из своей сумки.
— Чтоб заживало быстрее и кровь не текла, — пояснил он, перевязывая рану чистой тряпицей.
У второго воина дело было серьезнее. Стрела пробила бронь и засела в правом плече. Не почувствовавший боли горячий сын мореходов из Висмы. Стриж одним из первых вломился в кусты с засевшими стрелками и даже зарубил подвернувшегося под руку сакса. Но затем он загляделся на драку, отвлекся и получил добрый удар дубиной по раненому плечу. Торчавшая между колец брони стрела обломилась, наконечник сместился в ране. От страшной боли воин потерял сознание. Очнулся он, только когда его несли к временному стану.
— Эко тебе досталось, — добродушно улыбнулся Велибор, наклоняясь над побелевшим от боли Стрижом, и, повернувшись к столпившимся вокруг воинам, приказал: — Парни, нож накалите и вина найдите, или меда хмельного.
Через минуту ему сунули в руки мех с вином. Волхв вытащил зубами пробку, понюхал и протянул мех Стрижу.
— Пей давай.
Раненого заботливо придержали на руках, пока он судорожно глотал пьянящий виноградный напиток.
— Все, хватит, — Велибор пристально посмотрел прямо в глаза Стрижа и скороговоркой прошептал: — Облака по небу плывут. Уж по земле ползет. Небо, земля, небо, земля, катится яблоко золотое, а сон воина накрывает. Хмари дымные плывут. Небо с землей сливается.
Кудесник провел ладонью перед лицом дружинника — все, спит, прислушался к дыханию спящего, нежно, почти нечувствительно коснулся яремной вены, проверяя пульс. Человек провалился в глубокий здоровый сон, теперь можно и раной заняться. Воины аккуратно сняли со Стрижа бронь, стащили поддоспешник и рубаху, положили своего товарища на шкуру рядом с костром.
— Держите крепче! — волхв провел смоченной разбавленным вином тряпицей вокруг раны. Кровь еще сочилась, плечо опухло, вокруг раны багровел огромный синяк.
— Навались! — Молниеносный взмах ножом, еще один крест-накрест. Из рассеченного плеча хлынула багровая кровь. Волхв сыпанул своим порошком и ухватил двумя пальцами проглядывающее сквозь плоть жало стрелы. Покачал из стороны в сторону засевший в кости наконечник и одним рывком вытащил из раны. Сквозь тяжелое дыхание удерживавших раненого воинов донесся громкий стон.
— Ну, ну, терпи, гридень, боярином будешь, — прошептал Велибор.
Его пальцы ощупывали рану, выискивая оставшиеся обломки древка стрелы, заодно проверяя целостность кости. Затем знахарь промыл рану родниковой водой, наложил на разрез несколько стежков вымоченной в вине нитью из сухожилий. Осталось положить сверху слой сухого мха, и можно было перевязывать рану.
— Вот и все. Осенью будет рукой, как и прежде, владеть, — немного отстранившись, Велибор придирчиво осмотрел труды своих рук и, вытерев пот со лба рукавом, добавил для Гремича: — Везти его придется на носилках. Рана сложная, промывайте почаще, и зеленой плесенью прикладывайте, чтоб не загноилось.
— Спасибо тебе, святой человек. Чем тебя отблагодарить за жизни дружинников? — негромко, но так, чтобы все слышали, произнес Гремич.
— Твои воины меня уже спасли. Ничего мне больше не нужно, только позволь коня взять.
— Бери любого из добычи, — махнул рукой в сторону небольшого табунка из двух дюжин лошадей боярин. — Да, куда путь держишь, волхв?
— В Ольшину.
— Тогда нам по пути, вместе и дорога веселее. Выбирай коня по вкусу, через полчаса отправляемся.
Сборы были недолгими. Гремич быстро разделил добычу, не забыв отделить двух коней в требу Богам за удачу в бою и выделить доли раненых и погибших.
Молодой Рагнар натянул на себя бронь убитого рыцаря и пробежался по логу, проверяя, как сидит доспех. А броня хорошая — на груди ременное плетение из толстых пластин, наплечники кованые, спина, рукава и подол кольчужного плетения. И весом около пуда, не тяжелая, можно целый день в ней рубиться. Взятый в бою меч он, немного подумав, по совету боярина, обернул холстиной и приторочил к седлу. Оружие хорошее, харалужная сталь с тонким узором елочкой, клинок бритвенной остроты и в руке как влитой ходит. Добрый меч, но сначала им научиться владеть надо. Такой клинок требует особого умения и не терпит неловкости.
Через два поприща отряд выехал к поросшему сосняком холму. Гремич, дав остальным знак остановиться, пришпорил коня и погнал его вверх по склону. Место ему понравилось. Чистый бор, воздух смолистый, напоенный свежестью. Зеленая трава на склонах. С полуденной стороны холма бьет родник.
На этом холме и решили похоронить погибших. На самой вершине, на открытой прогалине, вырыли три могилы. Гремич сам закрыл глаза покойным и вложил им в руки оружие. Хоронили варягов в доспехе, прикрыв сверху щитами вместо гробовых колод. В могилы положили, в дальнюю дорогу до терема Всевышнего Прародителя: хлеб, сыр, немного ветчины и солонины, по меху с медом. Велибор прошел между могил, проверяя, все ли правильно, и начертал на лбах мертвецов руны, позволяющие стражам Ирия отличить русов от всех прочих отправившихся по туманной тропе Марены. Затем над могилами насыпали холмики и посадили в ногах воинов по молодому тису.
Тризну справлять не стали. Решили отложить до возвращения в родной Велиград. Просто пустили по кругу братину с хмельным медом. Каждый вспомнил, что знал хорошего об ушедших. Под конец Велибор спел кощун о битве Перуна с Мареной.
Простившись с товарищами, варяги оседлали лошадей и продолжили свой путь. Солнце уже прошло больше половины своей небесной дороги и клонилось к закату. Пусть летний день долог, но все равно впереди еще много поприщ пути по лесным и полевым дорогам. А Гремич хотел уже сегодня успеть пройти Гнилую Топь и заночевать в городке Сробице, что в полутора днях пути от стольного града древан Ольшины.
Дальнейший путь отряда боярина Гремича прошел спокойно, без стычек. Кони весело бежали по лесным и полевым дорогам. Часто останавливались на отдых — дать раненым прийти в себя после тряски на конских крупах. Велибор использовал каждую остановку, чтобы проверить, как себя чувствует Стриж, заново обработать и перевязать его плечо.
На следующий день после стычки у оврага, покинув гостеприимный терем боярина Ждана в Сробице, Гремич свернул на развилке с наезженного шляха на еле заметную заросшую тропку.
— Так быстрее, — пояснил он, пришпоривая лошадь.
Дорога оказалась неплохой, лентой вилась по лесу, обходя овраги, каменистые россыпи и возвышенности. Разве что ездили по ней в последнее время редко. Иногда на пути вставали лесные завалы. Тогда люди спешивались, доставали топоры, затем несколько минут перемежаемой шутками работы, и в завале появлялась брешь, как раз шириной в дорогу. От зарослей и до зарослей. Один раз пришлось переводить коней в поводу через широкий ручей. Мост давно сгнил и развалился. От него остались только несколько замшелых бревен да торчащий посреди русла покосившийся столб.
Через два с половиной поприща дорога вышла из леса на поле или, скорее, издавна расчищенную и обихоженную вырубку. С чистого безоблачного неба светило солнышко. Становилось жарко, но никто и не подумал скинуть тяжелую бронь — старшой не велел. Рагнар заметил среди разноцветья обычных полевых трав то тут, то там поднимающиеся колоски жита. А чуть дальше, возле ручья, синело целое поле льна. Дорога здесь почти совсем заросла и еле угадывалась среди полевого травостоя.
